В стрельчатые окна задувал студеный порывистый ветер, отчего пламя готовых вот-вот погаснуть факелов занималось с новой силой.

– Завтра же закройте окна промасленными шпалерами[114]! – приказала королева слугам. – Холод становится невыносимым.

Невольно ей вспомнилась родина, где даже зимой невозможно было замерзнуть. Аудовера подняла воротник и ощутила мягкое прикосновение к лицу нежного меха. «Да, на родине сейчас еще тепло… Трава зеленеет, деревья покрыты густой листвой… Кругом цветы… Мужчины и женщины ходят в туниках…»

Появление Гертруды прервало приятные воспоминания королевы.

– Проходи, дитя мое, присаживайся, – тихо произнесла Аудовера, жестом указывая на кресло с невысокой спинкой. – Я хочу поговорить с тобой о твоем будущем, Гертруда, – сказала она, когда девушка присела, и вновь поправила воротник. Украшавшие ее пальцы перстни со вставками из драгоценных камней таинственно сверкнули в отблесках каминного пламени.

Гертруда разволновалась: неужели ее судьба уже решена и стоит ждать брака с каким-нибудь знатным тюрингом?! Но ей совсем не хотелось выходить замуж ни за кого из подданных отца, ибо она, воспитанная королевой, тоже считала их дикарями.

– Умоляю, матушка, не томите меня! – взмолилась падчерица.

Аудовера улыбнулась.

– Ты, верно, думаешь, что мой супруг решил отдать тебя одному из своих немытых потных воинов?

Гертруда горько кивнула.

– Не беспокойся, дитя мое! Не для того ли я потратила на тебя столько времени и сил, чтобы из дикарки, дочери наложницы, вырастить принцессу, достойную любви короля?

Девушка замерла, не сводя глаз с мачехи.

– Любви… короля? – недоверчиво переспросила она.

– Да, да, ты не ослышалась! Именно – любви короля! Ты хочешь навсегда покинуть эту холодную страну, Гертруда? – Аудовера испытующе воззрилась на падчерицу.

– Хочу, – утвердительно ответила девушка.

Аудовера подалась вперед и перешла на шепот:

– Тогда слушай и запоминай все, что я тебе скажу!..

Слуга помог Теодориху снять нагрудник, потом расстегнул ремни наручей и, опустившись на колени, поножей. Избавившись от доспехов, король Австразии облегченно вздохнул: шерстяная туника под ними пропиталась потом, остатки хмеля все еще кружили голову.

Теодорих решил сразу же лечь спать, ибо завтра с утра он намеревался покинуть столицу Тюрингии, дабы посетить свои новые владения во Фрейбурге. Однако дверь его покоев неожиданно отворилась, и в полумраке дверного проема отчетливо высветился женский силуэт. «Наверное, Герменфред решил доставить мне удовольствие и прислал одну из пленных саксонок или полабок», – подумал Теодорих и попытался разглядеть лицо вошедшей девы. Увы, факелы, догорая, нещадно чадили, но света почти не давали.

– Кто ты? – спросил тогда он ночную гостью.

– Гертруда… – раздался в ответ знакомый голос.

Теодорих вскочил с ложа и бросился к девушке.

– Неужели это ты?! Не может быть! Не могу поверить!..

– Да, я… Забыв девичий стыд, решила вот сама прийти к тебе… – смущенно пролепетала Гертруда.

Теодорих взял девушку за руку и почувствовал нервный трепет ее пальцев.

– Ты боишься меня?

Девушка, подавив смущение, призналась:

– Да… Ибо я никогда еще не была с мужчиной…

Ответ красавицы заставил Теодориха растеряться.

– А твоим родителям известно, на какой шаг ты решилась? – счел нужным поинтересоваться он.

– Нет… – потупила глаза Гертруда. – Но я хочу принадлежать только тебе. Неужели ты отвергнешь меня?..

Теодорих лихорадочно соображал: либо он сегодня овладеет красавицей, лишив ее невинности, и наутро без сожаления покинет Бёблинген, либо… либо не решится это сделать и будет сожалеть о том до конца жизни. И в том и в другом случае он рискует подвергнуть доверчивую Гертруду если не унижению, то уж наверняка – разочарованию.

Теодорих нежно привлек к себе девушку и заключил в объятия.

– Завтра я поговорю с твоим отцом…

– О чем? – удивилась она.

– Попрошу его соизволения забрать тебя с собой.

– Ты хочешь, чтобы я стала твоей наложницей?

Теодорих заглянул ей в глаза.

– Да. Ты же знаешь: я женат на Суавеготе.

– Я последую за тобой куда угодно, – прильнула к нему Гертруда.

Утром следующего дня Аудовера, едва пробудившись сама, растолкала спящего супруга и предупредила:

– Сегодня к тебе придет Теодорих и попросит отдать Гертруду ему в наложницы.

Герменфред потянулся, сладко зевнул и спросил:

– С чего ты так решила?

– С того, что твоя дочь нынешней ночью познала первого в своей жизни мужчину. И им стал король Австразии.

Герменфред, окончательно проснувшись, вытаращил глаза.

– Мою дочь лишили невинности? В стенах моего же замка? Да еще мой же союзник?! – Он соскочил с ложа и босиком, в одной лишь ночной тунике заметался по спальным покоям с возмущенными криками: – Я прикажу схватить его! И призову к ответу по всей строгости наших законов! Моя дочь – не саксонская девка! В ее жилах течет королевская кровь!..

Аудовера спокойно ждала, пока супруг выплеснет гнев. Когда он, устав метаться по спальне, присел, наконец, на краешек ложа, она приблизилась и обняла его.

– Успокойся, дорогой, случилось то, что должно было случиться. Гертруде уже исполнилось шестнадцать лет. Разве ты уготовил ей место в христианском монастыре?

Герменфред фыркнул.

– Ты же знаешь: я не христианин и по сути даже не арианин. К тому же не припомню, чтобы в Тюрингии нашелся хотя бы один женский монастырь. И вообще, где это видано, чтобы молодые женщины, способные рожать детей, прозябали в заточении?!

– Потому-то Гертруда и провела ночь с Теодорихом. Вот увидишь, он скоро явится к тебе и будет молить о снисхождении.

Герменфред недоверчиво посмотрел на жену.

– Твоя остготская манера плести интриги всегда приводила меня, мягко говоря, в замешательство…

– Ничего странного! Ты – воин, а интриги – удел слабых женщин.

Герменфред слегка успокоился.

– И что ты посоветуешь?

– Отдай Гертруду Теодориху в наложницы. Вот увидишь: пройдет совсем немного времени, и она станет королевой Австразии.

Герменфред тряхнул головой и пробормотал:

– Хорошо, так и быть, я удовлетворю его просьбу…

Получив желанное соизволение Герменфреда, Теодорих вместе с Гертрудой незамедлительно покинули мрачный Беблинген. Заглянув во Фрейбург, Теодорих оставил там, как и намеревался, гарнизон численностью в сто пятьдесят воинов, а затем отправился в Мец, где чуть позже должен был встретиться с королем Тюрингии, дабы скрепить печатями окончательный договор о принадлежности наследства Базины Тюрингской короне Австразии.

Возвращаться в Реймс Теодорих не торопился. Остановившись в Меце, он теперь сутками напролет предавался любовным безумствам с юной наложницей.

Теодориху исполнилось уже сорок шесть. Он прожил в любви с первой женой Эстер, затем – со второй, Суавеготой, но сейчас ему казалось, что подобной страсти, как с Гертрудой, он не испытывал еще ни с кем и никогда. Девушка полностью завладела его помыслами, заставив забыть и о жене, и о детях, и о государственном долге.

Теодебер, до которого дошли слухи об увлечении отца, не осуждал его, ибо считал, что мужчина на склоне лет, тем более король, заслуживает любви прекрасной девы. К тому же она – всего лишь наложница. А у кого из королей их нет? Вот, к примеру, его дядя Хлотарь был женат на Ингунде, дочери саксонского короля, и имел от нее трех сыновей: Гунтара, Хильдерика и Хариберта. Мало того, он взял в наложницы еще и сестру своей жены Арнегунду и нажил с ней сына Хильперика (будущего короля Суассона) и дочь Брунхильду. А после гибели на поле боя Хлодомира и коварного убийства его сыновей король Хлотарь взял в наложницы и его вдову Гунтеку Бургундскую. Она, правда, недавно скончалась очередными родами, но все равно успела уже родить любвеобильному дяде-королю двух сыновей. Потому-то Теодебер и не придал особого значения появлению у отца наложницы, пусть даже дочери самого короля Тюрингии.