— Ты совершенно уверена в принятом решении? — еще раз настоятельно спросил он. — И то, что ты пообещала, остается в силе?

Айсе утвердительно кивнула. Тогда он взял ее за руку и увлек за собой. Никто не обратил внимания, как они забрались в холодный вагон.

— Скоро станет теплее, — сказал Кристиан Айсе, когда они расположились в одном из пустых купе. Со скрипом и скрежетом поезд пришел в движение. Из окна вагона они еще раз увидели телевизионную башню, красные огни, точно сигналы мерцавшие вдалеке. Под ритмичный перестук колес, быстро набравших обороты, они еще до восхода солнца покинули город. Кристиан обхватал Айсе рукой, прижал к себе; сердца их бились в унисон. Склонив голову ему на плечо, Айсе уснула. Кристиан заботливо переместил ее голову к себе на колени и укрыл девушку курткой. Он двумя руками придерживал ее голову, которая покачивалась в ритме поезда, а однажды он склонился над ней и поцеловал в лоб. Появился кондуктор, и Кристиан протянул ему билеты, даже не взглянув на него. В утренних сумерках проплывал мимо пустынный ландшафт; позже, в каком-то тоннеле, Кристиан увидел в окне свое отражение. Испуганно, как будто он сам был собственным преследователем, Кристиан отвернулся от окна и натянул на голову капюшон. Спящее тело Айсе тепло лежало рядом с ним, он закрыл глаза и крепко прижал ее к себе, почти в страхе, словно она могла раствориться и исчезнуть навсегда.

Было без пяти минут двенадцать, когда в Базеле они пересекли границу.

— Где мы? — растерянно спросила она, протирая глаза и потягиваясь.

— Нам нужно сделать пересадку, — ответил он.

На швейцарском вокзале они перешли на другую платформу, в конце крытой галереи. Хотя светило солнце, ледяной ветер продувал пассаж насквозь, и они зябко подняли воротники курток. На земле сидел аккордеонист, глаза у него были закрыты.

— Он играет вслепую, — сказала Айсе, ненадолго остановилась и бросила монетку в раскрытый футляр. Но Кристиан нетерпеливо взял ее за руку и поспешил с ней подняться к путям. В глубине платформы находился грузовой лифт, в который какой-то молодой человек перекладывал почтовые посылки. Заметив Кристиана и Айсе, он, улыбаясь, поднял руку, как будто приветствуя их.

— Кто это? — спросила она.

— Не обращай внимания, пойдем, — ответил Кристиан и быстро подтолкнул ее по ступенькам в поезд.

Поезд был уже почти целиком заполнен пассажирами, но в одном купе, где сидела громко разговаривающая итальянская семья, они все-таки нашли для себя два места Итальянцы приветливо кивнули им и еще более громогласно продолжили диалог. Маленький мальчик помчался по проходу, в конце вагона развернулся, с пронзительным криком прибежал обратно в купе и вскарабкался матери на колени. Та пересадила его на сиденье и распаковала кулек с хлебом, сыром и фруктами. Как само собой разумеющееся она протянула салфетки и Кристиану с Айсе, которые с голодной благодарностью приняли угощение. Они сидели напротив друг друга и в молчаливом согласии соприкасались ногами. Мать очистила ножом апельсины. Аромат распространился по всему купе. Мальчишка встал перед Айсе и спросил ее о чем-то — она не поняла. Вместо ответа она сложила из салфетки птицу, которую протянула ему. Он тут же забрался на сиденье.

— Марко, посиди спокойно! — по-итальянски крикнула мать, но тот уже открыл окно и запустил бумажную птицу; от восторга он захлопал в ладоши и принялся скакать на сиденье.

Кристиан тоже сделал птицу и подарил Марко, который с ликованием тут же отравил ее летать. В конце концов Айсе извела все салфетки на бумажных птиц, которые одна за другой выпархивали из окна поезда, и встречный ветер уносил их прочь.

Ближе к вечеру они прибыли в Беллинцону[9].

— Всего хорошего! — крикнула вслед им мать, а Марко заплакал и брыкался у нее на руках, когда Кристиан и Айсе спешили покинуть вагон, чтобы не опоздать на следующий поезд.

Здесь было теплее, воздух был таким ласковым, что они сняли куртки и повязали их вокруг бедер. К северу от Локарно темно-зеленой массой поднимались горы, они переплавлялись в гигантский хребет, который принимал на себя ветер и защищал от него этот небольшой город на озере[10]. Огромная чаша озера, обрамленная деревеньками и холмами, простиралась между отрогами Альпийских гор далеко на юг. Взявшись за руки, Кристиан и Айсе пошли вдоль берега. К западу от них находился Пьемонт, к востоку — Ломбардия; небольшая водная прогулка — и вот уже Италия. Пальмы и кусты олеандра окаймляли прогулочный маршрут, а на газоне расположились любовные парочки и люди, которые читали, спали или разговаривали по телефону, глядя при этом на водную гладь. Парусные и гребные лодки бороздили озеро, а у дебаркадеров поджидали пассажиров маленькие экскурсионные пароходики. Кристиан и Айсе проходили мимо одного из этих причальных мостиков, когда там как раз собралась группа молодых людей.

— Поехали с нами в Италию! — крикнул один. Они остановились и с тоской наблюдали, как те весело поднимались на палубу.

— Идем, нам нужно двигаться дальше, пока не село солнце, — сказал Кристиан и указал в сторону гор, вздымавшихся могуче и мрачно. Они с сожалением повернулись спиной к озеру.

На автобусной станции Айсе перечитала каждый указатель и названия всех деревень, но так и не вспомнила, в какой именно она жила в детстве.

— Как нам подняться в горы? — спросил Кристиан водителя автобуса, сидевшего за рулем и читавшего газету.

— Здесь все автобусы идут вверх, — ворчливо ответил тот, не отрываясь от чтения.

В конце концов они сели в первый попавшийся автобус на заднее сиденье, даже не представляя, куда он их завезет. Вскоре озеро скрылось за густыми каштановыми лесами. Они ехали по склону глубокого ущелья, по дну которого, изгибаясь и петляя, струилась река. Местами она сужалась, и вода в ней становилась темно-зеленой; потом снова широко разливалась и обнажала большие белые валуны, на которых, греясь на солнышке, лежали и сидели люди. Они махали руками, когда автобус проезжал мимо, и детишки, которые на надувных матрацах или на больших черных автомобильных камерах стремительно неслись вниз по течению, визжали еще громче.

Автобус все дальше и дальше углублялся в темные долины, проезжая мимо домов с серебристо-серыми шиферными крышами. Эти дома на крутых склонах, щедро увитых виноградной лозой, образовывали небольшие деревни. Водопад из расселины в скале обрушивался с высоты вниз, струи его с рокотом падали в пугающей близости от окон автобуса. Они прижались носами к стеклу и в боязливом оцепенении заглядывали в пропасть, начинавшуюся буквально в нескольких сантиметрах от колес автобуса. Водитель быстро и исключительно точно вписывался в повороты. Под узкими мостами распахивались каньоны, вокруг монументальных нагромождений темных горных пород клокотали белопенные ручьи. Повсюду теперь были установлены знаки, предупреждающие об опасности камнепада, и таблички, запрещающие купаться. Нависающие лиственные деревья и заросли колючего кустарника обрамляли узкую ухабистую дорогу.

Их попутчиками были пожилые люди с обветренными лицами, похожими на проплывающий мимо ландшафт. Они с любопытством рассматривали чужестранцев, и Кристиан с удовольствием поинтересовался бы у кого-нибудь из них, куда, собственно говоря, приведет эта дорога, однако побоялся, что попутчики не поймут его, и оставил эту затею.

— В такой глуши нас никто не найдет, — прошептала Айсе.

— Да, по доброй воле сюда ни один человек не пожалует, — согласился Кристиан и улыбнулся, словно они были спасены.

Был уже вечер, когда автобус, забравшись довольно высоко, остановился в деревушке недалеко от итальянской границы. Люди поспешили разойтись по домам, только Кристиан и Айсе остались на обочине дороги.

Они двинулись вдоль череды сложенных из камня домов с большими деревянными галереями, пока не добрались до единственного гротто[11]. Сквозь толстые оконные стекла еще был виден свет. Быстро приняв решение, Кристиан открыл тяжелую дверь. Тепло и дым ударили им в лицо, едва они переступили порог. За длинными деревянными столами сидели мужчины, прихлебывали вино из чаш с ручками и громогласно через все столы вели разговоры друг с другом. Они сразу повернули головы, с неподдельным изумлением уставившись на Кристиана и Айсе.