Первые двадцать (веб) страниц прочитались не без удовольствия.  Повествование перескакивает из пост-апокалиптической современности в пред-апокалиптический пост-совок.
 
В современности шумит сурово (нет не Брянский) обычный подмосковный лес, который все почему-то называют Джунглями. По Джунглям бесцельно носятся разные животные: Игроки с заточками, Стрелки с автоматами, Твари с зубами и когтями, крысы серые (Rattus norvegicus, годятся в пищу), а также Мутанты, последние — непонятно с чем. Зомбей вроде бы нет. Основное занятие животных в лесу: убиение и поедание других животных. Только крысы никого не убивают, и поэтому их искренне жаль. По Джунглям, по непонятно как сохранившейся железной дороге, несется Последний Поезд. Поезд задумчиво притормаживает у каждой Поляны, и к поезду цепляются Игроки с невинно убиенными крысами в карманах. Впрочем, не все. На крыше поезда сидят другие игроки с длинными палками и сбрасывают неудачников под колеса. Но если ты ужо прорвался на крышу — вот тебе дубье, помогай нам сбрасывать.  
 
Как мы узнаем чуть далее, этот Поезд и в самом деле Последний. Кто-то уже предусмотрительно взорвал мост, а Аннушка разлила масло... Нет, это меня немного понесло. Магия — вещь отличная и когда Воланд предсказывает смерть Берлиоза на рельсах, это невероятно, но логично. А вот как Игроки догадались что Поезд — Последний? И отчего машинист, так заботливо тормозивший перед каждой Поляной, даже не пытается остановить состав перед взорванным мостом? Да! Поезд несся на полной скорости. Только так можно уронить в реку все вагоны до единого. А то, что тормоза вроде бы скрежетали — так это для красного словца.
 
Тут автор вспоминает, что надо же все объяснить читателю, и переносит нас в пост-совок. Старший научный сотрудник получает вполне заслуженный нагоняй: работаешь в сверх-секретной лаборатории — не трахайся с кем ни попадя. Наш СНС немедленно лезет в дело — набить морду директору. Не набивает — у директора тоже великолепно поставлен удар. Но в это еще можно как-то поверить. А вот дальше — никак-с! У сверх-секретного сотрудника не отбирают немедленно все его пропуска и лифтооткрывалки и не устраивают ему несчастный случай на разборке Обнинского реактора, а... подумай над своим поведением и иди работай. Ага, в сверх-секретную лабораторию. Наш сотрудник вкалывает там один и без присмотра — вплоть до того, что можно вздремнуть часок на рабочем месте и никто не видит. Воруй свои чудо-открытия. И сотрудник — ворует. Весь замотанный в защитный костюм ловит у реактора — василиска какие-то зеленые, светящиеся в темноте капли и несется продавать эти капли в Американское посольство. Которое добродушно отстегивает ему (всего ничего) сто кусков зеленых президентов. Ежели уж радиоактивные капельки светятся в темноте — никакой танталовый конверт Вам не поможет. Нужен многотонный транспортировочный контейнер. Но это к слову. Пусть будет конверт. Самое интересное, что дней через пять ГГ понимает, что его любовница, за которую он морду пытался хорошему, но глупому директору набить, - на самом деле шлюха!
 
Но почему надо называть начальников то голландско-скандинавским словом  конунг,  то на англицкий манер  лордом-мэром?  Почему не  есаул,  не  товарищ генерал,  не  князь,  не  гражданин начальник,  не  батяня,  наконец? Почему именно:  конунг?  Ну ладно, если начальник отряда (уровня майор-капитан) - это "конунг," то есть "КОРОЛЬ" (в банде у викингов никого выше быть не могло, по определению), то почему КОРОЛЬ подчиняется "лорду-мэру?" Откуда взялась  стрелковая лопатка?  Народ называет эту штуку  САПЕРНОЙ лопаткой  (неправильно.) А по-уставу она же  малая ПЕХОТНАЯ лопатка.  Но никак не  стрелковая.  Ну и так далее. Профессионал летчик заходит то справа, то слева, профессионалы-пулеметчики с вертолета долбят очередь за очередью — без результата. А наш Главный Герой на вертолете, управляемом Главной Героиней, посылает очередь из АК и бьет пилота вражьего вертолета как белку в глаз. Скажете: бывает? Да, бывает. Но учитывая, что Главная Героиня давненько не брала в руки шашек (зачеркнуто), шашку (зачеркнуто), вертолетный штурвал, а еще то, что она же двое суток назад объясняла Главному Герою, как АК снимают с предохранителя, — такой выстрел становится уже просто по-Бегемотовски невероятным. Магия-с! Я мог бы перечислять такие неувязки десятками, но надо где-то остановиться. Не пересказывать же всю книгу.
 
Середина повествования немного затянута и мало что добавляет к пониманию дела. Стоит заметить, что в настоящей литературе далеко не всякий конфликт — это мордобитие (или игра заточками.)
 
Давайте теперь о позитиве. Замысел у книги неплохой и свежий. Великолепно, что нет зомбей. Честно говоря, восставшие из могил стали таким штампом в пост-апокалиптике, что даже талантливые зомбо-вещи читать уже не хочется. В книге присутствует нить повествования, и неплохо прописаны главные герои. Атмосфера тоже в наличии, и описания сцен сделаны мастерски (если не считать многочисленные фактологические и филологические ляпы, описанные выше.) Наконец, Последний Поезд, самым магическим образом, приходит в Утопию — Paradisus, город всеобщего счастья. Всем на дезинфекцию.
 
Возникает впечатление, что немного поработав над текстом, автор мог бы сделать очень достойную вещь. Ну, а пока — шесть из десяти.

Постапокалипсис - жанр, который сейчас по количеству появляющихся произведений уступает, пожалуй, лишь АИ. Обычно это боевики в постапокалиптических декорациях про крутых "хомяков", которые грабят "корованы". Сюжет бесчисленного множества таких книг можно пересказать коротко: "ГГ отыскал в развалинах ящик консервов и танк, после чего возродил цивилизацию". Большинству произведений не хватает, что ли, атмосферности - не знаю, как правильно выразиться - чего-то такого, спрятанного между строк, что придаёт тексту отсвет одновременно и обречённости, и светлой надежды. Что-то вроде инфразвука, который не слышен ухом, но вызывает чувство тоски и тревоги. В "Тёплой птице" есть вот эта самая атмосферность. И ещё совершенно не свойственная этому жанру лиричность. По впечатлениям напоминает лучший рассказ С.Лукьяненко - "Поезд в тёплый край", да и определённые моменты книги вызывают прямые ассоциации с этим рассказом.