Трое остальных, пройдя между белыми статуями, подошли к черной воде.

Одно из существ немного задержалось около каменного изваяния молодой женщины, одетой как воин, а затем быстро догнало своих спутников, которые были уже почти у самой кромки воды.

ПОДОЙДИТЕ БЛИЖЕ… ЕЩЕ БЛИЖЕ. Баал внушал незнакомцам, что они должны подойти и коснуться воды. Баалу невыносимо хотелось нанести им смертельный удар, но он не мог выбраться из Источника, и поэтому ему приходилось ждать, когда жертвы сами придут к нему. Баал чувствовал, что перед ним древние существа, в чьих душах властвуют мир и покой. Очень похожие на людей и полные жизненных сил, они тем не менее не были людьми. Они были мягче и нежнее людей, и Темный Бог понимал, что от их смерти он получит такое наслаждение, какое не сравнится ни с чем, испытанным им до сих пор.

Наконец, одно из существ, встав на колени, протянуло руку и коснулось тонкими пальцами поверхности воды.

Тут же из середины Источника с зловещим шипением вырвалось ослепительно яркое синее пламя и осветило ставшую вдруг неподвижной фигуру. Вспышка синего огня, словно молния, пронеслась в воздухе и коснулась второго, а потом и третьего существа. Серебряные мечи почернели, а мех на плащах новых жертв Баала обгорел.

Затем огонь исчез, и на берегу остались три фигуры, обожженные и уродливые, убитые, но не умершие. Их телесные оболочки медленно разбрелись вокруг Источника и вскоре заняли свои посты, став стражниками Баала. Он не слышал, как четвертое существо, пронзительно вскрикнув, помчалось прочь от Источника.

Баал был доволен, но напряжение, с которым он ожидал приближения жертв, все еще не спало. Темный Источник становился скорее закрытой дверью, чем открытым окном в мир. Отнимая силы у Матери-Земли, используя их в собственных целях, Баал очень захотел сам принять участие в исполнении своего плана. А для этого ему придется придумать что-нибудь, чтоб иметь возможность выйти из Источника.

Тристан проснулся от охватившей его вдруг тревоги. Он вскочил, держа в руке сияющий меч Симрика Хью, и приготовился отразить нападение любого врага. Но в лагере было тихо, в тусклом свете раннего невеселого утра Тристан увидел, что его спутники тоже ворочаются в беспокойном сне. Тэвиш, которая стояла прислонившись к дереву, – была ее очередь охранять лагерь, – удивленно посмотрела на короля.

– Нервничаете, сир? Да уж, спали вы ужасно. Мне еще не доводилось видеть столь темпераментных танцоров и горластых певцов, каким вы оказались сегодня ночью.

– Да… как-то мне не по себе, – мрачно согласился Тристан, глядя на уродливые деревья и неестественно густой туман, окутавший лес. – Впрочем, у меня на это есть причины. Дарус не вернулся?

– Нет, сир, – ответила Тэвиш, помрачнев. – Я очень волнуюсь.

– И я тоже, – прошептал король. Теперь он уже не столько тревожился, сколько боялся, что с Дарусом случилось что-нибудь ужасное. – Я отправлю Кантуса по его следу. Мы найдем его. В этом лесу нельзя бродить в одиночку.

– У меня от одного только его вида по спине начинают мурашки бегать, – согласилась Тэвиш. – Правда, вот вы проснулись, и мне стало не так противно и одиноко. За час до рассвета я без конца оглядывалась, мне все казалось, что сзади кто-то стоит.

– Дело не во времени, – вмешалась Робин, выходя на поляну. – Это место просто отвратительно.

– Долина Мурлок? – спросил Тристан.

– Такая, какой она стала. Долину подчинило себе очень могущественное зло – конечно же, гораздо более страшное, чем просто священник. Возможно, этот священник тесно связан со своим Богом. Темная сила, должно быть, сосредоточена в роще Верховной Друиды, потому что именно оттуда поддерживался порядок во всей Долине.

– И именно там остались друиды, превращенные в каменные изваяния? – спросила Тэвиш.

– Да, и я собираюсь отправиться туда и сразиться с Богом зла!

Тристану было весьма любопытно, как она собирается это сделать, но он не осмелился спросить. Тэвиш, казалось, тоже интересовали подробности, но она только пожала плечами.

– Ну, что ж, я с вами. Мне кажется, я бы сочинила несколько прекрасных баллад, если бы осталась с вами в Каллидирре. Теперь я намерена пройти с вами весь путь до конца.

– Я умираю от голода! – послышался сонный голос Полдо. – Мне, пожалуйста, три яйца всмятку.

– Яйца? С беконом, естественно… и пироги. Ну, давайте же скорее, завтракать! – Ньют высунулся из-под седла, служившего ему палаткой.

– Только хлеб, – резко сказал король, которого вдруг разозлило такое легкомыслие спутников. – А через десять минут отправляемся в путь.

Тристан потянулся, чтоб окончательно скинуть ночной сон, сковавший мышцы, и надел кольчугу. Даже сквозь шерстяную рубашку он почувствовал холодное прикосновение металла.

Он оседлал Авалона и лошадь Даруса. А Робин принесла спальный мешок калишита и привязала его к седлу.

– Дарус ушел по тропинке в Долину, – объяснил Тристан. – Я хочу пустить Кантуса по его следу. Если он отклонился от тропинки, попытаюсь отыскать его. Я догоню вас позже.

– Конечно, – согласилась девушка. – Только мы все вместе отправимся на поиски. – В глазах Робин уже не было гнева, она спокойно смотрела на Тристана. – Главное сейчас – найти его.

К тому моменту, когда все были готовы отправиться в путь, Тристан уже нашел след Даруса и показал его Кантусу. Мурхаунд мгновенно все понял и легко помчался по тропинке, принюхиваясь к земле, чтобы не потерять след.

Тристан на Авалоне скакал следом, а за ним Робин на лошади Даруса.

Ньют, как заправский всадник, уселся на седле рядом с ней, а Язиликлик устроился перед королем на Авалоне. Полдо и Тэвиш замыкали их небольшой отряд.

Путешественников по-прежнему окружал мертвый лес. Когда-то здесь росли древние сосны, но теперь лишь высокие голые стволы с высохшими ветками да усыпанная сухими иголками земля остались от былой красоты этих мест. Тропинка, по которой ехали Тристан и его спутники, бывшая когда-то звериной тропой, змеилась между громадных сосен, затем постепенно спускалась, все приближаясь к Долине Мурлок.

Король положил руку на плечо Язиликлика, чтоб тот не свалился с лошади, когда Авалон перескочил через упавшее дерево. Тристан дотронулся до эльфа очень осторожно, чтобы не помять его прозрачные крылышки, и почувствовал, что тот весь дрожит.

– Что случилось, Яз? – тихо спросил он, наклонившись к эльфу.

– Это… ну, все это! – пропищал Язиликлик, в отчаянии размахивая руками. – Из всех мест в мире – в целом мире – эта Долина была ближе всего к Волшебной Стране! А теперь Долина умерла – совсем умерла, ничего не осталось!

– Волшебная Страна? Я слышал, что эта страна не похожа ни на какое другое королевство. Это правда?

– О, да, д-да! – Язиликлик оживился и как-то даже просветлел. – Там красота и волшебство – и еще п-покой, там так чудесно!

– А где она, эта Волшебная Страна?

– Я не знаю точно. Чтоб попасть туда, надо пройти через ворота. Это очень л-легко, легко. Ворот очень много, особенно здесь, в Долине.

– И ты вышел через такие ворота и оказался среди нас? – Тристан старался отвлечь эльфа от грустных мыслей.

– Д-да! Д-давным-давно. Я пришел в эту Долину. Она была почти так же прекрасна, как Волшебная Страна. Зачем им понадобилось убивать красоту?

– Долина возродится, вот увидишь. Тот, кто принес смерть в Долину, наверняка не всесилен – у него тоже, я уверен, есть слабое место. Мы победим его.

– Все вокруг мертвое, – заплакал эльф, его совсем не утешили слова Тристана.

Король смотрел на изуродованный пустой лес совсем другими глазами и впервые задумался о природе зла, с которым он собирался сразиться. Он всегда знал Долину, как заповедник дикой природы, где обитало огромное количество зверей и птиц. В то же время он понимал, что для Робин Долина была больше, чем просто лес, населенный диким зверьем. Долина была средоточием ее веры, местом, где обитала душа Богини. И, наконец, он понял – впрочем не до конца, – что значило для Робин осквернение этих священных мест.