Однако есть и другая, возможно, более существенная причина. По словам одного из бывших генеральных стряпчих, Гувер рассматривал «зло» сквозь призму своей личной выгоды: «Зло для него — это то, что по плечу ФБР, с чем ФБР может справиться и на чем оно может стяжать себе лавры». В самом деле, наиболее излюбленный род занятий, так сказать, конек ФБР, это… поимка похитителей автомашин! Сие и дешево и сердито. Оно помогает стряпать впечатляющую статистику раскрываемости преступлений. «Федеральные суды завалены делами мальчишек, развлекающихся угоном автомобилей, — пишет «Нью-Йорк таймс мэгэзин». — Согласно данным государственного прокурора более двадцати процентов обитателей федеральных тюрем составляют похитители автомашин». Оперируя недифференцированными статистическими выкладками, Гувер создавал иллюзию эффективности ФБР как борца с преступностью и на этом основании требовал у нашего старого знакомого конгрессмена Джона Руни и его подкомиссии все новых и новых бюджетных ассигнований для своего агентства. «Мы не едим ваш хлеб даром!» — как бы говорил Гувер законодателям, суя им под нос свои статистические шарады. (Уоррен Олни, заместитель министра юстиции и начальник департамента по уголовным делам в годы правления президента Эйзенхауэра, отзывался о гуверовской статистике не иначе, как о «ерунде».)

Похищение автомобилей — для статистики, вооруженное ограбление банков — для романтики. Сейчас в Америке взломом банков занимаются в основном гангстеры-одиночки, гангстеры-любители. Организованная преступность давно распрощалась с периодом «бури и натиска». Рецидивы этой детской болезни в ее среде чрезвычайно редки. Главари гангстерских синдикатов если и проникают в банки, то не с помощью отмычек и пулеметов, а с помощью засекреченных счетов швейцарских филиалов уолл-стритовских контор. Они жаждут пустить в ход не огнестрельное оружие, а деньги. Денег у них хоть отбавляй. Дефицитна для гангстеров не валюта, а респектабельность. Ныне гангстеров в Америке больше устраивает «мирное сосуществование» с законом. Но это не устраивало Гувера. Во-первых, кропотливое расследование финансовых хитросплетений куда сложнее, чем стрельба по движущимся мишеням. Во-вторых, от него рекламы, как от козла молока. Одно дело застрелить вооруженного до зубов звероподобного детину, другое дело, предъявить ордер на арест пожилому благообразному джентльмену с уютной лысиной и почтенным брюшком. Наконец, в-третьих, оно чревато непредвиденными опасностями — чего доброго, можно открыть огонь по своим. Теперь сам черт не разберет, кто банкир, а кто бандит, вернее, и тот и другой являются разными воплощениями одного и того же капиталистического Будды.

Именно это и произошло однажды в Нью-Йорке. Местные агенты ФБР распутали дело небезызвестного Роя Кона и, не спросись у Гувера, передали его непосредственно нью-йоркскому федеральному прокурору Роберту Моргентау. Узнав об этом, Гувер буквально взвыл от бешенства. Дать делу обратный ход он уже не мог, и поэтому выместил злобу на не в меру ретивых агентах — сначала перебросил их в захолустье, а затем отстранил от работы. Оказывается, Гувера связывала с Роем Коном давнишняя дружба, восходящая к временам маккартизма. В те годы Рой Кон был главным юридическим советником в комиссии, возглавлявщейся висконсинским сенатором. Гувер, Маккарти и Кон тесно сотрудничали в «охоте на ведьм», среди которых в качестве крупной дичи фигурировал и бывший рузвельтовский министр Генри Моргентау, отец нью-йоркского прокурора! И вот балбесы из нью-йоркского отделения ФБР умудрились выдать Кона его заклятому врагу. Дело осложнялось еще и тем, что Кон во время ареста занимал пост юрисконсульта фирмы по производству спиртных напитков «Шенли дистиллерс», президент которой Льюис С. Розенстил был личным другом Гувера. А надо сказать, что от финансовых операций мистера Розенстила за версту несло не одним спиртным перегаром.

Пути Гувера и Моргентау скрестились не просто в личном плане. Прокурор Нью-Йорка резко критиковал ФБР на то, что оно не расследует преступления «белых воротничков», а по старинке копается в грязном белье взломщиков. «Кража ценных бумаг и акций на Уолл-стрите, достигшая сорока пяти триллионов долларов, является современной формой вооруженных ограблений банков, — говорил Моргентау, — Она не требует ни оружия, ни автомашин для бегства, ни бравады. Но размеры нелегального богатства, сколачиваемого путем кражи ценных бумаг, настолько велики, что миру Диллинджера такое даже во сне не снилось».

Моргентау помянул Диллинджера, естественно, неспроста. Стрела была направлена в Гувера, и лучник хотел, чтобы публика знала об этом. «Похитители ценных бумаг крадут за один день больше, чем удалось награбить в течение всей своей жизни Диллинджеру, — продолжал Моргентау. — Но тем не менее ФБР почти ничего не предпринимает против них. Эдгар предпочитает заниматься сулящими широкое паблисити делами об ограблении банков. Он но-прежнему срывает своих агентов с расследования организованной преступности и пускает их по следу пустячных грабежей со взломом, с которыми вполне может управиться местная полиция». Достаточно сравнить знаменитые гуверовские списки и объявления о розыске наиболее опасных преступников с перечнем «белых воротничков», занимающихся темными махинациями на Уолл-стрите, чтобы понять — ФБР палит из пушек по воробьям. «Один толковый почтовый инспектор или сотрудник налогового бюро стоит четырех-пяти агентов ФБР», — говорит коллега Моргентау, тоже прокурор одного из больших американских городов.

«Вольности» Роберта Моргентау не прошли даром. Бизнесмены и адвокаты, дела которых он расследовал, имели весьма влиятельных покровителей в Вашингтоне. Сыграли свою роль и внутрипартийные дрязги. (Моргентау — демократ.) Министр юстиции Митчелл, тот самый, которого с Гувером и водой нельзя было разлить, заставил уйти в отставку строптивого прокурора. Его просьбу разрешить довести до конца начатые дела или хотя бы дела, уже находящиеся в производстве, категорически отклонили. Еще бы! Моргентау для того и выпихивали, чтобы он не смог размотать клубок преступлений, нити которого тянулись очень и очень далеко. Благодаря этой передряге уцелел и пройдоха Рой Кон. Суд оправдал его, найдя улики обвинения «недостаточными». Сам Кон бурно опровергал слухи о том, что его спасло заступничество Гувера.

Итак, похищение автомобилей — для статистики, вооруженные ограбления банков — для романтики и «коммунистические заговоры» — для политики. На этих трех китах зиждилась легенда о Гувере — оплоте законности и порядка, Джи-мэне № 1 и спасителе отечества от «красной угрозы». Абсурдная, как библейский миф о непорочном зачатии, она, подобно этому мифу, объявлялась недоступной сомнению, Гувер — что папа римский. Зловещее досье ФБР гарантировало догмат его непогрешимости.

Он привык спускать шкуры со своих жертв и не привык спускать своим критикам. Когда авторы «Доклада комиссии Уоррена» сделали несколько робких упреков в адрес ФБР, проявившего, мягко говоря, некоторую нерасторопность во время покушения на президента Кеннеди в Далласе, Гувер немедленно и публично обозвал их «защитниками футбольной команды, которые, пропустив гол в собственные ворота в воскресенье, пытаются отстоять их в понедельник утром». Члены комиссии во главе с председателем Верховного суда США Эрлом Уорреном тут же прикусили языки.

Лишь раз Гувер почтил присутствием объединенную комиссию конгресса по преступности. Сразу после первого заседания он позабыл дорогу в ее апартаменты и отрядил препираться с законодателями своего заместителя Делоха.

— Делох, — вспоминает один из членов этой комиссии, — возражал против всего, что ставило под сомнение гуверовскую статистику преступности. Он возражал против любых намеков на коррупцию в полицейских органах. Он возражал против наличия связи между ростом преступлений и социальными условиями. Он возражал, возражал, возражал[13]…

…Если бы Д. Эдгара Гувера не существовало, его надо было бы выдумать. Второго такого дубликата американизма и днем с огнем не сыщешь. Каждый день, за исключением субботы и воскресенья, вашингтонская штаб-квартира ФБР «гостеприимно» распахивала свои массивные, окованные сталью двери для туристов. Любой американец, так сказать, человек из публики, мог сам зайти и убедиться: Гувер не иллюзия. Гувер был, есть и будет. Его смерть — факт клинический, а не политический. Гувер бдит. Гувер не ест хлеб даром. Гувер не пускает на ветер доллары налогоплательщика.