Наконец они остановились, Морган слез с коня, взял за поводья обеих лошадей и свободной рукой снял Дину с седла. Он поцеловал ее. Дина почувствовала соль на его губах и запах бурного моря. Безудержное желание отдаться ему причиняло боль.

У обоих перехватило дыхание от заполонившего их чувства.

При лунном свете в его объятиях она поняла, что принадлежит этому мужчине вся без остатка и никогда не сможет полюбить другого.

Этот волшебный мир счастья будет жить в ней вечно и свяжет их навсегда. Он целовал ее снова и снова, как бывает в книгах и полузабытых песнях о любви. Их близость была необузданной и вместе с тем безгранично нежной, как сказка.

Она медленно высвободилась, счастливая и уверенная, что уже ничто не сможет встать между ними. Он убрал с ее лица спутанные волосы, поднял ее на руки и понес в эвкалиптовую рощицу у самого берега. Расстелив одеяло, он положил ее и лег рядом.

Он гладил ее волосы, лицо. Дина никогда не чувствовала себя так хорошо и свободно. Острое сладкое чувство пьянило. Его глаза заглядывали ей прямо в душу.

Морган молча начал расстегивать ее блузку. Умело справляясь с пуговицами, крючками, молниями, снял с нее всю одежду. Она вздрогнула, когда он дотронулся до ее обнаженной груди. Его возбуждали ее роскошные формы, но в проявлениях его любви не было ничего вульгарного. Когда он окидывал взглядом ее цвета слоновой кости, роскошное тело, ей совсем не хотелось его прикрыть.

— Ты красивая. Дина, даже больше, чем я мог себе представить, — шептал он.

И она чувствовала себя красивой, осыпаемая поцелуями Моргана. Его руки свободно ласкали ее всю. Она совершенно не сопротивлялась, пылая от страстных поцелуев, от его умелых ласк. Она поцеловала его так же глубоко, как он ее.

Наконец он остановился и начал снимать с себя одежду. Дина с удовольствием смотрела на мужественную красоту его мускулистого тела. Он снова сжал ее в объятиях, и она задрожала от этого прикосновения. Она прильнула к нему так, как будто ей хотелось остаться в нем навечно.

— Осторожно, дорогая, — простонал он. — О Дина, любимая… — Он осторожно проник в теплую влагу ее размягченной плоти. Дина полностью расслабилась. — Тебе не больно? — пробормотал он с тревогой.

Боясь, что он остановится, она поспешно ответила: “Нет” — и прижалась к нему, обвив руками его могучее тело.

Ее руки обнимали его шею, плечи, гладили крепкие мышцы влажной спины. Они самозабвенно целовались. У него не было больше сил сдерживаться.

Она наслаждалась его объятиями, внимала его обрывочному, бессвязному шепоту. Боль прошла, и нахлынул восторг. Ее тело стало отвечать на его осторожные движения, и весь ее стыд и чувство вины смыло волной экстаза. Она крепко прижалась к нему всем своим проснувшимся телом.

Дина была наверху блаженства. Она невольно плакала и непрерывно произносила его имя. Наконец этот необузданный вулканический прилив эмоций, охвативший их обоих, прошел и наступила неописуемая сладость все еще продолжающегося объятия.

Она стала медленно приходить в себя, ощущать острый запах эвкалиптов в прохладном влажном воздухе, слышать ржание лошадей и глухие удары прибоя, разбивающегося о скалы вдали.

Укутанная одеялом, уткнувшись головой в широкую грудь Моргана, Дина задремала под звездным небосводом, льющим лунный свет. Его руки нежно теребили ее тяжелые волосы. Прежде чем уснуть, она прошептала:

— Я люблю тебя.

— Навсегда, любовь моя, — произнес он нараспев низким красивым голосом.

В воскресенье дождливым вечером Дина и Морган вернулись в Кирстен-Вайн-ярдз. Плотные облака нависли над покрытыми лесом вершинами гор, и туман клочьями стелился по долине. В пикапе влюбленные сидели, прижавшись друг к другу. Его рука лежала на ее плече. Ее — на теплом бедре, обтянутом джинсами. Они тихо разговаривали, и их сердца были полны сладостными воспоминаниями о недавно открытых чувственных удовольствиях.

Когда двери гаража автоматически открылись, они увидели блестящий белый “корвет”, припаркованный на месте Моргана. Внезапно воцарилась тишина.

— Это же машина Холли, — в ужасе произнесла Дина, не в силах скрыть свою старую ревность.

— Возвращение блудной внучки. Не удивлюсь, если Брюс велит заколоть откормленного тельца к завтрашнему обеду.

Дина оцепенела от циничного замечания Моргана. Она пыталась расслабиться, когда почувствовала его руки на своих волосах, но его теплые губы на ее лбу были чужими. Он проницательно посмотрел на нее.

— Постарайся быть великодушной, дорогая. У тебя есть больше, чем у всех Холли в мире, вместе взятых.

Дина похолодела.

Он еще никогда не встречался с Холли, а уже защищает ее.

Глава 3

Дину разбудил серебристый смех Холли и низкий голос Моргана.

— Раньше это была моя комната, — говорила Холли. — О, она стала совсем мужской. А где мои розовые занавески из органди?

— Боюсь, они не в моем стиле.

— Понимаю. — В низком голосе Холли звучало восхищение.

— Если ты хочешь снова занять свою комнату, я моту перебраться вниз.

— Даже не думай. Мне нравится, что ты спишь в моей комнате, — игриво ответила Холли.

Дина в страхе привалилась к дверям. Не было сомнения в хищном интересе Холли к Моргану. Почему Холли всегда хотела именно то, что любила Дина? С пустотой в сердце Дина открыла дверь.

— А, Дина, — проворковала Холли, — ты совсем не изменилась.

Она улыбалась только губами. В красивых аспидно-голубых глазах застыл холод. Старшая сестра явно подчеркивала, что относится к младшей как к ребенку, и это Дину сердило. Она поймала на себе хмурый взгляд Моргана и вспомнила, как он просил ее быть более великодушной к Холли. Это оказалось очень не просто.

— Добро пожаловать домой, Холли, — выдавила из себя Дина.

— О, как это мило, сестричка. Хорошо снова быть дома. Если бы я знала, что здесь так интересно, я бы давным-давно вернулась.

Холли хлопала длинными и густыми, как бахрома, ресницами и смотрела на улыбавшегося ей Моргана. Дина вся съежилась от нарастающего внутри отчаяния. Что она собирается делать? Никогда в жизни Дина не чувствовала такой острой ревности к старшей сестре, никогда не была так уверена в красоте Холли.

Холли была прекрасна в холодно-голубой пене из шифона. Ее светлые волосы кудрявыми волнами падали на плечи, обрамляя лицо с искусным макияжем. Дина никогда не могла соперничать с Холли, и ее охватил ужас от неуверенности в любви Моргана. Как он может хотеть ее, если такая, как Холли, сама предлагает ему себя!

— Пока ты в колледже. Дина, дорогая, Морган обещал показать мне виноградник и винодельню, — сказала Холли.

— Правка? — слабым голосом пробормотала Дина, не в силах взглянуть на Моргана.

Ей хотелось поскорее уйти в свою комнату. Одеваясь, она старалась не прислушиваться к разговору Моргана и Холли, но было невозможно не слышать, как умело Холли кокетничает. На нее нахлынули все ее давние страдания, и она ощутила себя растерянной и никому не нужной, как в детстве.

Позже, когда Холли ушла вниз переодеваться, Морган тихо постучал в дверь к Дине.

— Дина… — Его голос был нежен. Она была так несчастна, что не хотела его видеть.

— Уходи.

— Дина, пожалуйста…

— Я же сказала, уходи.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Говори с Холли, если тебе надо с кем-нибудь поговорить. Похоже, она без ума от тебя.

— Ну ее к черту. Дина!

— Оставь меня в покое, — заплакала Дина.

— Если ты этого хочешь, будь уверена, я так и сделаю.

В ужасе от того, что наделала, Дина с замиранием сердца открыла дверь и хотела позвать его.

Веселый голос Холли остановил ее:

— Морган, я думала, ты собираешься отвезти Дину в колледж.

— Да нет…

— Тогда, может быть, мы пойдем в винодельню?

Он мгновение колебался, прежде чем ответить.

— Почему бы нет, черт побери? — послышался его красивый мужественный голос, который Дина любила больше всего на свете.