Писарь герцога сидел за длинным столом, на котором офицеры и сержанты выставили столбики монет. Рота выстроилась в порядке старшинства – а значит, солдаты-первогодки оказались в самом конце и лишь мельком видели деньги из-за спин своих старших сослуживцев.

Пакс понятия не имела, сколько ей заплатят. Судя по всему, никто из ее приятелей тоже не рискнул спросить об этом у сержантов или капралов. Впрочем, даже точно названная сумма вряд ли о чем-то сказала бы Паксенаррион: она не очень-то четко представляла себе даже, сколько медяков равняются серебряной монете или сколько можно купить на это самое серебро. Вместе со всеми остальными она согласилась отдать часть платы в счет помощи семьям погибших. Стэммел объяснил, что это традиция – посылать деньги семьям тех, кто погиб в бою в ходе кампании. Сколько ей должно было остаться и сколько полагалось отдать, Пакс по-прежнему понятия не имела.

Очередь медленно двигалась вперед. К моменту, когда Пакс подошла к столу, на нем остались лишь небольшие столбики металлических кружков. Неожиданно Паксенаррион вспомнила о своем «дорогом лечении». Не вычтут ли это из ее платы? С замиранием сердца она шагнула вперед.

– Посмотрим. – Капитан Арколин пробежал глазами свиток, задержался на нескольких строчках, а затем обратился к Пакс: – Итак, ты была произведена из новобранцев в рядовые в первом же бою. Плюс к этому – небольшая прибавка за верное решение и правильное поведение в момент нападения бандитов на санитарный обоз. Так, теперь минус – только взнос в «гробовой» фонд. Стэммел объяснил тебе, что здесь за деньги ходят?

Пакс кивнула, хотя объяснять-то Стэммел объяснял, да вот у нее в голове все перепуталось. Города Союза Гильдий чеканили каждый свою монету, но по согласованным весам. В обиходе самая крупная золотая монета называлась «ната» – «отец», за ней шел золотой «нас» – «сын», затем серебряная «нити» – «мать», «нис» – «дочь» и два вида медяков – «паж» и «раб».

– Итого, – продолжал Арколин, – тебе причитается тридцать шесть нити. – И он пододвинул Пакс серебристый столбик монет.

– Я бы тебе посоветовал не брать сразу все деньги, – подошел к ней Стэммел. – Пока мы в городе – ты можешь ежедневно после обеда получить любую часть своей доли. Так будет надежнее – я имею в виду воров и прочие неприятности. Во время службы в дальних гарнизонах ты, разумеется, тоже можешь оставить деньги у ротного казначея. Тут, можешь мне поверить, никого не обманывают.

Пакс благодарно кивнула Стэммелу, поборов искушение впервые подержать в руках столько денег.

– А сколько взять на первое время, сэр? – спросила она.

– Я же понимаю, что тебе хочется почувствовать себя богатой. Ну возьми монет десять – вполне хватит, чтобы закружить тебе голову. Слушай, казначей, выдай ей пару нити медяками на размен.

Мужчина за столом кивнул и, поменяв деньги, протянул Пакс свиток. Расписавшись в двух местах – за все деньги и за полученное на руки, Пакс под нажимом Стэммела пересчитала монеты.

– Здесь тебя не обманут, но в любом другом месте – непременно постараются надуть, – объяснил сержант. – Привыкай считать быстро и без ошибки.

Приятная тяжесть оттягивала поясной кошелек Пакс. Девушка задумалась о том, скоро ли она сможет расплатиться с отцом за приданое. От этих мыслей ее отвлек Сабен, вышедший на плац вслед за ней.

– У меня никогда в руках столько денег не было, – искренне сказал он, улыбнувшись.

– У меня – тоже, – ответила она. – И представь себе – каждый месяц мы будем получать по столько же или даже больше…

– Что ты хочешь купить первым делом?

Пакс быстро мысленно пробежала список желаемого и осторожно предложила:

– Я вот думаю, нет ли здесь поблизости местечка, где можно было бы купить пряников или чего-нибудь в этом роде…

Сабен рассмеялся:

– Нет, мы с тобой точно деревенские увальни. Я тоже как раз подумал о сладком креме. Знаешь, такой продают на ярмарках? Мне обычно доставалось только лизнуть на донышке, а я, наверное, целую миску умял бы, не подавившись. А потом… потом я куплю что-нибудь сестренкам. Ну ленты там или еще что-нибудь такое. Стэммел сказал, что можно будет передать это с очередным курьером герцога на север. Главное, чтобы посылка была нетяжелой и маленькой. А кто-нибудь из моих обязательно приедет к крепости на осеннюю ярмарку. Там они мой подарок и получат.

Пакс о подарках не подумала и почувствовала себя виноватой.

– Я… я бы хотела отложить что-то, чтобы расплатиться за свое приданое.

– Что? – удивился Сабен. – Ты ведь говорила, что не хотела замуж и не любила того парня…

– Расплатиться с отцом, – холодно повторила она. – Он ведь уже передал деньги, когда я убежала.

До этого дня Пакс никому, кроме Стэммела, не рассказывала об обстоятельствах своего побега из дома.

– Понятно, – вздохнул Сабен. – Но слушай, ты ведь не давала согласия…

– Нет, но отец был уверен, что сумеет убедить меня или заставить. В общем, деньги он уже отдал.

– Но если ты не соглашалась, значит, это уже его проблемы, – заявила Барра, услышав их разговор где-то посередине.

Пакс пожалела, что вообще затронула эту тему.

– Не знаю, Барра, может, ты и права, но мне будет спокойнее, если я смогу расплатиться с отцом. В конце концов, дело не в нем. Эти деньги очень нелишние в семье – моим братьям и сестренкам.

Барра пожала плечами, а Сабен поинтересовался:

– Ты хоть знаешь, сколько это?

– Ну, не точно…

На самом деле Пакс понятия не имела, сколько отец передал за нее несостоявшемуся жениху. Все, что она слышала по этому поводу, – это уверения жены мельника в Трех Пихтах, что приданое было не меньше, чем то, что вручил три года назад старый Амбой сыну лавочника из Скалистого Форта, выдавая за того свою дочь. Эти подробности, решила она, не добавят ясности в разговор. А Сабен и сам понял, что дальнейшие расспросы бессмысленны.

Молодые солдаты, свободные от службы, стали собираться в город. Стэммел предложил им подождать, а после полудня собрал своих подчиненных и объявил им:

– Ну что ж, вы получили свои первые деньги… Пошли вместе? Я покажу вам, где, как и на что можно их потратить.

Вик позвенел монетами:

– Сэр, а я уже знаю, как их тратят. И у меня есть свои планы…

– Поступайте как знаете. Я вам не нянька и не надсмотрщик, но и не хнычьте, если останетесь без гроша в первый же день. Все, что я могу, – это показать вам безопасные места, где можно спокойно выпить и почти не опасаться карманников. Да и предостеречься от того, чтобы оказаться избитым в переулке, тоже нелишне.

– Неужели в городе так опасно? – удивился Сабен.

– Да кто посмеет напасть на нас? Мы же вооружены, – сказала Пакс.

– Именно такое отношение, – сурово сказал Стэммел, – оставляет роту каждый год без нескольких отличных бойцов. Поймите – вы сильны только все вместе, в строю. Поодиночке против банды уличных грабителей вы бессильны. В лучшем случае очухаетесь через несколько часов без гроша и с переломанными ребрами. Хуже, если вас убьют, а если совсем не повезет, окажетесь в фургоне работорговца – в кандалах, с клеймом на лбу и с мешком на голове. Вы, молодые солдаты, за исключением, быть может. Вика и Джорти, не знаете всех опасностей города. Именно поэтому я и собираюсь пойти сегодня с вами вместе.

Через полчаса Стэммел и дюжина его солдат ввалились в большой зал таверны «Танцующий Петух». Высокий дородный мужчина в зеленом фартуке выскочил им навстречу.

– А, Маттис Стэммел пожаловал, – радостно приветствовал он сержанта. – А это кто – пополнение? Рад познакомиться, ребята. Солдаты герцога Пелана – всегда желанные гости в моем заведении. Что будем заказывать?

– Знаешь, Больнер, принеси-ка нам хорошего эля, и побольше! Я полагаю, у нас есть повод красиво пообедать.

– Где присядете? Здесь или в отдельной комнате?

Стэммел оценил шутку трактирщика и рассмеялся: