«Взыскан я улыбкой бога…»
Взыскан я улыбкой бога,
Мне ль уйти теперь в молчанье,
Мне, который пел так много
В дни несчастий о страданье?
Мне юнцы в стишонках скверных
Подражали безотрадно,
Боль страданий непомерных
Умножая беспощадно!
Соловьиный хор прекрасный,
Что в душе ношу всегда я,
Лейся буйно, громогласно,
Всех восторгом заражая!
«Жил я верою одною…»
Жил я верою одною
В то, что поцелуи жен
Нам назначены судьбою
От начала всех времен.
Целовать и целоваться
Так серьезно я умел,
Точно должен был стараться
Над решеньем важных дел.
Ныне я отлично знаю
Поцелуев суету, —
В них не верю, не мечтаю
И целую на лету.
«Вдвоем на уличном углу…»
Вдвоем на уличном углу
Час целый мы стояли,
И о союзе наших душ
Мы нежно рассуждали.
Свою взаимную любовь
Сто раз мы подтверждали;
Стоять на уличном углу
Мы всё не прекращали.
Богиня Случая меж нас
Субреткой проскользнула,
Увидела, что мы стоим,
И, прыснув, упорхнула.
«Не знаю, что стало со мною…»
Не знаю, что стало со мною, —
Печалью я смущен;
Душе не дает покою
Преданье старых времен…
Прохладой сумерки веют,
Спокойно Рейн течет;
Закатной зарей алеют
Края крутых высот.
И там над крутизною
Девушка — чудо красы —
Одеждой горит золотою
И чешет злато косы.
Золотым убирает гребнем
И песнь поет она;
Мелодия этой песни
Могуча и чудна.
Пловец на лодочке малой
Тоскует, таит мечту;
Забыл он подводные скалы, —
Глядит лишь туда, в высоту…
Погибнет в волнах без сомненья
Пловец с его челноком;
И знаю — Лорелей пенье
Виновно будет в том.
«Глядели мы в море, сидя…»
Глядели мы в море, сидя
У дома рыбака;
Вставал туман вечерний,
Сгущался в облака.
Один за другим загорелись
Огни на маяке,
Еще корабль был нами
Замечен вдалеке.
Шла речь о бурях, крушеньях,
О моряке, — всегда
С ним делят печаль и радость
Лишь небо и вода.
О севере и о юге,
О берегах иных,
О странных и дальних народах,
О странных обычаях их.
На Ганге — свет, ароматы,
Громадный лес цветет;
Пред лотосом склонился
Красивый, тихий народ.
В Лапландии грязные люди
На корточках тупо сидят
И жарят на вертеле рыбу,
Пискливо кричат и визжат.
Девицы мне внимали,
Умолкли мы все затем;
И корабля не видно —
Стемнело уж совеем.
«Златит сияньем волны…»
Златит сияньем волны
Взошедшая луна;
Я с милой, счастья полный,
В сердцах растет волна.
В объятьях девы нежной
Рад отдохнуть бы я…
«Что слушаешь, ветер мятежный?
Трепещет рука твоя…»
«Не ветер это мятежный, —
Русалок подводный хор,
В пучине вод безбрежной
Погибнувших сестер».
«Вечер пришел безмолвный…»
Вечер пришел безмолвный,
Над морем туманы свились;
Таинственно шепчутся волны,
Вырастают белые ввысь.
Растет русалка из глуби,
Садится на берег со мной;
Трепещут белые груди
За ее прозрачной фатой.
Почти до боли душит,
В объятьях тесных жмет, —
Ты так меня задушишь,
Краса глубоких вод!
«К тебе я прижалась крепко,
Я крепко тебя обняла:
Хочу с тобой согреться, —
Прохладна ночная мгла».
А месяц всё тускнеет
Средь облачных высот, —
Твой взор туманный влажнеет,
Краса глубоких вод!
«О, нет, тебе показалось,
Он влаги туманной полн
Затем, что в нем капля осталась,
Когда я росла из волн».
Стон чаек неустанный,
Прибой бушует, ревет, —
Дрожит твое сердце странно,
Краса глубоких вод!
«Дрожит мое сердце странно,
Мой трепет всё сильней.
Ведь я люблю несказанно
Тебя, краса людей!»
В лучах вечерних вал сверкал,
Края небес алели;
Вдвоем у дома рыбака
Мы долго молча сидели.
Вставал туман из волн седых,
И чайки над ними кружились;
Из ласковых очей твоих
Слезы, дрожа, струились.
Текли на пальцы твоей руки,
И низко я склонился;
И чистых слез, прекрасных слез
С твоей руки напился.
С тех пор я вяну, с тоски зачах,
С печали умираю;
Несчастная, в твоих слезах
Была мне отрава злая.