Тетя Нина сидела рядом с Ванечкой. Поправляла одеяло. Держала за руку. Смотрела на меня пустыми глазами.
Наконец врачи приехали. Осмотрели сына.
- Ложный круп, - сказал пожилой.
Я взглянула на тетю Нину. Она охнула и прикрыла рот рукой. Это что, так страшно?
- У вас сода есть?
Тетка побежала на кухню. Молодой врач забрал у нее пачку соды и пошел в ванную комнату. Тетка - за ним. Пожилой спросил у меня:
- Отец есть?
Я кивнула.
- Сейчас где? На работе?
- В Африке.
- Где? - он снял очки. Кожа на его лице напоминала шкуру носорога - свисала толстыми пористыми складками.
Господи! Да не все ли равно, где? Главное, не здесь. А был бы здесь, я бы "скорую" не вызывала.
- В Африке, - повторила я с отчаянием.
- Группу крови сына знаете?
- Да. У него не моя группа крови. А что?
- Вероятно, потребуется донор. На станции никогда не бывает нужной группы. Или очень мало. Донора ищите сейчас. Не теряйте время. Мало ли что?
Я прекрасно знала, в каких случаях бывает нужен донор. Все-таки жена врача. Знала. И потому испугалась. Смотрела на врача, пытаясь по его лицу понять, как на самом деле обстоит дело. Из ванной донесся шум льющейся воды. Тетка прибежала. Схватила Ванечку и прямо в одеяле потащила его в ванную.
- Что ... что они с ним будут делать?
Я рванулась за теткой. Пожилой Айболит поймал меня за руку, не пустил. Сказал спокойно, слегка дребезжащим голосом:
- Не волнуйтесь. Содовая ингаляция. Ненадолго поможет. Лучше ищите донора.
Господи, боже мой! Да что же это такое? Где же я ночью донора найду?!
- Не волнуйтесь так. Подумайте, - он усадил меня на диван и похлопал по плечу. - Может быть, среди родни мужа?
Конечно. Как я сразу не сообразила? Роман так похож на брата. У него должна быть такая же кровь!
- Тетя Нина! - крик мой мог переполошить весь дом. - Где визитка, которую Роман дал?
И помчалась на кухню - рыться в полках. Тетка ее куда-то туда запихнула. Вот. Вот она.
Врач мне говорил, мол, они забирают Ванечку, но я слушала в пол-уха. Трясущейся рукой набирала номер.
- Романа Анатольевича, пожалуйста!
Через минуту он взял трубку.
- Роман Анатольевич? Это Аля...
Секундное молчание. Потом укоризненно:
- Я же просил вас не звонить мне домой!
Я и забыла совсем. Столько времени прошло. Два года. Да и не тот случай, чтобы церемонии разводить.
- Я виновата, виновата, но... Какая у вас группа крови?
- Что? - растерялся он.
- Ванечке плохо. Срочно нужен донор. Какая у вас группа крови?
- Вторая.
- А резус?
- Положительный.
- Роман Анатольевич! Голубчик! Я вас умоляю! Приезжайте сейчас. Немедленно. Спасите сына. Я все для вас сделаю! Все! Берите такси и приезжайте!
- Подождите, Аля. Это что, так серьезно?
Вместо ответа я заплакала.
- Не ревите. Через пятнадцать минут ... Максимум, через двадцать, я буду у вас.
- Вы не успеете так быстро. Его сейчас увезут.
- Глупости. У меня машина. Если я не успею, оставьте адрес больницы.
Он повесил трубку.
Врачи записывали адрес детской больницы, куда-то звонили. Тетя Нина одевала Ванечку. Я лихорадочно собиралась. Ощущение было такое, что время помчалось вскачь. Не успевала до конца осознавать происходящее...
В машине мне разрешили сидеть возле носилок, на которых лежал Ванечка. Но в больнице дальше приемного покоя не пустили. Минут через десять вынесли его одежду. Я взяла ее и заплакала ... Одежда была теплой. Страшная мысль пришла в голову. Я громко зарыдала. Регистраторша, - или кто там она? - покосилась на меня неодобрительно, возмущенно фыркнула. Вот сволочь! У меня сын умирает, а она фырчит, гнида! Но в руки себя взяла, реветь перестала. Так и сидела на жесткой кушетке, держа на коленках Ванечкину одежду.
Время все тянулось и тянулось, как подсыхающий резиновый клей. Представлялось, что сижу не меньше часа. Хлопнула входная дверь. Вошел Роман Анатольевич. Я взглянула на свои часики. Только десять минут, оказывается, прошло. Деверь шел ко мне. Уверенный. Спокойный.
- Ну что?
Я сбивчиво пересказала события вечера, стараясь объяснить все коротко и ясно.
- Не волнуйтесь. Обязательно обойдется.
Глаза его улыбнулись. Почти, как у Мишки. Только смешинок нет.
- Сейчас узнаем, - и пошел к регистраторше.
Он еще не дошел до стола, а та уже приняла боевую стойку.
- Мы справок не даем, - злобно тявкнула ему.
- Насколько я знаю, ваша работа заключается именно в выдаче справок. Извольте ответить, - с металлом в голосе сказал он. - Вам привезли сейчас тяжелобольного ребенка. Кузнецова Ивана Михайловича, восемьдесят третьего года рождения.
Оглянулся на меня. Спросил:
- Восемьдесят третьего, Аля?
Я кивнула. С восхищением смотрела на деверя. От него сейчас за версту несло большим начальником. Регистраторша, приоткрыв рот, слушала ...
- Он - сын известного в городе хирурга, - тем же номенклатурным тоном продолжил мой деверь.
Зачем же так спекулировать? И потом, какой же Мишка известный хирург?
- Михаила Анатольевича? Кузнецова? - ахнула регистраторша, повергая меня в изумление. Роман Анатольевич согласно кивнул.
- Что же вы сразу-то не сказали? - с укором спросила она меня. И снова Роману Анатольевичу:
- Я все сейчас узнаю.