«Какое небо над Москвой!..»
Какое небо над Москвой!
Не вознамерился ль Создатель
К какой-нибудь особой дате
Потешить душу синевой?
И небо наделить тотчас
Незамедлительным движеньем,
Пиры как будто и сраженья
Продемонстрировав для нас?
А может — праздник небольшой,
Протирка неба происходит.
Над нами медленно восходит
«Кристалл» — стиральный порошок.
Хоть разъяснили нам давно,
Что в небе — пустота и небыль,
Но слова два — душа и небо —
Всё слиться норовят в одно.
Лети, лети, моя душа,
За облака, за перевалы.
Не жаль, что прожито так мало,
А жаль, что жизнь так хороша.
Что у дороги на краю
Мечта нелепая осталась —
Сменить и мудрость, и усталость
На юность глупую свою.
Упрек за это бы — кому,
Что, суеверней печенега,
Стою перед огромным небом,
Причастен будто бы к нему?
За загнанного в кровь коня,
За дом с разбитыми сердцами
И за обеды с подлецами
Прости, о Господи, меня!
ТРЯХНЕМ-КА, БРАТЦЫ, СТАРИНОЙ
Ну как нам быть со стариной?
Нам старину забыть едва ли.
Жужжа карманною луной,
Мы легким шагом в час ночной
Девиц к подъездам провожали.
Бывало — множество любвей
Вставало из-за горизонта,
И гнали мы своих коней
И к девам княжеских кровей,
И к Люське — даме гарнизонной.
Грехов щемящее колье
Таинственно нас украшало.
Мы поверяли то досье
Друзьям, стихам, которые
Нам напечатать не мешало б.
Теперь уж мы не так легки.
Не так играем и рискуем,
И тайные свои грехи
В душе храним мы, как стихи,
Которые не публикуем.
А в оконечных временах
Надежда нам дана такая:
Поскольку жизнь у нас одна,
Любовь все спишет, как война
Последняя и мировая.
ЛЕДОВАЯ РАЗВЕДКА
Прощай, патруль! Мне больше не скрипеть
В твоих унтах, кожанках, шлемах, брюках.
Закатный снег, как смерзшуюся медь,
Уж не рубить под самолетным брюхом.
Не прятать за спокойствием испуг,
Когда твой друг не прилетает снова,
Не почитать за самый сладкий звук
Унылый тон мотора поршневого.
Прощай, патруль! Не помни про меня.
Ломать дрова умеем мы с размахом.
Я форменную куртку променял
На фирменную, кажется, рубаху.
Прощайте, островов моих стада!
Я — женщиной поломанная ветка.
Прощайте, льдом помятые суда,
Прощай, моя ледовая разведка.
Не упрекни, не выскажись вослед.
Грехи пытаясь умолить стихами.
Я спутал всё — зимовье и балет,
И запах псов с французскими духами.
Прощай, патруль! Во снах не посещай.
Беглец твой, право, памяти не стоит.
Залезу в гроб гражданского плаща
И пропаду в пустынях новостроек.
А душу разорвет мне не кларнет,
Не творчество поэта Острового,
А нота, долетевшая ко мне
От авиамотора поршневого.
НИНОН
Когда Нинон была мала,
Ей мама как-то изрекла
Совет, весьма полезный для судьбы:
«Тебе замужество к лицу,
Но не спеши бежать к венцу —
Пускай скотина ходит вкруг избы».
И описать не в состоянии перо
Твое великолепье и добро!
Глава семьи, замечу вновь,
Не я, не ты и не свекровь —
Главой семьи является любовь!
Ходило множество скотин
Вокруг прекраснейшей из Нин,
Лишь я не появлялся в доме том.
Я жизнь изведал хорошо,
Огонь и воду я прошел,
И вот сюрприз — попался на простом.
Моя семья — твоя семья,
Мои друзья — твои друзья,
У нас в стране муж и жена равны.
Как хорошо, что мы с тобой
Не встретились порой младой,
Поскольку были б щас разведены.
Итак, я подвожу итог:
Все хорошо, что было в срок,
И хорошо бы это не забыть.
Но лишь такая есть печаль:
Ужасно хочется мычать,
Поскольку ходишь сам вокруг избы.
ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕХОТЕ
Нас везут в медсанбат, двух почти что калек,
Выполнявших приказ не совсем осторожно.
Я намерен еще протянуть пару лет,
Если это, конечно, в природе возможно.
Мой товарищ лежит и клянет шепотком
Агрессивные страны, нейтральные — тоже.
Я ж на чутких врачей уповаю тайком,
Если это, конечно, в природе возможно.
Перед нами в снегах лесотундра лежит,
Медицинская лошадь бредет осторожно.
Я надеюсь еще на счастливую жизнь,
Если это, конечно, в природе возможно.
Так и еду я к вам в этих грустных санях.
Что же вас попросить, чтоб вам было несложно?
Я хочу, чтобы вы не забыли меня,
Если это, конечно, в природе возможно.