Добравшись до окна, Сурин осторожно заглянул внутрь дежурки. Звучала какая-то фортепианная музыка. Посредине дежурки на полу в неестественной позе лежал Игнатенко. Судя по набежавшей вокруг его тела темной луже и повороту головы, сменщик был мертв. На нарах сидел Туманов. Сурина удивило, что руки Анатолия Сергеевича стянуты за спиной, а во рту кляп. Туманов выглядел довольно жалко, и у Сурина на минуту возникло сомнение: «А виновен ли он в происходящем?» Но сомнение тут же рассеялось.

— Боишься, падла? — спросил зек, сидящий на табуретке спиною к окну. — А ты не бойся, не бойся! Я тебя, конечно, зарежу, но только чуть-чуть, не насмерть, — похоже, что беглый уголовник говорил с набитым ртом. Сурин заметил, что на электроплитке как раз закипает чайник. — Спасибо, конечно, что ты нас вытащил, спасибо за машину хорошую. Мы на ней сейчас в Киев махнем. Ты говорил, кажется, что все посты куплены. Говорил?

Голова Туманова дернулась влево, потом вправо.

— Это не важно, что ты теперь говоришь. Теперь ты правду не скажешь, это ясно. — Сурин увидел, как жилистая рука с ножом поднялась и лезвие вплотную придвинулось к горлу Анатолия Сергеевича. — Я бы тебя, падла, и сейчас прирезал бы. Да Кит не велел.

«Это он привез сюда зеков. Определенно он! — подумал Сурин, опускаясь на асфальт. — Он взял их где-то в «десятке». Зеки беглые, им терять нечего. Но зачем это нужно? — Оранжевый свет фонарей так раскачивался, что казалось, под ним не асфальт, а шаткая палуба шлюпки. — Какой смысл штурмовать пост, убивать ментов? Должна быть очень веская причина для этого. Очень веская. Судя по всему, здесь еще несколько человек… — Сурин закрыл глаза. — Остальные куда-то ушли. Они могут в любую минуту вернуться. Нужно действовать, пока не вернулись… Другого шанса у меня не будет!»

Ему показалось, что прошло очень много времени, много часов, но новый радиосигнал отметил, что прошли всего лишь очередные тридцать минут. Осторожно держась за стену, Сурин поднялся, прошел до машины, открыл дверцу, повернул ключ в замке зажигания. Он старался действовать без шума, но прятаться не мог, сил не хватало. Если бы зек повернулся в эту минуту, то все, конец. Но обошлось. Сурин вернулся назад, встал у двери дежурки. Сжал в руке металлический прут.

Зек выскочил, как ужаленный, отмахнув дверь. В одной руке он держал автомат, а другой почему-то прикрывал грлову. В глаза бросился черный мокрый ворот его робы и тонкое напряженное горло. Сурин ударил со всего размаху. Прут мелькнул в воздухе и со свистом опустился на бритый череп. Автомат выпал из руки зека. Уголовник постоял, покачиваясь на месте, и рухнул под ноги Сурина. Он был мертв.

5

Не обращая внимания на мычащего Туманова, Сурин возился с аптечкой. Какое-то время ушло на то, чтобы продезинфицировать рану и как-то наложить пластырь, только после этого он снял с плитки кипящий чайник и, присев на табурет, повернулся к Анатолию Сергеевичу.

— Откуда здесь зеки? — спросил Сурин и, протянув руку, ножом освободил рот щеголя.

— Я не знаю, — сказал Туманов. — Не знаю. Развяжите мне руки.

— Давайте, Анатолий Сергеевич, правду говорить, — вздохнул Сурин. — Повторяю вопрос: откуда здесь зеки?

— Вы не имеете права!

Наотмашь Сурин ударил Туманова по щеке. Потом, ни слова не говоря, опять протянул руку и взял его за волосы. В глазах Туманова было больше удивления, чем ярости.

— Что вы делаете?

С трудом поднявшись, Сурин встал над связанным щеголем и медленно начал пригибать голову Анатолия Сергеевича к черно-рыжему диску все еще раскаленной плитки.

— Нет!

— Или ты скажешь правду, или я жарю бифштекс сначала из твоей левой щеки, а потом и из правой!

Сурин продолжал давить, и голова Туманова была уже всего лишь в нескольких сантиметрах от раскаленного диска.

— Хорошо! Хорошо, я скажу! Пустите!

Сурин не отпустил, но перестал нажимать вниз.

— В городе работала группа, и мы рассчитывали на то, что контейнер будет вывезен… — быстро проговорил Туманов. Он задыхался. — Пустите. Очень больно. Я все скажу!

— Давайте по порядку, — предложил Сурин, продолжая удерживать лицо щеголя над плиткой. — Во-первых, кто это мы? Во-вторых, какая это группа? В-третьих, что это за контейнер? Я пока ничего не понял. А мне очень хочется понять. Любопытство заело, понимаешь? Кстати, мне еще любопытно, почему не работает связь?

— У нас нет времени. Они сейчас вернутся, — с трудом проговорил Туманов. — Отпустите меня, не мучайте. Я все расскажу!

Отпустив волосы щеголя, Сурин размял пальцы и взял автомат. Взвел затвор. Он и сам не сомневался теперь, что застрелит в упор этого человека при первой же заминке. Сурин выглядел совершенно невозмутимо, и Туманов сдался.

— В Киеве существует группа, заинтересованная в американских деньгах, поступающих на консервацию АЭС. — Он рассказывал почти спокойно, без дрожи в голосе, говорил медленно, взвешивая каждую фразу. — Прежде чем поступить по назначению, деньги прокручиваются несколько раз, что дает колоссальные прибыли. Но это невыгодно кое-кому в Москве. Здесь, в зоне, спрятан контейнер со стратегическим сырьем. Его украли еще до аварии. Пожарники спрятали, но до сих пор мы не знали где. Если этот контейнер будет задержан на одной из международных авиалиний, то разразится скандал и «Семерка» просто не выделит больше денег.

Сурин слушал, не перебивая.

— Деньги отмывались через МОЦ — Малый онкологический центр, — продолжал Туманов. — В Припяти тайно работала группа раковых больных- смертников. Но теперь никого нет. Вся группа погибла, а контейнер должен быть доставлен в Москву как можно быстрее. У меня просто не было иного выхода. Я уже прибегал к помощи уголовников. Одного из них я взял в Киеве, это серьезный авторитет, его фамилия Якимов, кличка Кит, остальных мы подобрали уже в «десятке». — Зачем они вам?

— Они должны были взять контейнер, а потом…

— Вы бы убили их?

Туманов неохотно кивнул.

— Где они теперь?

— Пошли за контейнером. Да развяжите вы меня. Развяжите. Вы ранены, вам одному не справиться с ними. Связь выключена по всей линии. Помощи не будет. Развяжите. Я уверен, мы договоримся.

— Вряд ли мы с вами сможем договориться, — сказал Сурин. — Повернитесь, если хотите жить.

Завязав рот Туманову, Сурин взял автомат, проверил его и вышел на улицу. Некоторое время он стоял, просто глубоко вдыхая воздух, оценивал свои силы, потом подошел к «Форду», выключил двигатель.

Головокружение почти прошло, но зато нарастала внутри черепа парализующая адская боль. Мысли Сурина немного путались, когда он, втянув за ноги в помещение дежурки мертвое тело зека, поднимал его и пристраивал на табуретке, прислонив к стене, так чтобы, если заглянуть с улицы из окна, можно было бы подумать: просто заснул человек, сидя на стуле.

Пока Сурин возился, Туманов пыхтел, пытался вскочить на ноги, и его пришлось оглушить. Он повалился на нары лицом вверх. Сурин вышел на улицу и осмотрелся, нужно было найти правильную точку для встречи. Все-таки зеков двое, и они вооружены, а он ранен и в любой момент может потерять сознание.

6

Сурин спрятался в свинобусе. Устроился на облезлом жестком сиденье, расслабился. В городе было совсем тихо, и он рассчитывал услышать шаги. Немного раздражало, что часы разбиты и невозможно понять, который час, в остальном он испытывал странное чувство, сходное с чувством удовлетворения. Только теперь Сурин осознал, что конец последней смены означал длч него конец жизни.

Вспоминался последний и единственный разговор с этой женщиной в башне, с Татьяной, прокручивался несколько раз в памяти от слова до слова. Сурин говорил сам с собой шепотом и обещал женщине отомстить за ее смерть. Он чудом очнулся, когда совсем рядом раздались шаги. Выглянул в щель между свинцовых листов. Зек с большим, по всему видно, очень тяжелым металлическим чемоданом был почти возле двери дежурки.