Январь 1911
«Матерьялы для поэмы»
12 октября 1911
Последние годы Александра II. Его зовут… бодрилка («заслонка» — домашние). Мешки под глазами, глаза страшные, худой, огромный, циник, губы такие, «точно хочет плюнуть». Дворец (до взрыва) запущен — министр двора старый Адлерберг обижается и не позволяет оказать слова; великий князь Павел Александрович жалуется на дворцовые булки, накупил сам у Филиппова гору калачей и баранок. — Александр ездит от великого князя в Михайловский дворец (где пьет чай) — его всегда видно издали: 6 казаков (?) конвойцев кругом (на этом пути и застало его 1 марта).
Турецкая война 1877–1878. Военные действия кончились уже в январе — русские войска подошли к Константинополю. Всеобщее возмущение — зачем его не взяли (Александр обещал не брать англичанам). День получения известия о взятии Плевны в Петербурге (конец зимы 1877) — сухой бесснежный мороз.
1 марта — яркое солнце, тает.
«Горный Дубняк».
Растерянность 1 марта. Е. О. Романовский пошел во дворец и дошел до гроба — никто его не остановил. Возбуждение на Невском. Выход во дворце — у всех родных заплаканные глаза. Тут же кричат «ура».
Ненависть к Достоевскому («шампанские либералы», обеды Литературного фонда, 19 февраля). Похороны. Убогая квартира, так что гроб еле можно стащить с лестницы. Либеральное тогда «Новое время» описывает, как тело обмывали на соломе. Толпа, венок «певцу униженных и оскорбленных». Диалог в толпе: Митрофан Сергеевич Андреев (рослый студент, ражий, русейший, глупый, милый) оберегает маму; из толпы студентов: «Ну вам-то нечего бояться». Андреев сконфуженно: «Да я не за себя»… Такой мороз, что зашли к Панкину погреться. Бабушка ненавидит Достоевского. А. Н. Бекетов, встречаясь с ним, по мягкости не может ненавидеть. Отношение — похожее на то, какое теперь к Розанову. Некрасов, декламируя свои стихи, «что хлеб полей нейдет в прок», прибавляет: «А вот если бы бутылочку шампанского, — другое дело» (рассказ И. М. Прянишникова).