ПРОМЕТЕЙ

1

Титан! На наш земной удел,

На нашу скорбную юдоль,

На человеческую боль

Ты без презрения глядел;

Но что в награду получил?

Страданье, напряженье сил

Да коршуна, что без конца

Терзает печень гордеца,

Скалу, цепей печальный звук,

Удушливое бремя мук

Да стон, что в сердце погребен,

Тобой подавленный, затих,

Чтобы о горестях твоих

Богам не смог поведать он.

2

Титан! Ты знал, что значит бой

Отваги с мукой… ты силен,

Ты пытками не устрашен,

Но скован яростной судьбой.

Всесильный Рок – глухой тиран,

Вселенской злобой обуян,

Творя на радость небесам

То, что разрушить может сам,

Тебя от смерти отрешил,

Бессмертья даром наделил.

Ты принял горький дар, как честь,

И Громовержец от тебя

Добиться лишь угрозы смог;

Так был наказан гордый бог!

Свои страданья возлюбя,

Ты не хотел ему прочесть

Его судьбу – но приговор

Открыл ему твой гордый взор.

И он постиг твое безмолвье,

И задрожали стрелы молний…

3

Ты добр – в том твой небесный грех

Иль преступленье: ты хотел

Несчастьям положить предел,

Чтоб разум осчастливил всех!

Разрушил Рок твои мечты,

Но в том, что не смирился ты, –

Пример для всех людских сердец;

В том, чем была твоя свобода,

Сокрыт величья образец

Для человеческого рода!

Ты символ силы, полубог,

Ты озарил для смертных путь, –

Жизнь человека – светлый ток,

Бегущий, отметая путь,

Отчасти может человек

Своих часов предвидеть бег:

Бесцельное существованье,

Сопротивленье, прозябанье…

Но не изменится душа,

Бессмертной твердостью дыша,

И чувство, что умеет вдруг

В глубинах самых горьких мук

Себе награду обретать,

Торжествовать и презирать,

И Смерть в Победу обращать.

Диодати, июль 1816 г.

_{Перевод В. Луговского}

Отрывок

Когда б вновь вынесла меня волна реки

К первоисточнику блаженства и тоски –

Я не поплыл бы вновь меж теми берегами,

Что пожелтевшими усеяны цветами, –

Пускай бы как теперь текла река часов,

Сливаясь с множеством безвестных ручейков.

Но что такое Смерть? Покой сердец, гробница?

И целое того, чего мы все – частица?

Ведь жизнь – видение. Лишь то из бытия

Мне кажется живым – что взором вижу я,

И мертвыми считать отсутствующих можно.

Для сердца мысль о них мучительно тревожна,

Воспоминания в час отдыха ночной

Окутывают нас печали пеленой.

О да, они мертвы и холодны; едва ли

Мы вновь увидим их, какими раньше знали.

Они изменчивы, а если и хранит

Воспоминанье тот, кто нами не забыт,

Мы все ж разлучены – лежит ли между нами

Земля, простор морской с шумящими волнами

Иль земли и моря – пока в своих гробах

В один бесчувственный мы не сольемся прах.

И кто они – жилищ подземных населенье?

Мильоны мертвецов, что стали жертвой тленья?

Тысячелетий пыль, покрывшая собой

Все то, на что ступал иль ступит род людской?

Полна обитель их молчанием глубоким

И там живут они по кельям одиноким?

Иль есть у них язык, сознанье бытия

Их бездыханного, что в мрачном напряженье

Безмолвью полночи подобно? О, земля!

Где – опочившие, и для чего – рожденье?

Усопшие – твои наследники, а мы –

Зыбь на поверхности. Среди могильной тьмы –

Ключ от глубин твоих, и служит гроб вступленьем,

Преддверьем в твой чертог с громадным населеньем.

Войдя туда как дух, я суть земных веществ

Там в превращениях постиг бы несказанных,

И видел чудеса, и – ныне бездыханных –

Открыл бы тайну избранных существ.

Диодати, июль 1816 г.

_{Перевод О. Чюминой}

Стансы к Августе

Когда время мое миновало