По внешнему слою защитного поля скользнул неточный импульс тинборской пушки, и практически одновременно достиг цели первый заряд, выпущенный Шестоперовым двумя минутами раньше. Попадание пришлось в район башни главного калибра, но самой башни кратер пробоины не коснулся. Потом во вражеский линкор угодила чудовищная порция энергии из орудия монитора, а чуть погодя – оба тахионных пакета, составивших второй залп «Зигейра».

Четыре попадания сверхкрупного калибра всего за полторы минуты – этого оказалось слишком много для старенького корабля третьего поколения. Весь борт неприятельского линкора был раскромсан, взорвались орудийная башня и каземат с пушками среднего калибра. Корабль закувыркался, едва не врезавшись в ближайшего соседа.

– Хорошо получилось, – прокомментировал Визброй. – Словно молодость вспомнил.

Второй линкор торопливо прикрыл своим корпусом поврежденного флагмана и, направив стволы на «Зигейра Второго», лихорадочно выбрасывал залп за залпом. Почти выигранный эпизод боя превращался в собственную противоположность, потому как по скорострельности недостроенный маванорский корабль заметно уступал своему тинборскому ровеснику.

Плотный огонь противника мало-помалу достигал цели, несмотря на виртуозное маневрирование Визброя. Тяжелейший удар потряс весь корпус от первого до последнего шпангоута, приборы сигнализировали о пробоинах в носовых отсеках. За этим попаданием последовало другое – в среднюю часть линкора. По коридорам, шелестя пластиковыми конечностями, засуетились паукообразные ремонтные роботы, спешившие к поврежденным участкам.

Кузьма Петрович медленно свирепел от осознания собственной беспомощности, но изменить ничего не мог незавершенный ремонт ограничивал темп стрельбы. Корабль мог обрести нормальную скорострельность не раньше, чем будут смонтированы все башни, подсоединенные к центральному накопителю. А до тех пор временная конструкция позволяла каждой пушке делать первые два выстрела с небольшим интервалом, после чего требовалась длительная – до четверти часа – перезарядка башенных энергоемкостей.

Еще один сгусток бледных тахионов ударил в силовой пузырь, пробил все три слоя, но в линкор, к счастью не попал, а лишь увяз на излете в защитных полях с противоположного борта. Тут даже у бесчувственного Визброя начали сдавать нервы, и командир сказал глухо, словно нехотя:

– Ладно, отбой. Отступаем за Таретифо. Повторим атаку через полчаса, когда «Сокрушитель» перезарядит свою чертову мортиру.

– Не спеши, Шовит, – взмолился землянин. – Еще чуток – и мы сможем выстрелить.

– Ну, давай, – охотно согласился Визброй.

Последний залп «Зигейра» лег удачно, однако существенных повреждений вражескому линкору не причинил. Кажется, на корабле, прикрывшем собой тинборского флагмана, вышла из строя «шестерка» в бортовом каземате. Не велика потеря – кому сейчас нужен средний калибр.

Описав лихой вираж, «Император Зигейр Второй» помчался обратно к Отираму. Чуть ближе, прямо по курсу был виден розовый полумесяц Таретифо. В башне первого орудия инженер-командор Шестоперов негнущимися пальцами сорвал с себя полусферу прицельного устройства и, запинаясь от нервного перенапряжения, сказал:

– Все, можете пока отдыхать. Перерыв на полчаса, не меньше. – Он подмигнул, добавив: – Животы не разболелись?

– У кого живот, у кого пузырь, – буркнул инженер. – Мы сбегаем, если позволите.

– Позволяю. Только быстро. А то у меня пузырь тоже не резиновый. – Шестоперов включил звуковой канал связи с рубкой. – Командир, повреждения серьезные?

– Не слишком. А комендоры – молодцы. Стреляли, как на императорском смотре. Всех к орденам представлю!

«Не слишком ли много орденов для одного дня?» – подумал Шестоперов. Среди сослуживцев – и на Земле, и теперь на Ратуле – он считался офицером в высшей степени честолюбивым и напористым, но сейчас известие о дожде высоких наград почему-то не произвело на него должного впечатления. Видимо, перспектива скорой гибели, как более вероятная, оказалась сильнее.

Он спросил:

– Шовит, ты знаешь, что погиб фрегат «Луч»?

– Знаю, мать вашу… Знаю даже, что перед самым выходом на передовой рубеж с «Луча» успели выгрузить контейнеры – подарочек «Четвертой Силы». Там действительно были гигантские кристаллы Гзи. – Визброй злобно заскрипел клыками. – Еще десяток дней – и «Зигейр» получил бы полный комплект артвооружения!… И вдобавок Бат сбежал куда-то, скотина.

Перезарядив пушки, «Зигейр» и «Сокрушитель» несколько раз пытались выйти на огневую позицию, но артиллеристам не удалось произвести ни одного прицельного выстрела. Поврежденный часом раньше флагманский линкор врага занял на редкость удачную позицию напротив Таретифо и аккуратно пресекал любые поползновения Визброя выглянуть из-за гигантского естественного укрытия.

В конце концов Шовит, отчаявшись, решился пойти напролом, дал полную тягу, но сразу же попал под плотную волну разрывов. На этот раз Кузьме Петровичу хватило времени, чтобы навести орудие и выпустить импульс, но немедленно после выстрела голограмма перед ним погасла, а сам «Зигейр Второй» – треть мегатонны прочнейших сплавов с перестроенными атомными решетками – вздрогнул так, что комендоры едва не вылетели из своих ложементов.

С полминуты они просидели в полной темноте, потом один за другим стали загораться аварийные плафоны. Первым делом Шестоперов подумал: «Уж не конец ли?» Но нет – в глубине корабля деловито и размеренно гудели агрегаты, по магистралям продолжал поступать чистый воздух, вновь ожил коммуникатор. Старший офицер сообщил, что повреждения не слишком опасны: вражеский импульс скользнул по корпусу между башнями, броню не пробил, лишь временно вывел из строя каналы связи. Роботы, заверил командор-долок, уже приступили к ремонту.

– Ты хоть скажи – попали мы в него или промазали? – нервно сглотнув, полюбопытствовал Кузьма Петрович.

– Попали, не беспокойся. Теперь у них в борту стало на две дырки больше.

В их диалог вклинился Визброй, рявкнув свирепо:

– Не в том счастье, чтоб дырок становилось больше. Главное для нас – чтобы кораблей у врага становилось меньше!

Засветились трехмерные изображения окружающего пространства. «Зигейр Второй» опять дрейфовал позади Таретифо, неподалеку от орбитальной станции. По соседству расположился и «Сокрушитель» – весь этот корабль состоял, казалось, из одной огромной пушки – стометровый цилиндр с двигателями по бокам, а из торца выглядывал длинный и толстый ствол, увенчанный коническим раструбом эжектора.

В рубке ратульского линкора командир и его помощники затеяли бурное обсуждение тактики дальнейшего боя. Сражение между тем развивалось все неблагоприятнее для защитников планеты-крепости. Противник превосходящими силами напористо теснил пиратский флот, приближаясь к рубежу, с которого мог без помех обстрелять Ратул.

– Командир, лобовая атака будет для нас самоубийством, – высказался Кузьма Петрович. – Если выйдем в открытый космос и станем рядом с дивизией Мафтинда – эта агония затянется не надолго.

– Сам знаю, – проворчал донельзя раздраженный Визброй. – У тебя есть какие-то умные соображения или просто так болтаешь?

Шестоперов выдавил натянутую улыбку. Идея-то у него имелась, но тоже самоубийственная. Правда, не для линкора, всего лишь для самого землянина. Отбросив боязнь, он произнес:

– Я вспоминаю «прятки со смертью», которые мы устроили «Президенту Инфи Тира». Давай-ка попробуем повторить этот фокус. Я на штурмовике или катере взлечу над горизонтом и стану наводить ваши орудия.

Визброй ненадолго задумался, после чего медленно выговорил, глядя Шестоперову прямо в глаза:

– Большой риск.

– Догадываюсь.

– Тогда иди, инженер-командор. Ратул тебя не забудет. – Адмирал добавил, оскалив клыки; – Надеюсь все же, что удача не повернется к тебе хвостом. Только не на «Вихре» полетишь, это глупо. Здесь, на станции Таретифо, есть батискаф, ты уже ходил на нем. Спустишься в атмосферу – газовый слой ослабит направленные в тебя импульсы.