Диана давно на работе, она устала, замерзла, и даже теплый комбинезон не спасает. На голове у нее красная кепка, надежно укрывающая от снегопада роскошную золотую гриву волос. Диана приплясывала, дожидаясь, пока очередной водитель подвинет машину к бензобаку. Странно, но холод не бодрил, она все зевала и зевала, то и дело потирала глаза рукой, норовила прислониться куда-нибудь, хоть минуту побыть в сладостном бездействии. Но машин много, веренице их нет конца. Вот подъехала «феррари», Диана рассеяно вставила пистолет в бензобак, приняла плату из приоткрытого окна. В последний момент она успела разглядеть девицу за рулем – яркую гламурную блондинку. Сверкнул в ухе бриллиант, на пальце – колечко с изумрудом, хищный маникюр. «Феррари» отъехала, и Диана равнодушно отвернулась. Ну да, раньше она сама была такой, и разъезжала на такой же тачке, и носила такие камушки – а, то и подороже! Что с того? Что было, то прошло! Диана заправляла следующую машину. Стекло опустилось, и она привычно протянула руку за деньгами.

- Ты ли это, Ди-Ди? – прямо в лицо ей расхохотался Нагай. – Глазам своим не верю!

Она не удивилась. Ей было все равно. А его кривило от злорадства.

- Что, обломала тебя жизнь? Крылышки подрезала? Может, подкинуть тебе деньжат на бедность? Совсем осунулась бедняжка Ди.

- Езжай отсюда, - с ледяным спокойствием проговорила Диана, - а то окочу тебя бензином да подожгу.

Нагай замолчал, как подавился. Он помнил все, с ней шутки плохи, правда, лучше не связываться! Его тачка отъехала. Диана, ежась от зябкого холода, направилась к следующему клиенту.

А снег все сыпал и сыпал, словно соль на раны. Она думала, что вот-вот упадет от усталости и бессонных ночей, ей нужен перерыв, но машин слишком много, а ее сменщик запаздывает, и начальство просто не отпустит ее с рабочего места. Еле передвигаясь, Диана поплелась к белому лимузину «линкольн». Вот громадина, машинально пронеслось в голове, просто бесконечный какой-то! С трудом отыскав бензобак, она приладила пистолет и увидела, как открывается задняя дверь. Будто в замедленной киносъемке, Диана смотрела, как на землю ступают ноги в дорогих безупречно чистых ботинках, а потом появляется человек в белой шубе до пят. Он повернулся к ней лицом, но Диана словно боялась поднять глаза, посмотреть на незнакомца.

Между ними два шага и снег, снег, снег…

- Здравствуй, ангел мой!

Мгновения хватило Диане, чтобы охватить взглядом его мощную фигуру, мощную золотую цепь на груди, эксклюзивный костюм, новую прическу, сияющие драгоценностями пальцы. Это неважно, это мелочи, Диана жадно вглядывалась в лицо, в любимые глаза. Ночная тьма поглотила ее, очаровывая и маня.

- Диана, я приехал за тобой, как обещал! Я вернулся, любимая моя!

- О, Джим!

Она готова броситься в его распахнутые объятья, но замерла вдруг на месте, словно испуганная лань, застигнутая охотником. Диана вспомнила, как выглядит – огромный красный мешковатый комбинезон, скрывающий ее точеную фигурку, кепка до бровей, мешки под глазами. Неухоженные руки, познавшие тяжкий труд. Безнадега во взгляде.

- О, нет, Джим, нет, - она отступила от него, закрыв лицо ладонями.

Джим лишь на миг растерялся, но потом понял все. Схватил ее за руки, с бесконечной нежностью поцеловал каждый пальчик, каждую впадинку на ее ладонях.

- Посмотри на меня, это я, твой Джим! Да, я изменился… и ты тоже.… Но милая, я люблю тебя, как и прежде! Не стоит стесняться своего вида…

Ее опрокинутое лицо было мокрым от слез, Джим собирал губами эту горечь, в душе клянясь, что больше никогда в жизни не станет причиной ее печали, никогда не допустит, чтобы она так страдала!

Они смотрели друг другу в глаза, в душу, и без слов понимали, что время пришло. Время любить. Время открыть свое счастье. А вокруг гудели машины, глазели любопытные из окон, суетился народ. Кружились снежные хлопья, заслоняя собой, небосклон и звезды, и луну, и весь белый свет был усыпан снегом, как сахарной пудрой новогодний торт.

Джим повез жену в самый роскошный отель, осыпал подарками и поцелуями. После бурной ночи любви Диана опомнилась только под утро. Не замечая слез, катящихся по щекам, она тихо сказала:

- Я не могу улететь с тобой, Джимми…

- Как так? – не понял он. – Ты хочешь, чтобы мы жили здесь?

- Нет.

- А где тогда? На Ямайке? – довольно улыбнулся он. - В принципе, там тоже здорово, но…

Он приподнялся на локте и только тут заметил, что она плачет.

- Что с тобой, родная? – нежно произнес Джим, вытирая ее слезы.

Диана отвела взгляд. Она могла бы соврать или смолчать, но жить с любимым, зная, что предала его, было не по ней! Между ними не должно быть никаких тайн!

Диана рассказала мужу обо всем. Теперь уже он – битый жизнью, сильный молодой мужчина едва сдерживал рыдания. Так больно было ему за нее, так невыносимо горько…

- Это еще не все, - охрипшим голосом сказала Диана, - я ношу ребенка Эмиля, и… и аборт делать не буду!

Джим не сразу осознал эти слова. Когда же смысл дошел до него, от отчаяния Джиму хотелось рвать и метать. Не думая, что творит, он схватил бутылку шампанского и запулил в стену. Диана с рыданиями выскочила из номера. Джим бросился следом.

Они оказались в лифте наедине.

- Милая! Солнышко! – Джим упал на колени. – Я просто в шоке, извини! Я не смог удержаться! Напугал тебя, да? Ну, прости, прости меня, глупца, родная… Ты не виновата! Ни в чем!

Она ревела, всхлипывая, говорила, что ничего не выйдет, теперь он никогда не простит ее…

Обняв ее колени, запрокинув голову и глядя прямо в любимые глаза, Джим убеждал ее в обратном. Не нужно никакого прощения, если они любят друг друга. Его гневная вспышка ничего не значит!

- Я просто слишком сильно люблю тебя, мне так больно было слышать о твоих страданиях! Все наладится, Ди!

- Нет, нет, родной, все упущено, все слишком запутанно… - горькие слезы устилали ее глаза. – Все не так, как должно было быть… - отчаянным голосом продолжала бормотать она. – Да и потом, этот ребенок…

- Это наш ребенок! – твердо закончил за нее Джим. – Мы забудем все плохое, мы будем счастливы!

Она хотела бы верить в это, но не могла. Муки совести терзали ее, Диана казнилась так, будто сама была причиной всех бед, свалившихся на нее.

- Я словно проклята! Приношу только несчастья, и себе, и другим!

- Это не так! Я без тебя умру! Ты нужна мне, ты – мое счастье! Я живу лишь затем, чтобы любить тебя! Только тебя, родная!

- Но я изменила тебе, у меня будет ребенок от другого мужчины, и ты не сможешь забыть об этом никогда!

Джиму пришлось рассказать ей о девушке с Барбадоса, чтобы снять с Дианы тяжкую ношу вины. Он тоже не святой! Диана страшно побледнела, услышав о его измене.

Джим взял ее лицо в ладони, нежно-нежно поцеловал в висок.

- Выходит, мы квиты, - пробормотала она.

- Родная, в жизни всякое бывает, святых здесь нет. Мне больно… за себя… за тебя, но, детка, давай не будем забывать о самом главном! О нашей любви! О наших детях! У нас есть Оскар, и будет еще малыш – наш малыш! Никто не узнает правды, клянусь тебе! Я люблю тебя, только тебя, и всегда буду любить и твоего дитя полюблю, как своего родного! Я его уже люблю, потому что… - он с нежностью в глазах, положил руку на ее живот, - он здесь, в твоем чреве… - со слезами на глазах продолжал Джим, - он маленький… и он… он ни в чем не виноват.

Диана бросилась Джиму не шею, они стали жадно целоваться.

- Прости меня… - прерывисто шептала Диана, отрываясь от его губ, - я люблю тебя.

- И я люблю тебя, детка! Давай забудем все это, родная, и начнем жизнь с чистого листа.

Они продолжали целоваться, между тем Джим все это время машинально жал на кнопки, и лифт ездил вверх-вниз, словно символ их жизни с ее паденьями и взлетами. Когда лифт вновь остановился, и двери наконец-то распахнулись, персонал отеля и его постояльцы встретили супружескую пару бурными аплодисментами, заставив их тем самым краснеть и смущаться.