— А ты будешь кто? Луи сказал, какое у тебя будет прозвище?
Проныра-аптекарь по имени Сидни наливает мне в бокал лимонад.
— Ведь у всех у нас есть прозвища. За столом мы называем друг друга только вымышленными именами.
— Я не знала. (Лимонад уже переливается через край.) К следующему разу придумаю себе что-нибудь.
— Не пойдет. Не принято. Слышь, Луи, скажи ей, что игру надо начинать с готовой кличкой. Скажи ей, кто она будет.
У Большого Луи такой вид, будто Сидни у него в печенках сидит. Изображая отчаяние, Луи поднимает руки вверх.
— Имена кончились, Сид, — слышу я. — Все имена разобрали до нее.
— А как насчет Джои Бишопа[47]? Никто еще не был Бишопом.
— Повар-китаец был Джои Бишоп, — говорит мальчишка азиатского вида с наушниками от плеера в ушах.
Большой Луи кивает в знак согласия:
— Точно. Но что-то он давненько не показывается. С тех пор как месяц назад его выпотрошил Дин Мартин. Садись, Одри, ты будешь выступать под именем Джои Бишоп.
У каждого из участников игры у Большого Луи псевдоним в честь кого-нибудь из членов «Крысиной стаи»[48]. Большой Луи — Фрэнк Синатра, тип в коричневом кожаном пиджаке — Дин Мартин, мальчишка-азиат с наушниками — Питер Лоуфорд, а банкир на пенсии с черной повязкой на глазу — Сэмми Дэвис-младший. Я, значит, Джои Бишоп[49]. Вот радость-то.
За карточным столом, кроме меня, еще одна женщина (не чересчур ли для Большого Луи с его мужским шовинизмом?), которую все называют Лорен Бэколл[50]. Ну да, ведь именно Лорен придумала название для «Крысиной стаи». Сидни, разносчик лимонада, именуется Джон Фицджеральд Кеннеди (в честь президента), а у педика-мясника из Хайгейта, торгующего экологически чистой колбасой, псевдоним Мэрилин Монро. Последние два исторических персонажа хоть и не напрямую из «Стаи», но все-таки имеют к ней отношение.
— Это несправедливо, — шепчу я Большому Луи, садясь рядом с ним.
— Это еще почему?
— Ну кто сейчас помнит, кто такой был Джои Бишоп?
— И что?
— С таким дерьмовым именем я изначально оказываюсь в невыгодном положении. Конечно же, выиграет Сэмми, Дин или Мэрилин. Почему бы мне не назваться Багси Сигелом[51]? Из меня бы получился отличный Багси Сигел.
— Ну-ну.
— Ну или там Ава Гарднер, Джеки Кеннеди… нет, постой. Хамфри Богарт. Почему я не Хамфри Богарт?
— Я тебе уже сказал, ты — Джои Бишоп. Сиди смирно и пей свой лимонад.
Лорен Бэколл наклоняется ко мне и сообщает, что под именем Хамфри Богарт играет один кикбоксер из Лютона, но его сейчас нет, у него воспаление внутреннего уха. Масса гноя. Антибиотики не помогают.
Большой Луи велит ей замолчать.
— Девушки, вы закончили пререкаться насчет имен?
— Да.
— К игре готовы?
— Да.
— Точно?
— Абсолютно.
— Отлично. Начнем наш маленький саммит[52].
За игрой все болтают, пьют пиво и едят чипсы. Всем весело. Хамфри Богарт и его больное ухо опять у всех на устах. Кто-то вспоминает выигрышные руки прошлой игры — неправдоподобный флеш у Мэрилин на ривере[53] и большой банк, который сорвал Дин Мартин, ловко замедлив игру и вовремя разыграв своих тузов. Я киваю, и улыбаюсь, и тупо хлопаю глазами, будто не понимаю, о чем это они, а мои партнеры переглядываются и скалят зубы, словно сегодня день зарплаты.
Сэмми Дэвис-младший немногословен. Его мучает гадкий кашель, и лучше бы ему остаться дома. Но жена прямо-таки выгоняет его, говоря, что, когда он играет в карты, у нее появляется возможность хоть немного побыть в покое: посмотреть ящик, поговорить с подругами, сделать педикюр и нанести маску на лицо.
Дин Мартин убежден, что у жены Сэмми — роман, вот она и гонит его из дому. Дэвис-младший его мнение не разделяет. Скорее уж она выщипывает из родинок волоски или удаляет темный пушок с верхней губы. Судя по всему, усы у жены Сэмми пышнее его собственных.
Лорен Бэколл что-то не сидится. Она вынимает пудреницу, щурит глаза и смотрится в зеркальце. Дэвиса-младшего разбирает смех. Смех и кашель. Задыхаясь, он жалуется на ужасную погоду, хрипит и выхаркивает сгусток мокроты размером с кусок сахара. Сэмми спрашивает присутствующих, не хотят ли они взглянуть на мокроту, но все вежливо отказываются. Один Питер Лоуфорд соглашается, смотрит и приходит в странное возбуждение.
Партнеры задают мне массу вопросов — поначалу вполне невинных. Откуда я, да чем зарабатываю на жизнь, да что мне больше нравится — солонина или ветчина, или я вообще вегетарианка. Очень скоро вопросы делаются навязчивыми и неделикатными. А парень у меня есть? Чем он занимается? Какое казино в Лондоне у меня самое любимое? Довольно скоро я понимаю, что меня прощупывают. Насчет денег. Много их у меня или мало, и легко ли я с ними расстанусь.
Джон Кеннеди проверяет меня на стойкость: рассказывает пару тупейших историй о дамах, влюблявших в себя покеристов, и интересуется моими критическими днями. Лорен Бэколл, поигрывая своими «счастливыми» кольцами, сообщает мне, что Кеннеди — тот еще балбес. Я, однако, уверена, что про себя она тоже оценивает мою реакцию.
На провокации я не поддаюсь. Задать им, что ли, задачку? Я беру фишки, тасую их и ловко соединяю две стопки в одну. Только игрок с многолетним опытом, профессионал, тысячи часов проведший за столом, в состоянии проделать это столь легко и небрежно. Такая вот я крутая. Пусть теперь сомневаются. Они-то считали, что я новичок-лопушок, а я неизвестно кто. Конечно, они теперь будут со мной поосторожнее, но это ничего. Все равно они не знают, чего от меня ждать, и это мне на руку.
В течение первого часа я только присматриваюсь и пасую. Идет второй час игры, и терпение мое вроде бы вознаграждается. У меня начинает что-то получаться. Приходит хорошая карта, пару раз я более или менее верно оцениваю ситуацию, и кошелек мой пополняется на целых двадцать фунтов. Партнеры видят: я играю очень осторожно, разыгрываю только сильные руки. Тем не менее презрения в их глазах я не вижу. Третий час игры проходит непродуктивно. Мне прет одно дерьмо: семерки и двойки, десятки и тройки, и я не выдерживаю — неожиданно для самой себя ставлю пятьдесят фунтов сразу. Для такой игры это немало. Самая большая ставка за вечер.
Большой Луи сопит и пыхтит, и приподнимается на стуле (при этом стул ужасно скрипит), и посылает мне неодобрительный взгляд. Я с тревогой смотрю на партнеров. Все пасуют. Только Дин Мартин в своем коричневом кожаном пиджаке остается в игре.
— Что это с тобой?
— Я исполняю победный танец.
— Больше похоже на Паркинсонову болезнь. Усядься же, ради бога.
Игра окончена, все разошлись по домам, а я в телячьем восторге прыгаю по комнате, и адреналин капает у меня с ушей.
— Луи, прошу тебя, дай мне насладиться моментом. Ты видел, какой я молодец? Как ловко я взяла его на пушку! Это было здорово. Он и не догадывался. Я его сделала как мальчишку.
Луи явно недоволен мною.
— Единственное, что ты сделала хорошего за весь вечер, так это перетасовала фишки. Все пришли в смятение. Все подумали, ты — профессионал.
— Я знаю… — Дыхание у меня потихоньку восстанавливается. — Я это нарочно.
— Где это ты так насобачилась? Тебя что, отец научил?
— Нет. Просто у меня очень ловкие руки. Карты я тоже хорошо тасую.
— Ну-ка посмотрим. — Луи разглядывает мои ладони. — Какие у тебя длинные пальцы! Для девушки, я имею в виду.
Я не отвечаю. Мне не до перебранки.
47
Американский киноактер.
48
Сверхпопулярная в пятидесятые годы американская эстрадная группа из пяти «массовиков-затейников», немало способствовавшая привлечению широкой публики в Лас-Вегас.
49
Синатра был главой «Стаи», Дин Мартин — комиком, Питер Лоуфорд (зять президента Кеннеди) — конферансье, чернокожий Сэмми Дэвис-младший пел и танцевал, а Джои Бишоп являлся автором всех юмористических текстов «Стаи».
50
Знаменитая американская кинозвезда (р. 1924), последняя жена Хамфри Богарта.
51
Знаменитый американский гангстер (1906–1947), один из отцов-основателей Лас-Вегаса как центра игорного бизнеса.
52
Почти буквальное повторение слов, произнесенных Синатрой при создании «Стаи».
53
В холдеме пятая и последняя карта прикупа, который сдается в открытую.