Разгромив восстание, царизм поставил цель ликвидировать любые основания для новых антироссийских выступлений. Надо было ослабить шляхту (как самый ненадежный элемент) и русифицировать край. Согласно указу царя Николая I о необходимости подтвердить шляхетское происхождение, в 1831–1832 годах были лишены шляхетства около 10 тысяч мелких шляхтичей, которых сразу же переводили в однодворцы или выселяли из Беларуси.
Активизировав таким образом «разбор шляхты», правительство в 1832 году закрыло Виленский университет — средоточие свободомыслия, интеллектуальный центр Беларуси. Чтобы нейтрализовать любые западные влияния, царизм пошел на полную ликвидацию униатской церкви. Переманенные на сторону самодержавия, высшие иерархи сами подготовили формальную сторону дела и в 1839 году на церковном соборе в Полоцке приняли постановление о присоединении униатов к русскому православию.
Важным направлением новой политики российских властей теперь стала русификация Беларуси. Хотя еще Екатерина II писала, что «сии провинции надлежит привести легчайшими способами к тому, чтобы оне обрусели», реализацию этой программы развернули только после подавления восстания.
Чиновников местного происхождения увольняли из государственных учреждений, целенаправленно заменяя их людьми из центральных российских губерний. В Беларусь переселяли даже русских крестьян. Делопроизводство и школьное обучение переводились на русский язык. Преподавание польского языка запрещалось. О белорусском не было и речи. Еще в 1831 году Николай 1 отменил действие Третьего Статута Великого Княжества Литовского в восточных губерниях Беларуси, введя вместо него российское законодательство. А в 1840 году действие этого знаменитого свода законов было ликвидировано и в Менской, Городенской и Виленской губерниях. В этом же году правительство запретило использовать в делопроизводстве название «Беларусь» и «Литва» или «белорусские» и «литовские» губернии: теперь они вынуждены были называться «Северо-Западным краем».
Так российский царизм стремился ликвидировать даже историко-культурное отличие Беларуси, чтобы превратить ее в «исконно русские земли». Между тем эти земли были еще совсем неизвестны царским властям. К примеру, когда в 1835 году, почти через полвека российского господства в нашей стране, официозный историк Устрялов доложил министру просвещения Уварову, что Великое Княжество Литовское — это тоже «Русь», тот был весьма поражен и, захваченный «открытием», поспешил сообщить об этом императору.
В середине XIX века острые государственные, национальные и аграрные проблемы поставили огромную Российскую империю перед угрозой революции.
В Польше, Беларуси и Литве подпольные организации готовили восстание. В Беларуси этим занимался Литовский провинциальный комитет, а его душой был Константин Калиновский. Выходец из мелкопоместной городенской шляхты, Калиновский получил образование в Петербургском университете, откуда возвратился в 1861 году в Беларусь и с лета 1862 до лета 1863 года издал семь номеров «Мужыцкай прауды» — нелегальной газеты на белорусском языке, которая пропагандировала идеи восстания.
Вооруженное выступление началось в Польше в январе 1863 года, а весной его поддержало и временное правительство во главе с Калиновским. В марте — апреле отряды восставших начали действовать и в белорусских губерниях. Против них была брошена регулярная российская армия с конницей и артиллерией.
Если на Городенщине инсургенты провели около 20 боев с карателями (наиболее значительные — под Миловидами, Ружанами и у Свислочи), то на Менщине их небольшие формирования были разгромлены еще до соединения. На Могилевщине временного успеха добился отряд Людвика Звяждовского, который с помощью местных студентов занял Горки, но крестьяне не поддержали восставших. Наоборот, на востоке и севере Беларуси, поддавшись официальной демагогической агитации, они порой даже помогали ловить инсургентов.
Действия обреченных на поражение повстанцев уже летом 1863 года потеряли активность, а осенью каратели ликвидировали в Беларуси последние очаги сопротивления. Лидера восстания, славного сына Беларуси Кастуся Калиновского, власти повесили 10(22) марта 1864 года на Лукишской площади в Вильне.
Началась жестокая расправа над восставшим краем, которую осуществлял вновь назначенный и наделенный чрезвычайными полномочиями виленский генерал-губернатор М. Муравьев, прозванный Вешателем. За короткое время около 130 повстанцев были казнены, более 12 тысяч высланы из Беларуси. За участие студентов в восстании был закрыт Горы-Горецкий земледельческий институт, единственное тогда высшее учебное заведение края (после закрытого в 1832 году Виленского университета и ликвидированной еще раньше Полоцкой иезуитской академии). Российские периодические издания принялись в один голос очернять восстание и восславлять самодержавие. На страницах правительственных изданий в то время создавался образ белорусов как самого несчастного и забитого народа. Это делалось с определенной целью: показать, что именно господство польских помещиков и евреев довело белорусского мужика до такого состояния, а российская власть даст ему лучшую долю.
Репрессии против участников восстания сопровождались политикой тотальной русификации «забранага краю», к которой перешло обеспокоенное крупным вооруженным выступлением российское правительство. Принципы, которыми руководствовалась царская администрация, хорошо характеризует записка попечителя Виленского учебного округа Ширинского-Шахматова: «В губерниях Виленской, Гродненской и Минской большая часть сельского населения говорит наречием белорусским; поэтому народные училища в этих местностях должны быть чисто русскими».
Тысячи чиновников, служак разного разряда, православных священников переселялись из центральных российских губерний в белорусские города и местечки. Как отмечал тогда соратник виленского генерал-губернатора И. Никотин, «русские чиновники ежедневно приезжают сюда со всех концов России и поступают здесь на службу; родная русская речь стала слышаться всюду». Особенно много ехало попов. В конце XIX века в Виленской губернии при 97 местных служило 407 православных священников из России, в Горо * ленской соответственно при 38 — 629, в Менской «импортные» попы также преобладали над своими, белорусскими. Активная ассимиляторская политика Муравьева и его подручных принесла свои плоды, заложила основы глубокой русификации оккупированного края. Через полвека после кровавого подавления восстания Калиновского один из царских губернаторов в Беларуси отметил, что «мероприятия, положенные в основу нашей окраинной политики графом Муравьевым, создали условия, благоприятные для поступательного хода русских начал и развития русской культуры в крае».
Итак, несмотря на неблагоприятные исторические условия и на реакцию, которая надолго установилась после восстания, Беларусь пробуждалась к собственной национально-культурной жизни. Идеи белорусского национального возрождения в нечетком виде формулировались уже в начале XIX века. С ними выступили ученые Виленского университета, потомки белорусских униатских священников из Белостотчины Михал Бобровский, Игнат Данилович, Язэп Ярашевич и другие.
В 1860-х годах оформилось белорусское национально-освободительное движение, основателем которого стал Кастусь Калиновский. Это он ясно сформулировал политические задачи борьбы, предусматривая установление равноправных отношений между Вильней и Варшавой и создание в будущем самостоятельного демократического государства в пределах бывшего Великого Княжества Литовского.
Особо важным этапом развития национального движения стали 1880-е годы. Белорусские интеллигентынародовольцы создали собственную политическую организацию и напечатали два номера журнала «Гомон», а также некоторые другие нелегальные публицистические издания. В журнале они впервые теоретически обосновали право белорусского народа на самостоятельность, декларировали идею белорусской государственности, правда, еше как автономной, в составе России. Гомоновцы поставили вопросы национального достоинства белорусов, их защиты от польского и русского притеснения, обратили внимание на проблему развития белорусского языка.