— Я могу ждать здесь только до рассвета, — прошептал гребец, когда нос лодки ткнулся в берег. — Если вы к тому времени не возвратитесь, то рассчитывайте только на самого себя.

— Я вернусь, — нервничая, заверил Клейтон. Если его схватят, то янки наверняка решат, что он шпион, и повесят его. Выбравшись на берег, он нашел приготовленную для него лошадь. Отвязав ее, он прыгнул в седло и отправился в Вашингтон.

Клейтон добровольно вызвался выполнить это поручение. Его тесть, генерал Пинеас Уитни, неодобрительно отнесся к добровольному согласию Клейтона, назвав его «глупым риском», но генерал Боргард настаивал на своем. Информацию, которую Клейтон должен доставить из Вашингтона, возможно, обеспечит Югу победу в войне. И это соображение взяло верх. Пусть у Клейтона имелись сомнения относительно рабства, но он был полон решимости доказать, что он отнюдь не трус.

Несясь во весь опор среди темной ночи, мысленно он обдумывал сложившуюся ситуацию. Война продолжалась уже четвертый месяц. В Вашингтон с севера были стянуты тысячи солдат, но пока что они ничего не сделали, если не считать, что превратили Вашингтон в еще более грязный и вонючий город. Некоторые полки разместились в самих помещениях Капитолия. А тем временем столицей Конфедерации был провозглашен Ричмонд. И поскольку он находился чуть более чем в ста милях от Вашингтона, на Севере нарастали настроения двинуть федеральные войска на Юг, сокрушить или захватить Ричмонд и покончить с восстанием. Эти настроения усиливал тот факт, что большинство ополченцев добровольно записались на службу только на три месяца, а этот срок почти истек. Если федералисты не примут быстрых мер, ополченцы разойдутся по домам, открыв Вашингтон для наступления конфедератов, армия которых расположилась к югу от Вашингтона, в двух городах — Сентрвиль и Манассас вдоль спокойно текущего ручья Булл-Ран.

Генерал французского происхождения, Боргард получал информацию из различных источников в Вашингтоне, но главным его источником была элегантная вдова по имени миссис Роуз О'Нил Гринхау, которая проживала в доме «в радиусе полета пули» от Белого дома, как многозначительно сказал об этом Боргард Клейтону. Пятью днями раньше, 10 июля, Боргард получил от миссис Гринхау закодированное послание, которое привезла очаровательная черноволосая девушка по имени Бетти Дювалл. В этом послании говорилось, что новый командующий федеральными войсками в Вашингтоне, генерал Ирвин Макдауэлл, разработал план наступления на армию Боргарда в Манассасе, и что она сможет передать план диспозиции его войск и маршрутов их продвижения в ночь на 17 июля.

Вот тут-то Клейтон и сделал заявку на свое место в истории, вызвавшись съездить в Вашингтон и привезти такую информацию.

Можно было бы предположить, что в такой чрезвычайно серьезной ситуации Вашингтон превратится в неприступную крепость, но на деле все было наоборот. Добровольцы-северяне, которые горели желанием «отстегать мятежников», были по преимуществу молодыми фермерами с традиционной для американцев неприязнью к дисциплине и даже неверием в нее. Немногие подготовленные офицеры закончили военную академию в Вест-Пойнте. Это учебное заведение американцы недолюбливали из-за царившего в нем духа европейского милитаризма. Количество выпускников Вест-Пойнта поредело, потому что многие перешли на сторону южан. Командующие противостоящих сторон — Макдауэл и Боргард вместе учились в Вест-Пойнте. В результате федеральные войска мало уделяли времени подготовке, предпочитая заниматься пьянством и охотиться за «бабцом» в злачных районах города. Корреспондент лондонской Таймс Уильям Говард Рассель, который освещал Крымскую войну и мятеж в Индии, знал, что такое хороший солдат. Он пришел в ужас от неряшливых хулиганов, называвших себя федеральными солдатами. Посетив однажды форт Конкоран в столице, он увидел солдата, который вошел в неохраняемый пороховой склад с зажженной трубкой!

Поэтому, когда Клейтон мчался по душному городу, он видел пустые немощеные улицы, неосвещенные дома и не встречал никаких препятствий для своего продвижения. Город был знаком Клейтону — он провел немало дней в особняке сенатора Уитни на улице Н. Теперь особняк был на замке и закрыт ставнями. Клейтон без труда добрался до дома миссис Гринхау, в котором знаменитая хозяйка принимала, несмотря на ее хорошо известные симпатии к южанам, таких выдающихся политиков-северян, как государственный секретарь Сювард, даже после начала военных действий.

Клейтон спешился перед неосвещенным домом, торопливо подошел к парадной двери, постучал, с беспокойством оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться, что за ним не следят. Улица казалась вымершей. Через минуту дверь приоткрылась. Он едва различил красивую женщину средних лет с черными волосами.

— Миссис Гринхау? — шепотом спросил он.

— Да.

Клейтон просунул через приоткрытую дверь сложенный листок бумаги, на котором было написано шифром «Верьте предъявителю». Она взяла бумажку и закрыла дверь. В щели он заметил отсвет свечи. Потом дверь открылась.

— Входите. Живее.

— Моя дорогая Сибил, хотя в это трудно поверить, но у меня не осталось ни гроша. Что-то обязательно надо сделать. — Сибил во все глаза смотрела на своего прежнего любовника, Эдгара Масгрейва. Они находились в гостиной Понтефракт Хауза в Лондоне.

— Но я же дала тебе семьдесят тысяч фунтов! — воскликнула она.

— Да, но это же было много лет назад, — отозвался Эдгар. Как всегда, он был одет по последней моде, но она обратила внимание на то, что его былая привлекательность начала увядать, и светлые волосы уже не были столь густыми, как прежде.

— Просто поразительно, как могут таять деньги, словно весной снег. Счета, счета, счета! Жизнь ныне пошла ужасно дорогая, ты же знаешь — я просто не представляю себе, как выживают бедняки. Я имею в виду настоящих бедных… вроде меня. Это так утомительно. У меня действительно нет сноровки в экономии денег.

Сибил, на, которой было тускло-зеленое платье в этот теплый июльский день, чуть не фыркнула от возмущения.

— Если ты думаешь, что я позволю себе поддаться опять шантажу…

— Пожалуйста, нельзя ли избежать твоей явной театральности? Так случилось, что вчера после обеда я очень приятно провел время, сидя в очаровательном сквере напротив твоего дома. Выдался такой замечательный денек. И я видел, как няня вышла из дома с твоим наследником и запасным мальчиком: юным лордом Кастлфордом и его братцем, которого ты подарила Адаму в прошлом году. Лорд Артур слишком молод, чтобы быть похожим на кого-то конкретно, но лорд Кастлфорд, которому скоро стукнет пять, по-прежнему совершенно светловолос и мне льстит, что его сходство со мной делает вопрос об отцовстве очевидным. Ну, просто изумительные конфеты, Сибил, но впрочем тебе всегда было доступно все самое лучшее. Просто поражаюсь, как тебе удается сохранять свою фигуру.

Он открыл фарфоровую вазу и отправил себе в рот шоколадный шарик.

— Адам еще ничего не заметил до сих пор? — продолжал он.

— Нет. Но даже если и заметил, то ничего об этом не сказал. «Как чертовски это надоело», — подумала она. Конечно, она постоянно боялась, что Эдгар возникнет опять и все разрушит. Сумасшествие заключалось в том, что перемирие, которое четыре года назад предложил Адам, получилось. Он показал себя любящим мужем и хорошим отцом для сыновей. Она даже думала, что он по-своему начал любить ее. Возможно, эта любовь не походила на всепоглощающую страсть, которую он питал к Лизе, но была все-таки достаточно большой, чтобы удовлетворить Сибил. Правда, были ежемесячные отлучки в Шотландию, которые коробили ее, но, несомненно, дела могли пойти и хуже. А теперь вот это: бомба замедленного действия. Если Адам узнает правду о Генри, то их семейная жизнь опять превратится в ад, чего она, конечно, не хотела. Она должна умиротворить Эдгара.

Она глубоко вздохнула.

— Сколько? — тихо спросила она.

— Г-м-м. Ну, думаю, что десяти тысяч хватит, на первое время. И, может быть, еще десять на следующий год. В общем-то, мы могли бы договориться о каких-то постоянных условиях. Ты будешь платить мне по десять тысяч в год, и я не стану докучать тебе. Для тебя это очень выгодная сделка, в конце концов. Это значительно дешевле нашей прежней договоренности.