… окружить смертную казнь мистической таинственностью… – в статье «О смертной казни» (1849) В.А. Жуковский (1783–1852) писал: «Не уничтожайте казнь, но дайте ей образ величественный, глубоко трогающий и ужасающий душу; удалите от ее совершения все чувственное; дайте этому совершению характер таинства… Она должна возбуждать все высокие чувства души человеческой: веру, благоговение перед правдою, сострадание, любовь христианскую…» (Сочинения В. Жуковского, изд. 5, т. 11. СПб, 1857, с. 181, 183). Рецензия Чернышевского на 10, 11, 12, 13-й тома Сочинений Жуковского опубликована в «Современнике», 1857, № 5 (Н.Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. 4, М., 1948, с. 581–592).

«Жизнь Чернышевского» – Набоков точно воспроизводит только факты, но самые безобидные из них иронически преображаются. В пересказ суховатого письма-отчета вклинивается неожиданный эпитет. События, удаленные друг от друга и незаметные в потоке повседневности, комически сталкиваются и пародийно нагнетаются. В гротесково-карнавальные сценки разворачиваются скупые мемуарные свидетельства. Как Набоков обращается с источниками, видно из их сопоставления с повествованием. Можно назвать основные из них: Ю.М. Стеклов «Н.Г. Чернышевский. Его жизнь и деятельность», т. 1, 2, изд. 2, исправл. и доп., М.–Л., 1928 (отсюда Набоков в основном заимствует нужные ему отзывы современников); «Н.Г. Чернышевский в Сибири. Переписка с родными», вып. 1–3, СПб., 1912–1913; «Н.Г. Чернышевский. Литературное наследие». т. 1–3 (автобиография, дневники, переписка), М.–Л., 1928–1930[58].

… о. Гавриил, и с ним… весьма привлекательный мальчик… – по мемуарам кочуют описания маленького Чернышевского как «ангела во плоти», «херувимчика». «Юноша как самая скромная… и невольно располагающая к себе девушка», крайне «застенчивый… смирный», «товарищи называли его… дворянчиком» – вспоминают знавшие его. «Был он интересен в то время как нельзя более. Впоследствии он не занимался своей наружностью» – подводил итог один из них. (Стеклов, т. 1., с. 5, 6; «Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников», т. 1, Саратов, 1958, с. 20, 41, 75).

… местный торговец апельсинами преподавал ему персидский… – Стеклов, т. 1, с. 6. Об этом рассказывал, со слов современника, саратовский краевед Н.Ф. Хованский: «… Чернышевский… отыскал одного торговца апельсинами, родом перса… Персиянин приходил по окончании торговли в дом Чернышевского, снимал на пороге туфли и залезал с ногами на диван – начинались уроки, которым Чернышевский отдавал все свое внимание, а домашние дивились» («Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников», т. 1, с. 72). А.Н. Пыпин вспоминал, что Чернышевский учил персидский у персидских купцов, приезжавших на Нижегородскую ярмарку (там же, с. 63). Он же говорил о жадности Чернышевского к языкам. В семинарии тот учил арабский и татарский, знал латинский, греческий, еврейский, французский, немецкий, английский, польский.

… о. Гавриил поспешил записать… незаконнорожденным… – Гавриил Иванович был уволен из Саратовской духовной консистории по противоположной причине: проявив мягкость, записал законнорожденным родившегося через месяц после брака сына майора Якова Протопопова (Стеклов, т. 1, с. 5, 15).

… советует ему лучший друг… – Лободовский Василий Петрович (1823–1900) – товарищ Чернышевского по Петербургскому университету, в 1854 г. оба они преподавали во 2-м кадетском корпусе. Лободовский оказывал на молодого Чернышевского определяющее влияние.

Костомаров Всеволод Дмитриевич (1837–1868) – поэт и переводчик, провокатор, агент III отделения. Решающим «доказательством» причастности Чернышевского к революционному движению явилась подделанная Костомаровым карандашная заметка для прокламации «К барским крестьянам». По мнению современников, душевнобольной.

… в роли Петра – знаменитый поэт… – Имеется в виду Н.А. Некрасов, отговаривавший М.А. Антоновича (1835–1918) от свидания с арестованным Чернышевским (М.А. Антонович. «Арест Чернышевского» – в кн.: «Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников», т. 1, с. 421).

… одному из его близких эта худоба, эта крутизна ребер… напомнили «Снятие со Креста», Рембрандта… – Имеются в виду воспоминания сына Николая Гавриловича, М.Н. Чернышевского, «Последние дни жизни Н.Г. Чернышевского» – «Былое», 1907, август, с. 146.

…Писарев… в черной маске, в зеленых перчатках, хватает хлыстом по лицу… – Это произошло между Писаревым и Е.А. Гарднером, когда последний отправлялся с молодой женой, Р.А. Кореневой, подругой детства и возлюбленной Писарева, в Москву, сразу же после венчания. Незадолго перед тем Гарднер, оскорбленный грубым письмом Писарева, явился к нему на квартиру и ударил его хлыстом (А. Волынский. «Русские критики». СПб, 1896, с. 495).

Возня с перпетуум-мобиле… – Созданием вечного двигателя Чернышевский рассчитывал «поставить себя величайшим из благодетелей человечества». Летом 1849 г. пытался приступить к «практическому опыту». 9 января 1853 г. записывал в дневнике: «…убедился окончательно, что машина не пойдет при таком устройстве… решился бросить все это (пока; может быть, снова примусь, когда будут средства)… и решился уничтожить все следы своих глупостей… изорвал письмо в Академию Наук… все чертежи и расчеты…» (Чернышевский, т. 1, с. 407, 408).

…купили себе огромную репу. – «Мы для подкрепления их твердости показывали самое веселое лицо, смеялись над репою, которую они купили себе в дорогу» (из письма Н.Г. Чернышевского отцу, 23 августа 1846; Чернышевский, т. 14, с. 41). Определение «огромная» – плод набоковского воображения.

Излер Иоганн – арендатор заведения искусственных минеральных вод и увеселительного сада под Петербургом.

Введенский Иринарх Иванович (1813–1855) – педагог, журналист, переводчик. М.П. Погодин считал его «родоначальником нигилизма». Оказал на Чернышевского большое влияние. Отзывался о последнем так: «Это не только милейший, симпатичнейший, трудолюбивейший молодой человек, но и являющийся… неразрешимой загадкой… он, несмотря на какие-нибудь 23–24 года, успел уже овладеть такою массою разносторонних познаний… Замечательно организованная голова!» (Стеклов, т. 2, с. 37, 38).

Лободовские! – В дневнике 1848 г. Чернышевский подробно рассказывает о своей платонической любви к Надежде Егоровне Лободовской, которая в его глазах окружена «ореолом красоты и телесной и душевной»; встречи с нею он ждет так, как если бы «должен был увидеться с Лермонтовым или Гоголем». Особое место в дневнике занимает переживание семейной драмы Лободовских. Василия Петровича Чернышевский продолжает считать «гением», не может никого поставить «наравне с ним», но одновременно начинает видеть в нем «род пошлости», «самое полное выражение» которой в – «манере произносить» слово «целковый». На «пошлость» Чернышевский в дневнике реагировал остро. Это понятие – ключевое и для творчества Набокова.

… в своих кучерявых «Бытовых очерках»… – Романизированные мемуары, печатались в журнале «Русская старина» в 1904–1905 гг. О студенте Крушедолине (Чернышевском), шафере на свадьбе Перепелкина (Лободовского), говорится в номере за февраль 1905 г., с. 378–380.

…«на этом месте в оригинале след от капнувшей слезы»… – Набоков пародирует прочувственные комментарии М.Н. Чернышевского: «Письмо написано очень неровным почерком, указывающим… на то, что отец был чем-то взволнован»; «Надо очень серьезно и внимательно отнестись к каждой фразе этого глубоко прочувствованного письма» и др. («Н.Г. Чернышевский в Сибири. Переписка с родными», вып. 2, с. 218; вып. 3, с. 231).

Юнкер – владелец магазина картин. Дациаро – владелец магазина художественных произведений.

… с шестилетним опозданием… получил магистра. – Диссертацию Чернышевский писал в 1853 г., она была утверждена в 1855 г., тогда же напечатана. Была встречена молчанием, если не считать двух отрицательных рецензий в «Отечественных записках» и «Библиотеке для чтения». Звание магистра Чернышевский получил в 1858 г.