– Куда?

 – Там чайник. Слышишь?

 – Слышу. Но это совсем не значит, что надо вскакивать и бежать сломя голову. Пойдём вместе.

 Я обещаю:

 – Я потихоньку, Аля. Не беспокойся. Мне уже лучше.

 – А если ты опять упадёшь? Нет, пойдём вместе.

 Мы снова в обнимку добираемся до кухни. Я завариваю зелёный чай в большом заварочном чайнике, Альбина сидит у стола. Накрыв чайник полотенцем, я целую её в голову.

 Потом мы пьём чай: я из своей любимой большой кружки с ландышами, она – из средней, с вишенками. Её красивые длинные ноги – рядом с моими, её колено касается моего. Сделав глоток чая, я тихонько трогаю его и глажу. Альбина улыбается.

 – Можно и посмелее, – говорит она. – Не бойся, я не кусаюсь.

 Я глажу и второе её колено, потом оба сразу. Её рука скользит по моему колену, щекочет между ног. Но в голове тяжесть и туман, а в душу, кажется, снова вползает холодный слизень – депрессняк. Подавив вздох, я отпиваю ещё один глоток чая, а рука Альбины всё ещё нежно поглаживает меня.

 – Прости, Аля, я сегодня ни на что не способна. Неважно себя чувствую.

 Тяжёлая голова клонится на стол, я утыкаюсь лбом в руки. Изо всех сил пытаюсь прогнать слизня, но он упорно ползёт к сердцу. Альбина решительно ставит на стол свою кружку.

 – Одевайся, малыш, едем ко мне. Тебя нельзя оставлять одну.

 Я вдруг остро осознаю, что мне сейчас хочется к ней больше всего на свете. Если я останусь здесь, слизень поглотит меня, а с ней есть шанс, что мне удастся его победить.

 Я одеваюсь, собираю в пакет «походный» комплект вещей и пишу отцу записку: «Я у Альбины». В последний момент вспоминаю, что я сегодня ничего не приготовила. В холодильнике негусто: пачка сливочного масла, банка варенья, полпакета кефира и разрезанный лимон на блюдечке.

 – Аля, я быстренько сварю гречку, – говорю я. – Для отца. Это недолго, минут двадцать.

 – Он что, сам себе ничего не приготовит? – спрашивает Альбина.

 – Он придёт с работы усталый, – отвечаю я. – Вряд ли он станет что-то себе готовить. А в холодильнике – почти ничего… Так получилось, что я сегодня даже в магазин за продуктами не сходила, бессовестная.

 – Это поправимо, – говорит Альбина и достаёт телефон. – Рюрик? Будь добр, сходи в магазин… Да, тот, который напротив. Что взять? На твоё усмотрение. Нужно заполнить холодильник так, чтобы работающему холостому мужчине не нужно было беспокоиться о еде два-три дня. Представил себе? Вот. И занеси сюда. Хорошо, спасибо. Ждём.

 Она разъединяется и убирает телефон, а я стою, потрясённая и смущённая.

 – Аля, ну зачем…

 Альбина ласково берёт меня за локоть.

 – Не напрягайся, малыш. Твой папа не умрёт от голода без тебя. Он уже не маленький.

 Через пятнадцать минут Рюрик ставит на пол в прихожей два пакета, полные продуктов. Едва взглянув на них, я понимаю, что еды здесь не на два-три дня, а, по меньшей мере, на неделю.

 – Сколько я вам должна? – пугаюсь я.

 В глазах неулыбчивого Рюрика отражается некое подобие усмешки.

 – Ладно, не бери в голову, – говорит он. – Ерунда.

 – Как это – ерунда? – бормочу я. – Вы же это на свои деньги купили! Я отдам! Сколько? 

 – Сказано тебе: не бери в голову, – повторяет Рюрик.

 Я поворачиваюсь к Альбине.

 – Аля…

 – Настенька, оставим эти мелочи, – говорит она. – Складывай всё скорее в холодильник и едем наконец. Рюрик, жди нас в машине, мы сейчас спустимся.

 Я достаю продукты из пакетов и перекладываю в холодильник. В записке приходится дописать: «Еда в холодильнике. Обрати внимание на морозилку – она тоже не пустая. Возможно, ночевать не приду, не теряй и не беспокойся».

Глава 4

 Это было в конце июля, через месяц после того, как я в первый раз осталась у Альбины ночевать, и у нас с ней случилось то, что случилось.

 – Ну, и где твоя Альбина? – спросил отец. – Вообще-то, уже два часа.

 Не успел он это сказать, как запищал домофон. Моё сердце бухнуло в груди и застучало, как кузнечный молот.

 – Это она, – сказала я. – Сейчас ты своими глазами на неё посмотришь.

 Я сняла трубку домофона. Голос Рюрика сказал:

 – Альбина Несторовна приехала.

 Я нажала кнопку:

 – Заходите.

 Не дожидаясь звонка, я открыла дверь и ждала, прислушиваясь к шагам на лестнице. Альбина шла немного впереди, а Рюрик, следуя на ступеньку ниже, подстраховывал её. Она была без своего щупа, но поднималась уверенно, почти как зрячая, только её голова была слегка приподнята, и она не смотрела себе под ноги. Как всегда, она была очень элегантна: на ней был белый брючный костюм, белые туфли и белая рубашка мужского покроя с маленьким серебристым галстуком. Она несла в руках пакет и роскошный букет роз. При виде роз у меня слегка засосало под ложечкой. Первый букет мне удалось спрятать от отца, а сейчас деваться было уже некуда.

 – Мы пришли, Альбина Несторовна, – оповестил Рюрик. – Площадка.

 – Спасибо, я поняла, – ответила Альбина.

 Отец стоял в дверях комнаты и наблюдал. Я краем глаза следила за его реакцией. Надо сказать, лицо у него было каменное.

 – Осторожно, порог, – предупредил Рюрик.

 Нога Альбины уверенно ступила на коврик перед дверью. В прихожую мягко вкатилась волна прохладного аромата духов.

 – Привет, Аля, – сказала я, беря её за локоть. – Я здесь.

 Рюрик закрыл за Альбиной дверь. Я сказала:

 – Какая ты сегодня элегантная… Впрочем, ты всегда элегантная.

 Уголки губ Альбины чуть приподнялись.

 – Здравствуй, Настенька. – Зашуршала обёртка букета. – Вот… Это тебе.

 – Ой, Аля, какой букетище! Спасибо…

 Принимая розы, я боялась даже взглянуть на отца. Холодея, я пошла ещё дальше – поцеловала Альбину в щёку, а она тут же поцеловала меня. Отец, до сих пор молча наблюдавший, решил наконец обнаружить своё присутствие.

 – Здравствуйте, – сказал он.

 Подбородок Альбины приподнялся, она повернула незрячее лицо на звук голоса.

 – Здравствуйте, Пётр Иванович, – сказала она вежливо. – Очень приятно познакомиться. Настя рассказывала о вас много хорошего… Из её слов я сделала вывод, что она очень вас любит и дорожит вашим мнением. Она очень беспокоилась по поводу нашего с вами знакомства… Насколько я понимаю, это важно для вас и для Насти. Я в последнее время не хожу в гости и вообще мало показываюсь на людях, но из уважения к вам и к ней я не могла ответить отказом на её приглашение.

 Отец выглядел смущённо и растерянно. Он, конечно, увидел лицо Альбины; не знаю, понял ли он уже, что она ещё и слепая, но его взгляд говорил о том, что он не ожидал увидеть то, что он увидел. Полагаю, он не знал, как себя вести и что говорить.

 – Ну что ж… км… проходите, – выдавил он наконец. – Как говорится, милости просим. Всё уже на столе.

 – Замечательно, – проговорила Альбина. – Но для начала позвольте зайти в ванную – помыть руки. Настенька, – обратилась она ко мне, протягивая мне свой пакет, – я позволила себе кое-что принести к столу.

 Я приняла у неё пакет и передала отцу, а сама направила Альбину в ванную.

 – Налево, Аля. Так, осторожно, порожек… Раковина прямо перед тобой. Вот мыло.

 Пока Альбина мыла руки, отец так и стоял с пакетом у дверного прохода. Я подала Альбине полотенце, а потом повела её в комнату. Отец, не сводя с нас озадаченного взгляда, проследовал с пакетом за нами. Стол был выдвинут на середину комнаты, и я предупредила Альбину:

 – Осторожно, Аля, тут стол прямо по центру. Обходим его справа.

 – Постараюсь ничего не опрокинуть, – улыбнулась она.

 Мы обогнули стол, и я усадила Альбину на маленький диванчик. Она нащупала край стола и сказала с улыбкой:

 – Добрались без приключений.

 Отец зашуршал пакетом. Он извлёк из него бутылку вина, тяжёлую гроздь винограда «изабелла» и коробку конфет. Альбина сказала: