Когда дошел слух о движении войска Красса, все вожди пришли к Спартаку на совещание.

— Веди нас на Рим! — потребовали они.

Спартак молча слушал и по привычке чистил свой меч. Как и раньше, сидел он на леопардовой шкуре перед костром, и конская попона свешивалась над ним на кольях, защищая от ветра. Возле него сидел мальчик-фракиец и держал в руках кожаную круглую коробку для рукописей.

Спартак встал, достал из коробки один свиток и обратился к сидевшим вокруг костра вождям:

— Теперь вы требуете, чтобы я повел вас на Рим. А вот что пишет нам мой друг философ Аристомен, которого вы все здесь видели. Теперь Аристомен пробрался в Рим и под видом нищего бродит по площадям и слушает, что там говорят. Он слышал обращение Красса к воинам, и вот что заявил наш главный противник: «Меня зовут «быком с сеном на рогах». Но я бык не только злобный, но и упрямый. Я буду долго преследовать Спартака и наконец сумею припереть рогами к стене этого фракийского разбойника. Когда я соберу достаточно войска и буду в два раза сильнее Спартака, я его раздавлю моими легионами, как стадо диких быков топчет в камышах могучего льва»…

— Фракийский лев сумеет задрать римского быка! — воскликнул один из вождей.

— Вот видите, друзья, — продолжал Спартак, — нам нужно быть готовыми к большому и решительному бою. Мы должны стать подвижными, как львы, и уметь быстро уходить от врага, если нам невыгодно с ним драться. Если же представится возможность нашей победы, мы должны стремительно на него напасть. Но похожи ли на львов наши воины? Вы нагрузили свои шатры мебелью, дорогими вазами, коврами и даже тяжелыми статуями. Кто вы: торговцы старыми вещами или воины? Поэтому объявляю: я выступлю в поход завтра же на рассвете. Я беру с собой повозки и вьючных животных, но на них будут только запасы еды и тяжелораненые. Весь драгоценный хлам, который вы набрали, будет сожжен сегодня же! А кто хочет сохранить награбленное, пусть остается и ждет римлян. Вы знаете, что Красс любит скупать за бесценок чужое имущество. Может быть, он и у вас купит этот старый хлам, когда встретится с вами, чтобы посадить всех вас на колья! А я уйду без вас!

— Сжечь все награбленное имущество! — раздались дружные крики. — Долой торгашей и старьевщиков! Мы все идем с тобой, Спартак!..

Во всех концах лагеря запылали огромные костры — горело добро, привезенное беспечными воинами из разграбленных поместий.

На рассвете войско Спартака покинуло лагерь.

Быстрыми переходами, каждый раз меняя направление, сбивая с толку конных разведчиков Красса, спартаковцы шли вперед, а за ними двигалась стотысячная армия римлян.

СМЕРТЬ ПО ЖРЕБИЮ

Красс издал приказ, чтобы его отряды следили за войском Спартака, но сами пока избегали боя с гладиаторами, ожидая его указаний. Передовым отрядом у Красса командовал молодой Муммий. Он наткнулся со своими людьми на отдыхавшую у подножия горы часть войска гладиаторов. У них дымились костры; в глиняных и бронзовых котлах варилась пища.

— Победителей не судят! — сказал Муммий своим воинам. — Если мы захватим этих грязных оборванцев и приведем их к императору Крассу, он не осудит нас за победу!

Затрубили рожки, призывая к бою. Легионеры с воинским кличем «барра» беглым шагом двинулись на гладиаторов. Те близко подпустили римлян. Тогда загудели барабаны, увешанные погремушками, и с могучим криком «улала!» отряд рабов стремительно бросился навстречу. Это были воинственные спартаковцы — фракийцы и сирийцы. Яростно врезались они в ряды римлян, а из-за холма вылетела фракийская конница, скрывавшаяся в засаде, и отрезала легионерам путь к отступлению.

Римские воины смешались, повернули обратно и побежали врассыпную.

Только небольшая часть отряда добралась до лагеря Красса.

Тогда Красс решил показать, что у него действительно «сено на рогах», и объявил немедленно «десятисмертие» — древний воинский обычай, много лет не применявшийся в Италии.

Войско было построено квадратом вокруг площадки, где стоял каменный жертвенник. На нем пылал огонь, и жрецы в длинных одеждах пели и приплясывали, выкрикивая молитвы и заклинания.

Пятьсот воинов из передового отряда Муммия, которые первые повернули и бежали от врага, были разделены на десятки. Каждые десять легионеров по очереди подходили к жертвеннику. Жрецы держали вазу с водой. В ней лежало десять камешков: девять белых и один черный. Каждый легионер вынимал камешек, отдавал жрецам и отходил прочь. Кто вынимал белый камешек, тот шел направо, а у кого оказывался черный, тот поворачивал влево. Там стояли люди, закутанные с головой в плащи, и большими камнями убивали подходившего легионера.

Таким образом на глазах всего войска был убито пятьдесят воинов, бежавших с поля битвы, и тела их запрещено было хоронить.

Красс сказал войску речь. Он объявил, что всякий должен бояться своего главного полководца больше, чем Спартака, и если легионеры еще раз в бою побегут обратно, то опять получат «десятисмертие».

«КНЯЗЬЯ МОРЯ»

Красс самыми суровыми мерами устанавливал порядок и дисциплину в своем войске, вербовал новые легионы и шел следом за Спартаком, по-прежнему избегая битвы.

— Я зажму Спартака в таком горном ущелье, — говорил он, — где сразу одним ударом раздавлю этих разбойников!

Спартак все уходил на юг. Он вошел в гористую Луканию и снова добрался до моря и до гавани Фурии, где армия рабов уже стояла два года назад. Здесь он повел переговоры с морскими купцами, корабельщиками.

На обрывистом морском берегу стояли Спартак и несколько его товарищей. Впереди раскинулась оживленная гавань, куда входили суда с косыми белыми и красными парусами, скользили многочисленные рыбачьи лодки.

Множество раскрашенных купеческих галер покачивалось близ берега, и полуголые гребцы, почерневшие от ветра и солнца, дремали на скамьях, прикованные за ногу цепями.

Море было неспокойно. Осенний ветер кудрявил белыми барашками зеленые волны. Одинокая финикийская пальма покачивала своей зонтичной взлохмаченной верхушкой. Вершины Луканских гор, уже покрытые снегом, говорили о том, что зима близко.

Несколько моряков в пестрых длинных одеждах, войлочных красных колпаках, с ножами в деревянных ножнах за поясом, подошли к Спартаку и заговорили грубыми голосами, коверкая латинскую речь:

— Мы явились по твоему зову. Прими эти дары моря!

Они поставили перед Спартаком ивовую корзину, наполненную морскими улитками, устрицами и большими темными крабами.

Спартак спросил:

— Сколько людей могли бы вы перевезти на ваших судах?

— Смотря по тому, кого везем; рабов-то мы набиваем, как рыбу, в трюмы, где они не могут ни встать, ни двинуться, пока не приедут на место; а свободных граждан в трюм не загонишь!

— Сколько у вас судов?

— Сколько судов? Мы — «князья моря»[271]. Плаваем туда, где нам выгоднее.

Если будет хорошая плата, сюда слетятся, как чайки, тысячи судов!

— Платой не обидим, только сумейте сдержать слово и доставить в срок.

— Куда плыть?

— На остров Сицилия.

— Сейчас море бурное. Лучше вам пройти дальше, до Мессинского пролива, отделяющего Италию от Сицилии. Там переезд будет короче и легче.

А отсюда в бурную погоду везти и труднее и дальше. Но только деньги надо уплатить вперед, теперь.

Спартак дал купцам много золота и договорился, что сейчас они заберут две тысячи тяжелораненых и перевезут их в Сицилию. Затем эти корабельщики будут ждать в Мессинском проливе с большим числом судов и переправят на остров все остальное войско гладиаторов. За несколько лет перед этим в Сицилии произошло восстание рабов. Рим жестокими мерами усмирил их, и поэтому армия гладиаторов могла рассчитывать на поддержку бунтовавших сицилийцев.

В этот же день сорок судов с тяжелоранеными воинами Спартака отплыли из гавани и направились вдоль берега на запад.