— Пойдёмте, в клуб знакомств заглянем, — позвал всех Крон, и попутчики сразу же уяснили, с кем придётся знакомиться заново.

Красное двухэтажное здание, за долгие годы, успело врасти в землю. Возле каждого окна имелись украшения из резного кирпича, а вот приземистые двери выглядели угрюмо, словно не желали: ни видеть посетителей, ни тем более пускать.

— До Октябрьской революции, в этих стенах размещались монастырские больничные палаты, — пояснил Крон. — После неё стояли развалины.

— А потом? — спросил Почтальон.

— Спустя долгие годы, здание отремонтировали, и снова стали лечить людей, — ответил Крон.

— Это, каким образом? — не понял Доцент, чувствуя в сказанном некий подвох.

— Каким-каким? Сам что ли не видишь? Клуб знакомств — лечит людей от одиночества.

— Желающих жениться, нужно лечить в другом месте! — засмеялся Комбат.

— Трудно не согласиться! — закричали все, почти хором.

Двери сводной избы распахнулись, и перед товарищами предстала умилительная картина: за круглым дубовым столом сидела их знакомая с таким важным видом, будто бы она была директором этого заведения. При виде связистки, лица четверых друзей расплылись в довольной улыбке, смутив Деда, ещё не знакомого с особенностями местных нравов, сколько бы ему про это не объясняли. Каждый, из вошедших, поздоровался по-своему, не оставив подружке шансов на импровизацию:

— Здравствуйте!

— Здрасть!

— Привет!

— Ё - моё — кого я вижу! Даже про лысый череп говорить не буду!

Дед разинул рот от удивления, и только молча закивал головой, в знак приветствия. В этот момент, он был очень похож на китайский болванчик из магазина восточных сувениров. Барышня тяжело вздохнула и, склонив голову набок, устало произнесла:

— Задолбали…

— Ну, а что дальше, — задал ей Крон, вполне невинный вопрос и слегка зажмурился, ожидая неадекватной реакции, — какие будут указания?

— Ищите разбойничий приказ, возле синей колыбели — завтра.

— Тогда сегодня, может быть, выпьем? — предложил Комбат.

Юное создание пристально заглянуло в его глаза и тихо спросило:

— А ты не пожалеешь?

Комбат сильно смутился от такой перспективы, так как смутно себе представлял, о чём он мог бы пожалеть: «Ну, неужели, — думал он, — она выпьет все их припасы? Бутылку, две, в конце концов — но не всё же!» Дед, по простоте душевной, не стал дожидаться окончания диалога и выставил на стол поллитру. Барышня критически оглядела предлагаемый напиток и возразила:

— В этих стенах не пьют водку, а только красное вино.

— Блин! — не выдержал Крон. — Так выйдем тогда за их пределы. В магазине, в котором мы были, в основном один «Солнцедар», что равносильно смерти. Остальной ассортимент для тебя — не лучше. Хочешь коньяк?

Комбата тащили домой под руки и в этот вечер, он так и не узнал, о чём бы мог печалиться. Пронося недвижимость мимо геологоразведки, процессия обнаружила на дверях объявление народного целителя, который в своей писульке обещал: «Лечу до цирроза печени», что вызвало бурю эмоций и приступ дикого хохота.

— Чёрный целитель выискался! — прокомментировал объявление Доцент, отдышавшись от душившего его смеха и приходя в себя.

Уняв колики в животе, Крон, указав рукой на соседнее здание, сказал:

— Вон там обитаю чёрные слесари. Они полируют никелированные покрытия, которые наносятся на значки, чайники, и прочее железо. Всё летит в рожу — вся чернота. Так что тут — самый настоящий кусок Африки.

Дальше, по пути следования, лежал малюсенький заводик, производящий всё по мелочам и ремонтирующий подобную ерунду. Он выглядел классически и не выделялся свежевыкрашенными воротами от подобных заведений. Они были облупленными. Закопчённые стены нависали над самой душой, а тяжёлый запах заводского оборудования смешивался с копотью местной кочегарки. На доске объявлений красовалась вакансия: «Требуются непьющие грузчики». В мутных головах родилось много вопросов, рискующих навсегда остаться без ответа. Во-первых, чем криворукому целителю не угодила геологическая партия, которую он обещал свести на нет, во-вторых, заводчику получается что — рабочие вообще не нужны? Почтальон открыл форум и, невесть откуда взявшимся фломастером, подписал снизу: «Требуются непьющие космонавты».

— Это вызовет куда меньше недоумения, а смеха не вызовет совсем, — пояснил он свой поступок. — К тому же, придаст больше правдоподобности объявлению.

— Дальше по курсу следует ожидать вывеску «Непьющий сапожник», — добавил Дед. — У нас такая в одном месте висит. На ней мужик с молотком и гвоздями во рту. Нос красный, а глаз синий. Художники, наверное, прикололись.

— Ага! — поддержал его Доцент. — Туда ещё добавить — специалист, не ругающийся, как сапожник.

Кое-как доковыляв до базы, в которую превратили квартиру Крона, начали размещаться на ночлег. Комбат до кровати не дотянул и закатился под неё. Толку от него, всё равно, не было никакого, и общее собрание решило не производить эксгумацию до утра, справедливо полагая, что с рассветом он сам откопается. Связная нигде не просматривалась, и оставалось только гадать, на каком этапе они её потеряли. Также, товарищи заметили, что не наблюдается и ещё кое-кто, но озвучивать события не стали, обоснованно предположив, что к утру состав будет полным. Доцент, заглядывая под кровать, виртуально чокался с Комбатом, при этом приговаривая:

— Спи, Ком! Утром кошмар развеется… Вместе с последними надеждами…

— Это кошмар? — заплетающимся языком промямлил Почтальон, пытаясь выразить на лице подобие иронии, ровно настолько, насколько оно было способно на мимикрию.

В результате этого, его физиономия изогнулась в страдальческой гримасе, больше напоминающей болезненные симптомы «рожи».

— Это кошмар? — повторил Почтальон попытку. — Вот у меня приятель, покойный уже, подписался с товарищами тащить рояль на девятый этаж! Как они его волокли, это отдельное повествование, достойное любого пера, потому что пианино, по сравнению с ним — детская игрушка. Когда они донесли музыкальный инструмент до двери, наступила продолжительная пауза — их никто не встречал. Через час наступила нервозность, переходящая в лёгкую панику, ведь хозяин только за подогревом убежал. Это сейчас не восемьдесят восьмой год — всего навалом, а тогда, талон нужно было реализовать. Ещё через час объявился владелец инструмента: запыхавшийся, растрёпанный и с разинутым ртом. На вопрос: «Что — деньги потерял или отняли?» он ответил судорожными жестами. Оказалось, что в его отсутствие подъезды перепутали. Шурик сел и заплакал… А ты говоришь — кошмар! Да тут жить можно, не вылезая!

Дед подтвердил его слова молчаливым и восхищённым покачиванием головы. Осматривая такое богатство, кругом, где только можно, уложенное в штабеля, он никак не мог оторвать от него взгляд:

— Вы, я смотрю, тут время даром не теряли! Откуда такое изобилие? Товарняк, что ли, взяли?!

— Да нет, — ответил Доцент. — Крон вспомнил старую заначку, правда, похоже, не свою, но и это добро, как выяснилось — ничьё. Так выпьем за забывчивость!

Его взгляд упал на зелёный, окованный металлической лентой, сундук. Такие раритеты уже не встречаются в современной действительности, по причине полного прекращения выпуска. Доцент внимательно осмотрел творение неизвестных мастеров прошлого и предложил пари:

— Я угадаю, что лежит в этом ящике, с трёх стаканов!

— Угадывай…

Крон, проклиная всё на свете и Комбата в частности, тащил недвижимость в неизвестном направлении и, с неясными целеустремлениями, пока не опомнился, что не знает, куда доставить невесту незадачливого, и к тому же несостоявшегося жениха. Усадив невменяемое создание на лавку, и прислонив к её спинке, он долго соображал, что делать дальше. Бросать было нельзя, а куда тащить? Мысли посещали, одна нелепее другой, но они текли, и ничего с этим Крон поделать не мог: «Надо пьяных приравнивать к инвалидам, а их в вытрезвитель забирают. Утверждается, что это медицинское заведение. Разве можно инвалида вылечить? То-то и оно, а пьяных пытаются! Утром, вместо опохмелятора, дома скалка и лекционный зал, на работе телега!»