Кончики её крыльев, по крайней мере, раз тысячу зацепились за потёртый ковёр, прибавляя боль её уже и так ноющим мышцам. Бёдра Сиенны горели от напряжения, затраченного на подъём. Дважды ей пришлось останавливаться и, согнувшись пополам, пытаться отдышаться.

Тем не менее, поднявшись на лестничную площадку, Сиенна расправила плечи и вздёрнула подбородок. Воины, находящиеся здесь, ощущали слабость в любом проявлении, даже если не могли видеть её источник.

И чувствуя слабину, они начинали биться в прозрачные, невидимые двери, удерживающие их в неволе, выкрикивая гнусные непристойности и обещая все виды возмездия, как будто именно она, Сиенна, была повинна в их пленении.

"Давай же, давай. Ты можешь сделать это, ты можешь это совершить."

"Посмотри, что ты уже пережила".Эти слова подбодрили Сиенну. "Вот так. Хорошая девочка."В первой спальне, к которой она подошла, находился Камерон. Сиенне не потребовалось много времени, чтобы понять, что он Повелитель Одержимости. Камерон был рабом привычки и чётко следовал своему распорядку, поэтому сейчас, в сумерках, отжимался от пола. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.

Как обычно, один лишь только его вид заставил Гнев яростно забиться внутри неё. В голове Сиенны взорвалась боль – предшественник образов, которыми демон наводнит её разум. Жуткими образами из прошлого Камерона – кровавые битвы, женщина в его объятиях, угасающая, умирающая, а затем видение самого Камерона, проклинающего небеса, кричащего... кричащего... обещающего отомстить...

Сиенна поспешно прошла мимо, но не раньше, чем очень реальный образ его загорелой, блестящей кожи от пота, стекающего по сексуальной мускулатуре, запечатлелся у неё в мозгу. Его волосы богатого, насыщенного оттенка бронзы прилипли к голове. Взгляд был направлен вниз, но Сиенна знала, что его глаза потрясающего лавандового оттенка в серебристой оправе.

В следующей комнате содержался Пьюкинн – Повелитель Безразличия. Увидев его, Гнев успокоился. Эту реакцию Сиенна не поняла, а демон не стал объяснять.

Сквозь резкость костной структуры и чувственность тёмных глаз проступало египетское наследие Пьюкинна. У него были длинные, чёрные и прямые, как перо волосы. В остальном же, он больше походил на зверя, чем на человека – на голове росли рога, на руках – когти, мускулистые ноги покрывала шерсть.

Камерон звал его "Ирландцем", потому что, несмотря на внешность и происхождение, голос Пьюкинна изобиловал обольстительным акцентом Британских островов. И в этом Сиенна была с Камероном согласна.

Наконец она дошла до комнаты Винтер – Повелительницы Эгоизма. Гневу было на неё наплевать. Он не наводнял разум Сиенны образами, не сыпал угрозами, что она также не могла понять.

Винтер прислонилась бедром к косяку, сложила руки на животе и в нетерпении барабанила окрашенными в коралловый цвет ноготками.

Она так походила на Камерона, как могут быть похожи между собой лишь кровные родственники – загорелая кожа, бронзовые волосы и радужки глаз цвета лаванды, оправленные серебром. У Винтер были длиннющие ноги и изгибы тела, которые были, не просто опасны, а смертоносны.

Её роскошная женственность составила бы прекрасный контраст с идеальной мужественностью Париса.

Сиенна напрягалась, так как при этой мысли ревность тисками сдавила грудь . "Он мой."

"Нет, он не мой и никогда им не станет",– подумала Сиенна. Она попыталась связаться с Парисом, но он не смог её увидеть. И это, вероятно, к лучшему. После всего, что она ему сделала, после всей боли, что она ему причинила, Парис никогда не сможет ей доверять.

– Кто здесь, чёрт побери? – Прорычал Камерон. Естественно, у него появилась навязчивая идея выяснить, кто за ним наблюдает. Возможно, Сиенне не стоило приходить сюда столько раз, но она собиралась освободить их. Так или иначе, она найдёт способ это сделать. – Я знаю, что ты здесь. Покажись. Сейчас же.

– Уверена, что мы имеем дело с одним из шпионов Кроноса, – произнесла Винтер страстным, как ласка, голосом. Взгляд её почти встретился со взглядом Сиенны. – Чуть ранее я слышала его голос.

– Я... тебя... выпотрошу, – пообещал охваченный яростью Камерон, и говорил он это Сиенне, а не Винтер, на которую мог лишь ворчать, огрызаться, а иногда даже и кричать, но никогда ей не угрожал.

А если кто-то и мог замочить призрака – или кем бы там Сиенна ни была – то это Камерон, потому-то, а это было самое шокированное, он не мог остановиться, пока не сделает то, чего желает.

– Ваши тирады когда-нибудь закончатся? – Спросил Ирландец, которого Сиенна узнала по акценту.

– Ирландец, какой же ты мифологический критин, – огрызнулась в ответ Винтер. – Тирады не закончатся, а если ты не закроешь рот, то ощутишь их на себе.

– Тебя давно уже стоило отшлёпать, малышка, – ответил Ирландец.

– Тронешь её, и тебе незамедлительно придётся сожрать свои яйца, которые будут лишь закуской, за которой последует основное блюдо, – проговорил Камерон.

Сиенна не возражала против их подшучиваний, которые были довольно добродушны по сравнению с теми, что они обрушили бы на неё. Кроме того, они стебались лишь друг над другом, и хотя им нравилось язвить и бросаться издевательскими замечаниями, при появлении Кроноса они тут же объединялись связанные общей ненавистью.

Сиенна протянула руку к прозрачному, незримому щиту, который отделял её от комнаты Винтер. Прикоснулась и вздохнула, когда барьер не поддался. Вчера Сиенна прощупала лишь верхнюю часть в поисках слабых мест, но ничего не нашла. Сегодня она займётся нижней частью.

– Сиенна! – Голос Париса эхом прокатился по замку. – Сиенна! Куда, чёрт возьми, ты ушла?

Что-то сжалось у неё в груди, и Сиенне снова пришлось бороться с подступившими слезами.

"Будь ты проклят, Кронос."Из всех мучений, это оказалось худшим. Сиенна дрожащими руками продолжила ощупывать щит.

– Сиенна!

Жгучие слёзы наполнили глаза и покатились по щекам, оставляя горячие дорожки. Воспоминания никогда раньше не преследовали Сиенну. Как только она переходила в другую комнату, появлялось новое воспоминание, и один ужас сменял другой. Но это видение стало исключением.

И... Сиенна, нахмурившись, замерла. Она поняла, что это не могло быть воспоминанием, и наконец, осознала, что её так обеспокоило. Насколько Сиенна знала, Парис никогда не был в этом замке, а она нигде больше не встречала горгулий, поэтому он никогда не сражался с ними в её присутствии.

Мог ли он... Был ли он...

Её сердце пропустило удар.

– Сиенна!

Ещё один удар.

– Кто здесь? – Потребовала Винтер.

– Ещё один пленник? – Предположил Камерон.

– И кто эта Сиенна? – Спросил Ирландец.

Они слышали голос Париса, хотя никогда прежде не слышали и не видели её воспоминаний. Этого не было... Просто не могло быть...Сердце Сиенны остановилось.

– Сиенна! Проклятье! – Послышалось ворчание, а затем удар. – Отвали от меня, каменная извращенка. – Ещё один удар. – Сиенна!

Это не воспоминание, не видение; это реальность, происходящая прямо сейчас. Парис здесь. Он пришёл за ней.

Он искал её, пытался добраться до неё. Секунду спустя сердце Сиенны ринулось вскачь, заставляя её задыхаться. Орда Гаргл, возможно, ранила его, а может, причиняла боль прямо сейчас.

– Парис! – Запаниковав, Сиенна промчалась по коридору и спустилась по лестнице. Как и прежде, её крылья волочились по ковру. Она зацепилась ими и по инерции рухнула вниз. Сиенна скорчилась, застонала, но уже пару секунд спустя поднялась на ноги и устремилась дальше. – Парис, я здесь!

Если он и дальше продолжит сопротивляться горгульям, то те закусят его органами. Сиенна видела подобное бесчисленное количество раз. А как только они отведывали внутренности человека, ничто и никто не могли остановить банкет.

Сиенна ускорила шаг и молилась, чтобы было не слишком поздно.