— Здесь никого, — негромко сказал сержант и вышел в зал. — Похоже, с тех самых пор, когда станцию разгромили.

За второй и третьей дверьми оказались подобные лаборатории. Четвёртая представляла собой небольшой склад, забитый коробками и упаковками.

— Где тут искать чёртову технологию? — шёпотом сказал Симон Паку.

Солдат пожал плечами — в лёгкой броне этот жест выглядел почти незаметным.

— Мы должны её найти. Иначе получается, что наши друзья погибли напрасно.

Вожатый примолк. Его с наёмниками объединяло только общее задание. Он, конечно, опечалился, узнав про гибель десантников из первого отряда, но не так, чтобы очень. Гораздо больше его огорчила смерть двух взрослых квадропсов, на воспитание которых он потратил несколько лет. Но сказать об этом десантнику нельзя — кто их, вояк, знает! Вдруг решит, что Симон оскорбляет память его товарищей, или ещё чего…

Негромкий возглас сержанта отвлёк вожатого от этих мыслей.

— Эй, Симон, приведи сюда пса!

За пятой дверью виднелся ещё один коридор, из которого остро несло мертвечиной и разложением. Запах был настолько сильный, что люди закашлялись, а квадропёс уткнул морду меж передних лап и громко чихнул. Вонь моментально заполонила круглый зал, но спустя некоторое время стала не столь насыщенной.

— Вентиляция заработала? — наморщившись, сказал Пак. — Вроде не слышно.

— Скорее всего, мы просто принюхались, — ответил сержант. — А вот псу не завидую.

На морде Гана отчётливо выражалось отвращение. Сержант хмыкнул и шагнул в коридор. Квадропёс нерешительно поплёлся за человеком. Вскоре они увидели причину вони. Коридор расширился, превратившись в длинную комнату, по бокам которой были устроены боксы, напоминавшие тюремные камеры. Собственно, тюремными камерами они и были — внутри некоторых Ионий обнаружил раздувшиеся и полуразложившиеся трупы людей. И не только людей — сержант ещё нашёл мертвого тиранца и адеррийского ящера. В крайней камере лежала груда золотисто-зелёного хитина, в которой после некоторого колебания он узнал мёртвого инсектоида.

— Система автоматического питания перестала работать, — сказал он, потыкав пальцем в управляющую панель. — Бедолаги померли от голода и жажды.

Ионий в нерешительности осмотрелся и, пробурчав «это должно быть не здесь», отправился обратно в круглый зал. После полусгнивших трупов стало понятно, что никого живого здесь точно не встретится, а потому шестую дверь Ионий отворил без опаски. Зрелище, открывшееся его глазам, заставило сержанта, повидавшего за свою жизнь всякое, побледнеть. Пак, заглядывавший через плечо старшего товарища, поморщился и отступил назад. Симон, едва бросив взгляд внутрь комнаты, схватился за горло, удерживая рвотные спазмы. Квадропёс Ган глухо заворчал.

Посреди операционной стоял огромный прозрачный конус медицинского комбайна, внутри которого находилось расчленённое человеческое тело. Голова мужчины находилась в отдельном колпаке, из перерезанной шеи торчало множество соединительных трубок, по которым плавно циркулировали кровь и вспомогательные физиологические растворы. Грудная клетка находилась на полметра ниже головы — сквозь раскрытые в стороны рёбра было видно работающее сердце. Лёгкие выглядели сдутыми мешками и не двигались — вместо них кислородом кровь обогащал компрессор. Руки и ноги представляли собой пособие для анатомического атласа — кожа на них отсутствовала, зато можно было разглядеть каждую мышцу и каждый сосуд.

— Чтоб меня порвало! — потрясённо проворчал сержант. — Вот, оказывается, каков он — ключ к технологии!

— Интересно, он живой? — Пак справился со своим желудком, в отличие от Симона, которого рвало где-то в круглом зале. — И за что его так изуродовали?

— Думаю, на оба твои вопроса я знаю ответ, — медленно проговорил сержант.

В этот момент голова открыла глаза, а из синтезатора послышался механический голос:

— Что, карантин кончился? Ладно, твари, я согласен! Но сначала верните мне прежний вид.

У незнакомца не было лица. У него не было даже головы — только аморфное тело, расплывающееся внизу в непонятную марь, и множество рук. Или щупалец? Сквозь тёмно-оранжевого незнакомца просвечивали далёкие звёзды — колючие и холодные. Секунда-другая, и фигура расплылась и превратилась в подобие человеческой, только с клешнями вместо рук. В следующее мгновение вновь изменилась, став похожей то ли на минотавра, то ли на демона — во всяком случае, рога на полупрозрачной голове просматривались отчётливо. Кем бы ни было это существо, оно могло бы работать мастером маскировки. Сергей не только никогда не встречал подобных существ, но даже и не слышал о такой расе.

— Ну, здравствуй, брат! — голос незнакомца раздался прямо в голове парня.

— Э-э, привет! — растерянно пробормотал Сергей. Только он пытался сосредоточиться на образе незнакомца, как тот вновь менял обличье. — Вы всегда такой… изменчивый?

— Внешность не отражает внутреннее содержание, но если тебе станет легче, я приму временную статическую форму, — ответил незнакомец и превратился в идеальный шар.

— Так лучше, спасибо! А то я почувствовал себя сумасшедшим.

— Ты уловил самую мою суть, — хохотнул шар. — И как быстро! Это радует.

— Суть чего? И почему радует?

— Потому что это означает, что поиск завершился удачно. Шестой тотем, то есть его владелец, найден, а, значит, равновесие вскоре будет восстановлено.

— Сам ты шестой! — Сергей непонятно почему обиделся на незнакомца.

— Я — Третий. Шестой — ты, — невозмутимо ответило существо. — Поэтому ты должен воссоединиться с нами и вернуть Тотем.

— С кем с вами?

— С Хранителями других пяти Тотемов.

Сергей искоса поглядел на оранжевый шар. Издевается? Или просто сумасшедший?

— Не понимаю, о чём идёт речь, — предельно вежливо сообщил он.

— Не надо отпираться — незаконное владение Тотемом никому не принесло удачи. Будет только хуже. В первую очередь тебе.

— Мне и сейчас неплохо, — буркнул Сергей. — По крайней мере, было до этого момента. Теперь мне кажется, что я точно схожу с ума, если спорю с собственным сновидением.

— Я не сновидение — запомни это! — в бесплотном голосе незнакомца отчётливо зазвучали визгливые нотки. — И знаю, о чём говорю! У тебя Шестой Тотем, иначе я бы не почувствовал духа истинной Безмятежности, а ты бы на своей шкуре узнал, каково это — настоящая безумная ярость!

Сергей внезапно успокоился. Всё ясно — это всего-навсего бредовое сновидение, вызванное неимоверной усталостью. Сейчас он посчитает до ста или до двухсот и заснёт по-настоящему. А говорящий шар пусть болтает сам с собой, если уж ему так хочется.

— Ладно, я лучше посплю, а вам — до свидания, — Сергей демонстративно зевнул, понимая, что спать он совершенно не хочет. И даже не представляет, как это — уснуть во сне.

— Глупец! — шар моментально превратился в огромного ракообразного каналли, и клешни «скорпиона» угрожающе задвигались. — Разве тебе мало того, что сотни тысяч разумных стали моими рабами, а потом исчезли, не успев дать потомство? Ты хочешь извести под корень собственную расу и многих других? Пойми, Тотем всё равно вернётся к нам, тем более, теперь, когда мы его обнаружили.

— Не понимаю я, о чём ты говоришь! — злобно заорал Сергей. — Ты тупой, да? Я не знаю, о каком тотеме ты твердишь! И вообще ничего не понимаю!

— Эх, если бы не дух Безмятежности! — тиранец, в которого преобразовался каналли, отчётливо заскрежетал зубами. — Твоё счастье, щенок, что ты под защитой Тотема, не то я бы тебе дал вкусить настоящей животной ярости! Верни его, кому говорят!

Чувствуя, что впадает в бешенство от нежелания собеседника понять его, Сергей сжал кулаки и вскочил на ноги. Его одолело дикое желание убить незнакомца, ставшего вдруг инсектоидом.

— Прочь отсюда! Пошёл вон! — парень от души пнул одну из основных ног инсектоида. Разумеется, его ступня не почувствовала никакой плоти противника, и Сергей чуть не упал, что разъярило его ещё больше.