Что я могу пожелать нашим молодым людям? Нравится ли мне то, как они используют свое время?

У нас очень много хорошего в этом отношении. Нам, старикам, остается только позавидовать. Но, мне кажется, плохо, когда молодая жизнь иногда формируется однобоко. Нельзя отрывать воспитание духа от закалки тела, и не только спортивной.

Не надо бояться и стыдиться никакой работы. Если будущему музыканту или хирургу опасно терять гибкость пальцев, то разве нельзя разнообразить свои занятия так, чтобы не грубели руки? Ведь если раньше каждый мелкий чиновник мог иметь прислугу, то теперь самым утонченным «интеллектуалам» — поскольку число их растет с каждым днем, — как бы они ни дорожили своим временем, приходится переходить на самообслуживание: домработницу найти трудно. А жены тоже занимаются общественно полезным трудом и детей воспитывают.

Так вот — не в службу, а в дружбу! И в обиде не будете: даже привычка немедленно убирать свою постель мобилизует человека, как и физкультурная зарядка.

Чем хороша юность и чем особенно следует дорожить? Это возможностью почти неограниченного познания, пока так цепка и свежа память.

Чем больше будет духовное богатство, чем сильнее потребность всегда пополнять его, тем дольше человек не стареет душой. Такому жизнь кажется прекрасной, интересной и желанной в любом возрасте.

У молодежи, как правило, есть замечательные качества: она любопытна и бесстрашна. Ей нужно иногда как-то проявить свою смелость, даже пойти на риск. Если этим свойствам, бурлящим порою через край, нет выхода, то может появиться самое плохое — скука, прародительница многих пороков. А следствие? Сначала просто озорство, а затем полная моральная распущенность и опустошенность.

Нам нужно помочь молодежи по-настоящему распорядиться избытком своей энергии. У нас прекрасно развивается при клубах и Домах культуры художественная самодеятельность, а где возможности для повсеместного занятия спортом?

Сколько найдется подростков и юношей, которые из-за тесноты в квартире не делают физкультурной зарядки и не располагают — ни в собственном дворе, ни в целом квартале — местом, где можно было бы погонять футбольный мяч, побегать на коньках за шайбой.

Надо организовать в городах и селах такие спортивные детские клубы, в которых говорили бы по-английски, по-немецки или по-французски! Игра — учеба, как и работа — игра, ведь это весело! Тогда и в училищах изучение языков, притом с самых первых классов, пошло бы совсем по-другому.

А туризм, раскрывающий поистине необъятные горизонты! Для самых смелых — участие в дружинах по наведению общественного порядка, альпинизм, водный спорт… Возможность общения с природой, множество новых впечатлений, встречи с людьми — настоящая школа для юных.

Но в первую очередь надо детей с самых ранних лет приучать к физическому труду. Так, чтобы он стал их радостью и потребностью, а не горькой необходимостью.

Я знаю семьи, и вы их знаете, где сынки и дочки все свободное время, обзаведясь заграничными платьями, джемперами и сверхмодной обувью, увлекаются лишь разнузданными западными танцами да погоней за джазовыми пластинками. А почему их не соблазнит пример Джона, который, засучив рукава, моет посуду после обеда, или стирает белье, или, вооружась подойником, смело входит в коровник?

Зато как хорошо в тех семьях, где есть взаимное уважение, дружба и ответственность каждого за порядок в доме. Там все вместе выполняют нудную, в силу своего ужасного однообразия, домашнюю работу, и она от этого становится даже веселой.

Я знаю большие семьи, где старшие дети заботятся о малышах не меньше родителей и где эти малыши, едва выйдя из пеленок, уже начинают помогать старшим. Взаимная теплота согревает в такой семье всех, включая и посторонних людей.

Конечно, эта заботливость и теплота не должна перерастать в мягкотелость и непротивленчество. Можно быть нежным сыном и братом и в то же время яростно бороться со всякой подлостью. Жить, стараясь быть радостью и опорой для близких людей и грозой для врагов. Это, конечно, нелегкая задача, но для того и дан человеку разум, чтобы преодолевать трудности.

1964–1972

РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ

Если писатель взял темой для своего романа или повести научную проблему, он должен со всей ясностью раскрыть ее сущность и значение. Непонятность каких-либо подробностей вызывает раздражение у читателей, ослабляя их интерес к повествованию.

Поэтому после серьезного знакомства с темой писатель не занимается изложением формул и различных концепций, а все подает через переживания, мысли, действия героя, который борется за осуществление своих идей. Если правдиво и ярко нарисован образ этого героя, если понятно то, что он делает, читатель будет тоже увлечен и начнет волноваться за исход всех конфликтов, а значит, и за судьбу ученого, работающего над данной проблемой.

В трилогии («Иван Иванович», «Дружба», «Дерзание») я много места отвела вопросам медицины, но не ради самой этой науки, а потому, что меня захватили образы новаторов-хирургов, которые были прототипами моих героев, их мужество и стремление помогать людям.

Как возникла идея рассказать о них? Мне, уроженке Дальнего Востока, с юных лет была свойственна «охота к перемене мест». Я долго жила на Севере, в Якутии. Потом, находясь в Москве, наслушалась разговоров о Колыме, о ее своеобразной дикой красоте и таежных богатствах.

Когда моему первому мужу — сотруднику «Главзолото», раньше работавшему в полпредстве — предложили в 1932 году работу за границей, я отказалась поехать туда. После этого мы и отправились на Колыму, где муж стал директором приискового управления, а я — заведующей канцелярией.

Перевалочной базой для колымских приисков был порт в бухте Нагаево на охотском побережье, где только-только начинал строиться город Магадан. Люди жили в палатках и убогих деревянных бараках. Никаких свежих овощей не было, потому что никому и в голову тогда не приходило, что они смогут расти над вечной мерзлотой. Основными продуктами питания являлись макароны, консервы. Почти повсеместно свирепствовали цинга и трахома.

Ежегодно из Нагаево уходили на «материк» суда с печальным грузом цинготников, которых вывозили из тайги, с приисков, из поселков на охотское побережье: на месте лечить их было некому и нечем.

Зато природа там действительно прекрасна, сурова и величава. Бурные реки, крутые горы с плоскими, как стол, или остро скалистыми — гольцовыми — вершинами. Масса медведей! Летом полное бездорожье. Зимой земля объята насквозь леденящим холодом.

Однажды на прииск Утиный, находившийся на одном из притоков Колымы, окутанный, словно ватой, клубами морозного дыма, якуты пригнали табун низкорослых, но плотных полудиких лошадей и целый транспорт оленей с нартами, нагруженными мясом. Это было вознаграждение за то, чтобы отпустили в тайгу хирурга нашей больницы «доктора Ивана», слава о котором разнеслась по самым отдаленным районам.

В таежный поселок недалеко от полюса холода — Оймякона собрались отовсюду больные — оленеводы и охотники с семьями, — устроились таборами и попросили работников исполкома «написать бумагу» к начальникам прииска и доктору Ивану. «Подарки» за визит они выделили из собственного хозяйства.

Хирург — он же и главный врач больницы — Иван Иванович Киселев не смог отказаться, хотя лошади и олени достались, конечно, не ему, а нашему приисковому управлению, которое полностью возместило якутам стоимость их щедрого «гонорара». Он собрал необходимые инструменты, медикаменты и уехал в тайгу в мороз шестьдесят градусов, чтобы оказать таежникам бесплатную медицинскую помощь.

Это был высокий, широкоплечий, кареглазый человек, веселый и добрый. Работал он неутомимо, самозабвенно, заражая окружающих своей любовью к делу. Именно он — Иван Иванович Киселев — широко применил на Колыме и охотском побережье лечение цинги настойкой из хвои стланика, о котором проведал у местных старожилов. Первый же год его работы на Колыме был годом, когда из бухты Нагаево впервые не отошли к берегам материка суда с цинготными больными.