Важная роль в «Страданиях в Кешане» отводится вставным рассказам. Само их использование в контексте одного произведения традиционно. Здесь они связаны с общим сюжетом и обладают к тому же самостоятельностью, разнообразны по стилю и своим героям. Иззет Молла подчеркивает документальную точность изложения событий, датирует документы и письма, которые составляют значительную часть книги.
Это оказывается весьма органичным для укрепляющейся в турецкой литературе просветительской тенденции. Поэт принадлежал к реформаторам турецкого языка. Язык «Страданий в Кешане» относительно прост; лексика не перегружается сложнейшими арабскими и персидскими словосочетаниями, понятными лишь высокообразованному читателю, используются бытовые выражения, иногда проступает диалектная окраска.
В книге выведен новый тип лирического героя, наделенного яркой индивидуальностью, говорящего о своих личных делах с непривычной по тем временам открытостью (о тоске по дому, тревогах за оставленных в Стамбуле сыновей, беспокойстве из-за отсутствия писем, об опасениях за собственную безопасность в условиях ссылки и т. п.). Он защищает свое право быть самим собой, следовать в жизни избранным путем, не обращая внимания на наветы клеветников. Индивидуальное начало было тогда еще новым для турецкой литературы. Но главное здесь — широта авторских интересов, оценка отдельных фактов и явлений жизни с общественной точки зрения. Жанровая форма повести-путешествия позволила Иззету Молле рассказать и о времени, и о себе, разделявшем все тяготы сложной эпохи. К сочинению Иззета Моллы примыкает «Книга приключений» или «Жизнеописание» Зихни Байбуртлу (1795 или 1800—1859). Он был автором дивана стихов в метре аруз, куда вошли также написанные силлабикой в стиле ашугских песен строфические стихотворения кошма и дестаны. Это дало повод некоторым литературоведам (турецким и зарубежным) причислять Зихни к фольклорным поэтам. В месневи «Книга приключений» включены многие поэтические формы (касыды, газели, ряд строфических стихотворений) и прозаические отрывки. Сатирическими зарисовками из жизни разных социальных кругов столицы и провинции, осмеянием пороков высокопоставленных лиц, попытками расширить диапазон поэзии, упростить язык и во многом другом Зихни Байбуртлу был очень близок к позициям автора «Страдания в Кешане». По-видимому, здесь проявились весьма возможные контактные связи двух поэтов.
Если в XVIII в. передовая общественная мысль Турции проявляла себя прежде всего в сочинениях, близких по характеру авторских высказываний и манере письма к публицистике (в некоторых трактатах, в отдельных фрагментах посольских книг — сефаретнаме и др.), то в первой трети XIX в. эти взгляды уже отразились в художественных сочинениях, как, например, в произведениях Иззета Моллы и Зихни Байбуртлу.
Новое, связанное с наступающей в турецкой литературе просветительской эпохой, на первых порах сказалось в поэзии, впоследствии эта роль перейдет к прозе. Идеи, которые вскоре станут определяющими для всей культуры Турции, пока разделяли лишь некоторые писатели. Однако в творчестве ряда поэтов первой половины XIX в. получили дальнейшее развитие некоторые тенденции, веком ранее уже свидетельствовавшие о повороте в развитии литературы.
В русле формирующегося национального самосознания в турецкой литературе этого периода усилилась тенденция отображать народную жизнь в формах, близких народной поэзии. Потребность обновить литературу, приблизить ее к читателю обращала турецких писателей к фольклору.
Особенно популярными были шаркы. В духе этих мелодичных народных в своей основе песен также писал известный поэт Васыф Эндерунлу (ум. в 1824). Его стихи, непосредственные, порой окрашенные юмором, насыщены разговорными интонациями. Иногда традиционные формы используются для выражения нового содержания. Так, два его тахмиса (стихотворения, состоящие соответственно из 33 и 32 пятистиший, где пятая строка является своего рода рефреном, особым в каждой из двух частей) следуют традициям поэтических диспутов, а по сути являются бытовой юмористической новеллой в виде монологов — матери и дочери. Практичная мамаша пытается преподать дочери-невесте урок благонравного поведения: угождать будущему супругу, быть покорной его родне и т. п. Смелые озорные ответы девушки выдают совершенно иные взгляды на любовь и брак: она не собирается сидеть взаперти и считаться с запретами на любовь по велению сердца; и в будущем не станет служанкой мужу — она не раба, купленная за деньги. Бойкая речь девушки пересыпана острыми словечками и вольными шутками. В стихах часто юмористических есть достоверные описания обычаев и приметы стамбульской жизни средних слоев общества.
Поэты используют метрику устной поэзии и ее образную систему. Такова, например, элегия на смерть ребенка у Акифа-паши. Мысль приблизить язык и стиль литературы к уровню понимания среднего городского читателя открыто декларировалась лишь Мехмедом Саидом Пертев-пашой в его предисловии к собственному дивану стихов, сложенных, однако, арузом в традиционной классической манере.
В свою очередь, письменная литература оказывала влияние на устную народную поэзию, в которой встречаются отзвуки творчества классиков Востока. Многие народные поэты пользовались метрической системой аруз, но, как правило, их индивидуальность ярче ракрывалась в произведениях, созданных на основе силлабической системы стихосложения (хедже), исконно присущей тюркскому фольклору. Песням таких выдающихся ашугов, как Ибрагим Дертли (1772—1845), Мехмед Сейрани (1807—1866) и др., свойственны глубокое общественное
содержание и высокая гражданственность; они выражали народные чаяния и протест против несправедливых порядков, прибегая к средствам сатиры, иногда смягчаемым подлинно народным юмором.
Развитие прогрессивных тенденций привело к качественным сдвигам в турецкой литературе, ярко проявившимся позднее, когда эта литература вступила в просветительский этап своей истории.
*Глава вторая*
ЕГИПЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Для Египта внешним толчком к социальному и культурному обновлению (ан-нахда), которым ознаменовалось начало XIX века в странах Ближнего и Среднего Востока, явилась экспедиция Наполеона (1798—1801), в ходе которой египтяне реально почувствовали угрозу европейской колонизации. Дальнейшие перемены связываются с эпохой правления Мухаммада Али (1805—1849). Добившись фактической независимости Египта от Османской империи, Мухаммад Али предпринял ряд экономических, военных и административных реформ, способствовавших подъему хозяйства и подготовивших почву для будущего развития капиталистических отношений в стране. Преобразования затронули и культурную жизнь — появляются первые светские школы, организованные по европейскому образцу, с учителями-иностранцами; практикуется посылка молодых людей во Францию для обучения различным специальностям. Развертывается переводческая деятельность, охватившая вскоре не только учебную и научно-техническую, но и художественную литературу. В 1821 г. в Булаке была учреждена первая в Египте типография. С 1828 г. начинает выходить первая правительственная газета «Египетские новости» («Ал-вакаи ал-мысрийя). В 1835 г. была основана Школа переводчиков (впоследствии — Школа языков), учителями и учениками которой было переведено около 200 книг.
Для передовых умов Египта характерно, наряду со стремлением к возрождению старой арабской культуры, серьезное восприятие нового и его переработка в свете современных задач. Двойственную роль играло в этом процессе медресе аль-Азхар. Известный как оплот консерватизма, аль-Азхар являлся в то же время хранителем научных и литературных традиций классической поры, соками которых питалось арабское возрождение. С аль-Азхаром связаны имена большинства ранних египетских просветителей. Среди них филолог и поэт шейх Хасан Аттар (1766—1838), бывший ректором аль-Азхара и первым редактором газеты «Египетские новости», известный лексиколог Ибрахим ад-Дасуки (1811—1883), преподаватель арабского языка в инженерной школе, учитель многих европейских востоковедов, Рифа’а ат-Тахтави и др. Связи арабского Востока с Европой и процесс восприятия европейской культуры нашли наиболее яркое отражение в исторических хрониках и в произведениях жанра рихля, описывающих путешествия в европейские страны. Потребность записывать наблюдения о новом возникала, естественно, прежде всего, у передовых людей эпохи, поэтому важность этих произведений для современников определялась не только обилием новой информации, но и новизной идей. Из исторических сводов особенно выделяется самый ранний — «Диковинки прошлого» аль-Джабарти (1754—1825), очевидца наполеоновского вторжения.