— Мэри, — сказал он, почти не слыша своего голоса и вставая.

И когда он встал, она тут же оказалась у него в руках. Обняв его, она прижалась к нему, и он сжал ее в объятиях. В тепле, которое шло от нее, было спокойствие и нежность, которыми были полны и ее дыхание и ее лицо.

Она шепнула ему на ухо:

— Марк, Марк, Марк, — словно это было молитвой, которой она спасалась от всех бед мира.

Не ослабляя объятий, он, осторожно повернувшись, опустил ее на кровать и склонился над ней. Приподняв голову, она поцеловала его, и он не мог оторваться от нее. Рука его скользнула под ее рубашку, и он почувствовал гладкость ее кожи — упругие полные груди, округлость живота, пушистые завитки волос.

Мир над их головой напоминал о себе какими-то голосами, стараясь проникнуть к ним, но Корнуэлл отгородился от него. Теперь он был в своем крохотном мире, в котором было место только для него и Мэри. В нем не было никого, кроме них двоих. И ничто не имело значения, кроме них двоих.

Полог палатки зашуршал, и напряженный голос позвал его:

— Марк, где ты?

Мир, принадлежавший только ему с Мэри, исчез. Он сел и, моргая, посмотрел на фигуру, которая возникла у входа.

— Прошу прощения, — сказал Хэл. — Мне ужасно неудобно беспокоить вас, когда вы тут развлекаетесь.

Корнуэлл вскочил на ноги.

— Черт бы тебя побрал, — заорал он, — это не развлечение!

Он сделал было шаг вперед, но Мэри ухватила его за руку.

— Все в порядке, — сказала она. — Марк, все в порядке.

— Я должен извиниться перед вами, — продолжал Хэл. — Я вел себя просто невежливо. Но я должен предупредить вас. Адские Псы шныряют неподалеку от нас.

Откинув полог, в палатку влетел Джиб.

— Почему, — гневно спросил он, — вы уединились? И бросили нас всех?

— Все было тихо, — ответил Корнуэлл. — Ничто не говорило об опасности.

— Тут всегда есть опасность. Как только мы покинем этот благословенный край, опасность будет идти рядом с нами.

— Я хотел найти Джонса. Узнать у него, не пойдет ли он с нами. Но кажется, он исчез. И не похоже, что вернется обратно.

— Джонс нам не нужен. Нас шестеро, считая Оливера и Снивли — вполне хватит. Если мы не поодиночке, а все вместе.

25

Маленький народец оставил их. Теперь они двигались в одиночестве — все шестеро бок о бок.

Приближался вечер, и местность постепенно стала меняться. Пройдя пять миль от Дома Ведьмы, они вступили в пределы Проклятой Долины. Далеко, вплоть До горизонта, простиралась пустынная равнина. Ветер перебрасывал с места на место песчаные барханы, а земля между ними была иссушена и пуста. В низинах, где в свое время бежала вода, еще можно было найти клочки сухой травы, напоминавшей сено, но ныне воды тут не было. Тощие деревья вздымали к небу тонкие стволы, словно стараясь вцепиться в него скрюченными пальцами своих ветвей.

Три лошади были нагружены бурдюками с водой, а члены экспедиции, меняясь, ехали на остальных двух. С самого утра Мэри воспротивилась немому уговору, в соответствии с которым ей предоставлялась отдельная лошадь, и решила идти пешком, как все. Если бы не песчаные наносы, путь был бы куда легче. А будь они все верхами, то и двигались бы куда быстрее.

Хэл и Корнуэлл возглавили группу. Хэл прищурился, поглядев на солнце.

— Скоро пора делать привал, — сказал он. — Ведь мы устали, и до захода солнца надо разбить нормальный лагерь. Что ты думаешь о хребте справа от нас? Оттуда нам будет все видно. Да там и валежника для огня хватит.

— Если мы разведем костер на вершине, — запротестовал Корнуэлл, — нас издалека будет заметно.

Хэл пожал плечами.

— Скрываться мы так и так не можем. И ты это знаешь. Может, сейчас за нами никто не следит, но они знают, что мы двинулись в путь. И знают, где нас найти.

— Ты имеешь в виду Адских Псов?

— Кто знает? — ответил Хэл. — Может, то будут Адские Псы. Может, кто-то еще.

— Не похоже, чтобы тебя это волновало.

— Ну нет! Меня это волнует. Глупо было бы не беспокоиться. Я даже чуть побаиваюсь. Лучший совет вам дал людоед. Он сказал, чтобы мы никуда не ходили. Но мы должны были двинуться в путь. И не стоило заходить так далеко, чтобы вернуться с полдороги.

— Я с тобой совершенно согласен, — сказал Корнуэлл.

— Во всяком случае вы с Джибом сможете пойти дальше одни. И мы не будем грузом висеть у вас на шее.

— Я так не считаю, — возразил Корнуэлл.

Дальше они двигались в молчании. Слышался только хруст песка и камней под ногами. Скоро они приблизились к гребню, на который указал Хэл.

— Вы согласны? — спросил Хэл. — Поднимаемся наверх?

Корнуэлл кивнул.

— Ты же человек из леса.

— Здесь нету лесов.

— Тем не менее, есть хребет, — сказал Корнуэлл. — И ты знаешь, как следует поступить. Я горожанин и плохо разбираюсь в таких вещах.

Когда они поднялись, Хэл показал на глубокую расщелину.

— Там есть подсохшая трава, — сказал он. — До темноты лошади смогут попастись. А потом мы поднимем их на ночь поближе к лагерю.

Когда они собрались наверху, Хэл распределил обязанности.

— Марк, — сказал он, — напои лошадей. По полведра каждой, не больше. После этого пусти их на выпас. До темноты приведешь их обратно и не спускай с них глаз. Мэри, ты будешь на страже. Смотри во все стороны. Если что-то увидишь, кричи. Остальным собирать хворост. И побольше.

Когда Корнуэлл вместе с лошадьми поднялся на вершину, костер уже пылал вовсю, полыхающие угли давали сильный жар, и Мэри готовила еду. Вахту несли Снивли и Оливер. Хэл стреножил лошадей.

— Пойди поешь, — сказал он Корнуэллу. — Мы уже все перекусили.

— А где Джиб? — спросил Корнуэлл.

— Рыщет где-то поблизости.

Солнце совсем зашло, последний легкий свет его окрасил все в пурпур. А вокруг лежала страна теней.

— Через час или около того выйдет луна, — сказал Хэл.

Корнуэлл присел возле огня.

— Проголодался? — спросила Мэри.

— Ужасно, — сказал он. — И устал. Как ты?

— Все в порядке, — сказала она, ставя перед ним тарелку. — Кукурузная каша. И немного бекона с подливкой. Правда, она ужасно жирная, но ты не обращай внимания. Свежего мяса нет. Хэлу ничего не Удалось подстрелить — тут пусто. Ничего, кроме зайцев, но с ними Хэлу не повезло.

Сев рядом с ним, она подвинулась поближе и подняла лицо, чтобы он мог ее поцеловать.

— Я должна поговорить с тобой, — сказала она, — до того, как вернутся остальные. Оливер побеседовал со мной и сказал, что будет говорить и с тобой тоже, но я сказала — нет, дайте я сама ему все скажу. Это будет куда лучше.

— Что же тебе такого сказал Оливер? — удивившись, спросил он.

— Ты помнишь, как мы были в палатке?

— Я никогда этого не забуду. А ты? А ты помнишь, Мэри?

— И я не могу этого забыть. Но больше этого не должно быть. Оливер говорит, что мы не можем… Вот о чем он говорил со мной.

— Черт побери, какое ему до этого дело — оно касается только тебя и меня. Во всяком случае, если ты согласна со мной.

Схватив его руку, она прижалась к ней лицом.

— Но я должна тебе сказать. Ты не обращал на меня внимания и вдруг все произошло. Когда ты это сделал, я готова была заплакать. Ты был первым — и ты должен понимать это — да, ты был первым. Я была девчонка из таверны, но я никогда…

— Я никогда не думал, — прервал он ее, — там, в палатке, и вообще я никогда не думал о тебе, как о дешевой девчонке из таверны…

— Но Оливер…

— Не понимаю, почему Оливер…

Выпустив его руку, она повернулась к нему лицом.

— Он мне все объяснил, — сказала она. — Он очень смущался, но был обязан мне все рассказать. Он сказал, что я должна блюсти целомудрие. Он сказал, что поговорит с тобой, а я ему ответила…

Корнуэлл вскочил на ноги. Тарелка полетела на землю, но Мэри успела ухватить его за пояс и притянула обратно.

— Смотри, что ты наделал! — вскрикнула она.

— Этот чертов Оливер, — выдохнул он. — Я сверну ему шею, как цыпленку. Какое право он имел…