Как и большинство других лодок, стоявших у причалов, их лодка имела метров четырнадцать в длину от острого, словно нож, носа до плавно закругленной кормы. Она приходилась дальней родственницей плотам и складным лодкам, на которых плавали в более светлых водах спортсмены и исследователи в эпоху Галактического Содружества. Корпус лодки, на котором по бортам красовалось ее имя — «Мойо», представлял собой толстую надутую воздухом пленку с рифленой поверхностью и похожими на подушки кранцами, развешанными через равные промежутки вдоль борта. Похоже, что для транспортировки вверх по течению из низовьев реки воздух выпускали, корпус скатывали, а остальные детали разбирали и доставляли по суше. Герметичные крышки люков на носу и корме закрывали доступ к грузовым трюмам. Пассажиры располагались на палубе в центральной части лодки, на которой с одного борта на другой были установлены полудуги. Поверх этого каркаса матросы быстро натянули прозрачную темную пленку, напоминавшую декамоль. Когда последняя секция была закреплена и герметизирована, внутри лодки заработала воздуходувка, обеспечивая вентиляцию для пассажиров и жесткость судна.

Сьюки повернулась к сидевшей рядом Элизабет:

— Мне не понравилось, как говорил капитан. Какое еще испытание нам предстоит пройти?

— Во всяком случае, плаванье обещает быть интересным. Брайан, что вам вообще известно о реке Роне?

— В наше время вся Рона была перерезана дамбами, плотинами и обводными каналами, — ответил антрополог. — Здесь, в плиоцене, перепад высот, по-видимому, гораздо больше, чем в наше время, поэтому на отдельных участках могли возникать стремнины. Примерно в ста пятидесяти километрах к югу отсюда, в районе будущего Авиньона, мы, по всей видимости, окажемся в глубоком и узком ущелье. В XXII веке Рона была перегорожена там плотиной Донзер-Мондрагон, одной из величайших плотин в Европе. Что мы увидим там сейчас… Думаю, ничего плохого с нами не случится, ведь шкипер совершает регулярные рейсы по Роне. А впрочем…

Эйкен отрывисто засмеялся:

— Мудрое замечание. Итак, хотим мы того или нет, нам предстоит принять участие в увлекательных соревнованиях.

Позади пассажирского отделения поднялась телескопическая мачта. Когда она развернулась во всю свою четырехметровую высоту, верхняя секция раскрылась и оттуда выпал, разворачиваясь, скатанный в рулон парус. В развернутом виде он очень напоминал переносные киноэкраны, которыми люди пользовались в старину — в XX веке. Парус наполнился ветром, и лодка забилась у причала, словно живое существо. Матросы на пристани сбросили с тумб причальные тросы, и мелкая вибрация палубы известила пассажиров о работе небольшого вспомогательного движка. «Мойо», искусно лавируя между других судов и суденышек, начала выбираться на стрежень. Брайан решил, что высокая маневренность лодки свидетельствует о наличии нескольких рулей.

Берег быстро удалялся. Когда течение подхватило лодку, Рония, обнесенная крепостной стеной, скрылась за кормой с поразительной быстротой. Оценить скорость было нелегко, так как лодка плыла метрах в двухстах от обоих берегов, но, по оценке Брайана, мутный поток развивал скорость не меньше двадцати узлов. Воображение антрополога живо представило, что произойдет, когда весь этот чудовищный объем воды окажется стиснутым в ущелье между скалами, и такая картина отнюдь не прибавила ему спокойствия.

Раймо, сидевший рядом с Брайаном, решил утешиться по-своему. Он достал серебряную фляжку и не вполне искренне предложил Брайану хлебнуть из нее.

— Это пойло гонят тану. На «Хадсон Бэй» не тянет, но пить можно.

— Спасибо, может быть, потом, — улыбнулся Брайан.

Раймо что-то пробурчал себе под нос и сделал основательный глоток. Радостное возбуждение от утреннего приключения прошло, и бывший лесоруб погрузился в невеселые размышления. Брайан пытался отвлечь Раймо расспросами о празднестве в доме Бормола, но тот ограничивался односложными ответами, явно не расположенный к беседе.

— Жаль, что тебя там не было, — пробурчал Раймо и замолчал.

Почти час путешественники плыли без каких-либо происшествий по широкой реке. Берега были крутыми. По левому берегу шли поросшие лесом отроги Альп, по правому — сразу за сырыми заливными лугами вздымались засушливые плоскогорья. Время от времени Крейн указывал места, где находились плантации, но из-за плотно стоявших деревьев разглядеть поселения не представлялось возможным. Иногда на мелководье попадались небольшие лодки, а один раз обогнали длинную тяжелогруженную баржу. Корпус судна имел обтекаемые очертания, и только небольшой выступ обозначал ходовую рубку. Шкипер баржи приветствовал путешественников протяжным гудком, на который Длинный Джон ответил синкопированным сигналом.

Между тем река плавно повернула и теперь текла между узким мысом и скалистыми островами. Негромкое пощелкивание и постукивание возвестило о том, что парус убран, скатан в плотный рулон и что телескопическая мачта опущена в свое гнездо. Но скорость лодки от этого не уменьшилась, и мыс миновали все в том же стремительном темпе. Брайан прикинул, что скорость теперь достигала тридцати узлов и более. И тут он почувствовал, что через воду герметичному корпусу лодки, сиденьям, всем его костям и особенно черепу передаются мощные колебания. Когда лодка вынырнула из-за крутого поворота, колебания усилились и превратились в рев. Стены ущелья с обеих сторон сузились.

Сьюки вскрикнула. Издал какой-то возглас от неожиданности и Раймо.

Прямо по курсу Рона мчала свои воды под уклон с перепадом высот один к пяти, вскипая пенными бурунами на порогах, торчавших со дна. Лодка на мгновение нырнула, и чудовищный поток воды цвета охры скрыл ее из виду. Но затем «Мойо» вынырнула на поверхность и закружилась среди огромных волн и гранитных валунов, переваливаясь с борта на борт и совершая головокружительные повороты. Грохот стоял невыносимый. Рот Раймо был широко открыт, но его вопли заглушала разбушевавшаяся Рона.

Впереди показалось что-то большое и темное. Лодка развернулась почти на шестьдесят градусов вправо и, когда путешественники благополучно миновали высокую скалу, нырнула в извилистый проход между нагромождениями огромных валунов. В воздухе стояло облако брызг, и казалось невероятным, что шкипер мог видеть, куда они плывут. Но лодка продолжала уверенно лавировать между камнями, лишь изредка наталкиваясь на них пневматическими кранцами.

Передышка наступила, когда они достигли глубокой расщелины, по которой река текла, не встречая на своем пути никаких препятствий. Но не успели путешественники передохнуть, как голос Длинного Джона предупредил:

— Последнее препятствие, ребята!

Только тут Брайан осознал, что они стремительно несутся по узкому проходу между ощерившихся наподобие острых клыков обломков гранитных утесов, о которые желтые воды реки разбивались в мелкие брызги, непроницаемым пологом скрывавшие страшную картину разбушевавшейся стихии. Временами гибель казалась неизбежной. Путешественники в ужасе вцепились в подлокотники своих кресел и, оцепенев, ждали своего конца.

«Мойо» мчалась прямо на какие-то высоченные скалы, кренясь с борта на борт и с кормы на нос. С разгона лодка влетела в облако пены, но вместо того, чтобы столкнуться со скалой и затонуть, начала подниматься все выше и выше на какой-то невидимой приливной волне. Наконец мощный удар возвестил о том, что лодка ударилась бортом о скалу. Видимость упала до нулевой. Лодку развернуло на триста шестьдесят градусов и понесло по воздуху. Приводнение сопровождалось сильнейшим ударом, отозвавшимся во всем теле. Вода снова сомкнулась над лодкой. Но та опять вынырнула на поверхность и поплыла уже совершенно спокойно по широкому потоку воды, текущему среди невысоких стен. Позади из узкого прохода между скал, который путешественники только что миновали, с высоты примерно тридцати метров изливался в тихую заводь мощный поток с гривой пены.

— Можете отстегнуть ремни безопасности, — сказал шкипер. — Утром больше дешевых острых ощущений не будет. Вот после ленча нас ждет настоящее испытание.