– Возможно, по силе он тебе не уступит. Но ты, Конан… Ты намного мудрее, и за это он тебя ненавидит. Знаешь ли, когда мы хотели с ним пожениться…

Конан удивленно поднял бровь, но от комментариев воздержался.

– Я любила его и сейчас, возможно, люблю, – как сестра может любить брата. Но никогда я не стану его женой – только не после того, что случилось. Гомба доблестный воин, но его взгляды на жизнь, его видение того, что хорошо, а что плохо для его народа, – слишком упрощенные. А ведь он так упрям! Никогда еще не видела его таким угрюмым.

– Угрюмым? Кром, девочка, твой Гомба ворует мой меч, бросает меня на острове и, наконец, пытается убить твоего отца, – не выдержал Конан.

– Гомба вспыльчив. А мой отец всегда его ненавидел. Они оба упрямы, как пни. Да, он украл твое оружие, но из лучших побуждений: с помощью твоего меча он надеялся защитить деревню. Я верю, если бы не кезатти, вы бы могли стать друзьями.

– Мне не нужны друзья, которые меня бросают. И хватит об этом! – резко ответил варвар.

Дальше они шли молча.

– А правда, что, пока в небе сияет лик Азузы, ананси не нападают? – Вопрос Авраны прозвучал так неожиданно, что Конан вздрогнул.

– В такие места, как это, лучи Азузы не проникают, – мрачно заметила Макиэла.

И действительно, чем дальше они продвигались в джунгли, тем плотнее становилась тьма. Все реже клочки голубого неба показывались над головой. Конан нахмурился.

– Они были полны решимости сожрать меня с потрохами. Интересно, увидев свои яйца, станут ли они прятаться или же просто пропустят нас, не трогая?

– Нам известно только то, что ананси не нападают на тех, кто несет их потомство, – тихо ответила Шейра.

– Стена деревьев должна быть где-то рядом. – Конан наклонился, изучая следы.

Отпечатки принадлежали Гомбе или Юконе, а может быть, тому и другому сразу. Изучив джунгли на предмет притаившихся хищников, он осторожно свернул с тропы.

Нервное напряжение охватило ганачек, когда они нырнули во тьму, в которой только что растворился их проводник. С каждым шагом заросли становились гуще. Листья и ветки беспорядочно переплетались до тех пор, пока не превращались в сплошную мокрую массу зелени. Ухудшение видимости значительно замедляло дальнейшее продвижение.

– Джунгли не были столь дремучими. Боюсь, что мы заблудились… Хотя постойте, что это? Ха!.. Это же место, где валялся Юкона! Мы на верном пути, клянусь Кромом! Смотрите, вон там я пролез через стену. – Конан указал на пару деревьев, между стволами которых был зажат труп паука. Он спрятал яйца ананси в складки юбки, служившие чем-то вроде кармана, – сюда же он собирался спрятать алмазы. Остальные яйца Аврана и Канитра распределили по своим сумкам.

Освещенность улучшилась. Конан сделал еще несколько шагов, как вдруг неожиданно замер. Шейра и Макиэла застыли за его спиной.

Прямо перед ними лежал труп огромного паутинщика, едва заметный в сумеречной тьме. Он напоминал обезглавленный мешок с костями, так, как будто бы кто-то или что-то высосало все его внутренности. Ни брюшко, ни шея вспороты не были, все выглядело так аккуратно, как если бы тут потрудился топор палача.

Киммериец присвистнул:

– Боги небесные, кто же мог это сделать?

Шейра жестом приказала ему замолчать.

– Не знаю, – тихо прошептала она, – и надеюсь никогда об этом не узнать.

Аврана поддела труп копьем, сморщившись в отвращении. Суставчатая фаланга безвольно повисла в воздухе. Девушка опустила оружие, позволив безобразной клешне соскользнуть на землю, и вытерла острие о траву.

– Вперед, – скомандовал Конан, – чем быстрей мы попадем на поляну, тем лучше.

Добежав до деревьев, Конан высоко подпрыгнул, хватаясь на лету за толстую ветку. Вскарабкавшись на сук, он махнул девушкам.

Шейра и Макиэла старались как могли, хотя было очевидно, что ганачки не привыкли лазать по деревьям.

– Осторожно! – вдруг крикнула Макиэла, указывая на предмет, висевший у Шейры над головой.

Конан проследил за ее взглядом: с ветки свисало тело другого паутинщика, также обезглавленного и выеденного изнутри. Ноги его слабо покачивались, хотя не было никаких сомнений в том, что паук мертв.

Киммериец оглянулся вокруг в поисках следов борьбы или по крайней мере крови. Ничего… Работали чисто, без шума и пыли. Несмотря на страшную духоту, по спине варвара пробежал холодок. Этот потрошитель ананси был, по всей видимости, мастером маскировки – коварным неуловимым чудовищем с демонической жестокостью.

Жирная вонючая капля шлепнулась на ладонь. Кром! Свежая кровь! Труп паука раскачивался, вопреки полному отсутствию ветра!

– Быстро за мной! – рявкнул он вниз. Глаза варвара сверкнули голубыми факелами, а пальцы нащупали рукоятку меча.

Без лишних промедлений Аврана и Канитра вскарабкались вслед за остальными.

Стиснув зубы, Конан попытался протиснуться в узкую щель между стволами. Тщетно, проем был слишком узок. Уперевшись спиной в одно и ладонями в другое, он попробовал развести деревья в стороны. Шейра отдала свое копье Макиэле и также уперлась в стволы. После целой вечности усилий зеленые исполины дрогнули, уступив чудовищному напору связок и костей.

Макиэла нырнула в проем первой, кубарем покатившись по песку после приземления. За ней прыгнули Аврана с Канитрой.

– Быстрей! – прорычал Конан сквозь стиснутые зубы, руки его тряслись от напряжения.

Как только Шейра порхнула вниз, Конан выпустил стволы и полетел следом, деревья за ним с шумом сомкнулись.

Они приземлились спиной к спине, крутясь и кувыркаясь, чтобы смягчить падение. Шейра вскочила на ноги первой и сразу наградила Конана очаровательной улыбкой, от которой брови киммерийца, почти сросшиеся на переносице, чуть расступились.

Все пятеро погрузились в напряженное молчание, подавленные мрачным видом огромного каменного сооружения, возвышавшегося впереди. Как по волшебству, его потрескавшиеся стены в точности повторяли форму живого забора по периметру поляны, а старые обломанные зубцы поднимались до самых макушек деревьев. От того места, где они стояли, крепость находилась на расстоянии броска камня. Конан поспешно отвел глаза, прежде чем успел вспомнить, что коварное изваяние находилось на другой стороне стены.

– Старая крепость! – прошептала Шейра благоговейно. – Построенная нашими… Ой! – Макиэла налетела на нее и, зажав рот рукой, повалила на землю.

Конан заморгал от удивления. Должно быть, ганакская охотница услышала что-то подозрительное. Он выхватил меч и огляделся вокруг.

Со звуком, не более шумным, чем шелест травы или дыхание ветра, гигантская тварь свалилась откуда-то сверху. В первый момент Конан даже подумал, что это часть дерева: тело чудовища имело подобный темно-зеленый оттенок, а многочисленные конечности напоминали по форме ветви. Огромное брюхо по толщине превосходило рост киммерийца и резко переходило в короткую тонкую шею. Четыре длинные задние ноги упруго спружинили падение. Полупрозрачные зеленые крылья бесшумно били по воздуху, неся, насекомое к его жертве.

Маленькие передние лапки были кротко сложены на брюхе в чудовищном передразнивании послушника, молящегося своему богу. Кинжалообразные иглы ощетинились по всей их длине, когда насекомое раскрыло ручки капканом и устремилось прямо на Конана. Однако чудовищней всего была его голова; слюнявая коническая антенна завращалась на лбу меж луковицами глаз. Эти огромные сетчатые глазищи зловеще переливались на солнце и, казалось, одним только взглядом высасывали из жертвы кровь.

– Крадунчик! – вскрикнула Шейра, выхватывая из-за пояса нож.

Вугунда атаковал со скоростью падающего ястреба. Меч Конана рассек воздух над его головой, однако маленькие лапки блокировали удар. Закаленная сталь со звоном отскочила от них, как если бы обрушилась на алмазную плиту. Капкан захлопнулся так стремительно, что Конан не успел моргнуть и глазом. Шипы зацепили плечо, чудом не задев головы. Звук от хлопка зазвенел в ушах сотней колоколов.