«Твердая нога» на Крымском полуострове — это план овладения Крымом. Но Екатерина предполагала осуществить эту акцию не насильственными средствами, просто захватом, а ловким маневром, основанном на дипломатическом разведывательном искусстве. Мыслилось не просто «ступить ногой» в Крым, а изгнать турецких властителей силами крымских татар, заставить их отделиться от Оттоманской Порты и создать самостоятельное татарское государство, которое будет искать опору в главном протагонисте этой комбинации — России. Проще говоря, русские решили бить турецкую карту козырем татарской самостоятельности. Если бы это удалось, то, конечно, турецкому владычеству в Европе был бы нанесен смертельный удар. Это был первый шаг к изгнанию Турции из Европы, ибо засим, как известно, последовало изгнание их из Дунайских княжеств, затем с Балканского полуострова и т.д. Но первый шаг был самый трудный не только потому, что он был первый. Речь шла об отложении от Порты области, населенной исключительно единоверцами турок — мусульманами. Религиозные связи в мусульманском мире, особенно тогда, были необычайно сильны. Преодолеть этот фанатизм надо было особыми мерами — в этом была трудность задачи, с которой, однако, справилась русская дипломатическая разведка.

План изгнания из Крыма предусматривал несколько этапов. Первым этапом являлось отделение от крымского хана кочующих орд, вышедших из ногайских степей кочевников, составляющих основные силы хана.

Второй этап — отпадение Крыма от Порты и объявление его самостоятельности.

Третий этап — ликвидация татарского государства. Самым трудным был первый этап. Руководитель русской дипломатии и дипломатической разведки Н.И. Панин вначале избрал для этой цели запорожцев. Они напрямую сталкиваются с татарами. В истории запорожцев были такие периоды, когда они вместе с татарами били ляхов. Вот почему 19 декабря 1768 года императрица шлет грамоту войску запорожскому, призывая его к совместной борьбе против Турции, а Никита Иванович Панин сопровождает эту грамоту своим письмом к кошевому атаману Кальнишевскому, в котором излагает подробно свой план раскола татарско-турецкого лагеря. В этом письме он предлагает, какими аргументами надо оперировать перед татарами. Он говорит о том, что турки пользуются татарами, как пушечным мясом, что турки их презирают, эксплуатируют и пр. Он обещает татарам свободу религиозных отправлений в России, уравнение их во всех правах с русскими, ссылается на то, что в русской армии имеются генералы-мусульмане и т.д.

А киевскому генерал-губернатору Никита Иванович так объясняет свое письмо к Кальнишевскому:

«Из приложенной при сем копии с письма моего к кошевому атаману Кальнишевскому ваше превосходительство усмотреть изволите, что ему препоручается татарское покушение к преклонению запорожцев на их сторону обратить в нашу пользу. Сие, мне кажется, столь наилучшее ему поручить можно, потому что он, получая прямо к себе таковые лестные татарские отзывы, может быть, скорее изыщет случай их в наши сети уловить».^{95}

Вот вся программа — уловить татар в наши сети. Киевский же генерал-губернатор должен был выделить для этих целей асессора Чугуевца для руководства и нужную сумму денег, ибо доказано, что у таких скитающихся народов, как татары, «блеск злата гораздо большую силу имеет, нежели все доказательнейшие о их будущем благополучении резоны».

В какой-то мере «злато» повлияло на кочевников. После успешной кампании графа Румянцева в 1770 году четыре кочующих орды — Эдиссанская, Буджацкая, Эдичкульская и Джамбулицкая — отложились от Крыма и Порты, сложили оружие, заявили, что переходят в русское подданство, и покинули ряды турецкой армии. Русские разрешили им перейти через Днестр и кочевать в южнорусских степях. Этим была выполнена первая часть плана: удар был нанесен в самое сердце Сераля; русская нога приблизилась теперь к Крыму.

Кто же все-таки сумел так подействовать на татар? Это сделала русская разведка и, в частности, губернатор Слободской губернии генерал-майор Щербинин, а одним из агентов был наш знакомый — Якуб, дубоссарский воевода, вновь переметнувшийся на сторону русских, когда началась война.

Генерал-майор Щербинин, который непосредственно занимался татарскими делами, предложил использовать Якуба как человека весьма авторитетного среди татар для обработки татарских вожаков. Руководство дипломатического ведомства одобрило выбор Щербинина, но сообщило ему одновременно о том, что Якуб, по существу, изменник и что за ним необходимо наблюдать. Интересны мотивы русской разведки — почему она решила использовать заведомого провокатора. Вот как мотивируется это решение: Якуб «естественным образом чувствует внутреннее беспокойство, что о проступке его известно, чаятельно к свойственному подобнаго состояния людей средству, чтоб причиненное неудовольствие привесть в забвение и на том свое счастие основать и возымеет прибежище, то есть при приставившемся ему ныне случае поступать будет с рачением и верностию, искушению уже больше не поддержанною, когда получит одобрение и увидит себя навсегда здесь оставляемым. Таким образом, чтоб его и действительно как нужного человека для переду упрочить, а между тем и без нужды содержать себя он мог бы, дозволяется вам по желанию его не только привесть в присяге на вечное подданство, но и недоданную ему за два года пенсию по девяти сот Рублев за каждый произвесть и впредь, пока он при вашей комиссии находиться будет, потому ж производить, дав ему знать, что по окончании оной и точный для него этаблисимент сделан будет»^{96}.

Русская дипломатическая разведка, как мы видим из этого, была не бюрократическим аппаратом, а гибким инструментом. Она оценивала агента не с точки зрения формальных его деяний, а конкретной пользы, которую он мог принести. Якуб перед войной предал и был достоин казни. Но в новой обстановке он оказался полезным, и руководители разведки, входя в психологический анализ настроения Якуба, понимают, что, будучи помилован, он будет работать с необыкновенным рвением, тем более что обстановка кардинально изменилась, ибо Россия теперь победительница и искушениям он уже более не подвержен. Такое отношение к агентуре со стороны высшего руководства (рескрипт подписан Екатериной) свидетельствует о больших разведывательных талантах.

Вторым агентом был руководитель Эдиссанской орды Джан-Мамбет-бей, который не только перетянул всю орду на сторону России, но и сам предложил свои услуги по работе с другими ордами, а позднее, в конце 1771 года, стал на защиту русских границ между Волгой и Доном, помогая русским постам отбивать набеги кубанских татар.

Солидная агентура была завербована и среди духовных руководителей и мурз. Для организации работы среди татар отпущено было Щербинину сразу 20 000 рублей, а сверх того было поручено тайному советнику Собакину закупить в Москве золотых, серебряных вещей, шелковой и суконной материи, мехов, всего на 10 000 рублей, и отправить Щербинину для поощрения татарской агентуры.

Перед агентурой была поставлена одна задача: проникать в Крым и там вести антитурецкую пропаганду, склонять целые татарские орды к переходу в русское подданство. Генерал-аншефу Долгорукову было предложено «рассевать» возможно больше манифестов к татарам, призывающих их к переходу на сторону России.

Агентура шла, так сказать, впереди русских войск, психологически готовя татар к необходимости помириться с русскими. Под давлением русских войск хан Селим-Гирей капитулировал и заявил, что готов отложиться от Порты. Однако оказалось, что это всего лишь маневр. Усыпив бдительность русских, он сбежал в Турцию. Вместо него был избран ханом Сагиб-Гирей, а брат его — Шагинь-Гирей — Калгою (наследником).

Обстановка созрела для реализации второй части программы отторжения полуострова от Порты. Эту операцию поручили провести Щербинину. По высочайшему повелению он отправился туда со штатом специалистов-разведчиков, будучи снабжен деньгами в сумме 20 000 рублей и подарками на 30 000 рублей. В инструкции Щербинину указывалось, что его задача — добиться от хана и крымских вождей формальной декларации о независимости Крымского ханства, чтобы показать всей Европе, что эта независимость вовсе не навязана Россией хану, а является естественным стремлением крымских татар. Наряду с этим Щербинин должен был добиться от татар заключения ими договора с Россией, по которому к ней переходила бы Керчь и Еникале и обеспечивалась бы свобода плавания на Черном море.