И вот теперь стекла не было. Теперь он трогал пальцами корешок, так, словно это было лицо его матери.

- Инди? Инди, что с тобой?

Он мотнул головой, быстро смаргивая повисшую на ресницах влагу. Рука Эльдина легла ему на плечо - она была такой тёплой, эта рука, такой мягкой...

- Ты расстроился? Я не...

- Ничего, - прошептал он, кладя на книгу ладонь. - Всё в порядке. Я... потом посмотрю. Спасибо.

Он никогда не думал, что сможет искренне сказать это слово - слово признательности - тому, чьим рабом он стал. Но ещё год назад он о многих вещах не думал.

Эльдин неуверенно улыбнулся. Инди внезапно понял, что для этого человека любой разговор с ним - как ходьба по краю пропасти: так боится он сделать неверный шаг, оступиться, совершить ошибку... И через миг, не думая и не понимая, что делает, Инди встал, шагнул к своему господину и поцеловал его в губы, легко и робко, как будто боясь, что может прогневить его этим.

Эльдин застыл и стоял с полминуты, не шевелясь, а потом схватил Инди за плечи и со стоном впился в его губы. Он был горячим, дрожащим, от него пахло водкой, которой он протирал свои руки перед осмотром пациентов, и какими-то травами, словно он спал сегодня на сеновале. Инди закрыл глаза и вдыхал эти запахи, отвечая на поцелуй, и думал, что, в конце концов, даже такая жизнь может быть не так уж плоха.

Стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть и отстраниться друг от друга: Эльдина - с сожалением, Инди - почти с облегчением, потому что странность и непривычность происходящего начинала пугать его. Эльдин ещё мгновенье держал его за плечи, словно не желая отпускать, потом отошёл к двери и, не спрашивая, кто за ней, распахнул её.

Инди не знал человека, стоящего на пороге. И всё же сердце его оборвалось. Злая жизнь научила его узнавать тех, кто сулил ему новые беды - даже если он не знал, как именно всё обернётся, даже если не мог ничего изменить.

- Эльдин иб-Диннар? - спросил посетитель мягким высоким голосом, полным уважительной, чуть прохладной учтивости.

- Да, это я, - ответил Эльдин. - Что угодно?

Мужчина сложил руки ладонями вместе - это был знак высокой почтительности у фарийцев - и чуть склонил голову, увенчанную узкой чалмой из дымчато-голубой ткани. Крупный сапфир, скреплявший её, тускло блеснул на свету.

- Я - Гийнар иб-Феррир, милостью Аваррат главный евнух Бадияра-паши. Да позволено мне будет войти к тебе и поговорить, ибо у меня есть к тебе дело.

Эльдин замер. Инди смотрел на его спину, напрягшуюся под туникой, и кожей ощущал его желание немедленно захлопнуть дверь перед носом незваного гостя. Но они уже обменялись приветствиями, и поступить так Эльдин не мог - фарийцы очень щепетильны во всём, что касается внешних проявлений учтивости. Поэтому он скрежетнул зубами и отступил, впуская гостя.

Тот переступил порог, поднял глаза и встретился с Инди взглядом.

"Может, он меня не узнает", - подумал тот в полном отчаянии - и тут же понял, сколь нелепа эта надежда. Цвет волос и глаз выдавал его с потрохами - да и вообще, раз этот человек пришёл сюда, значит, ему уже было известно, кто стал очередным хозяином Инди. Новый главный евнух ихтанальского паши совершенно не походил на своего предшественника. Да, у него были столь же мягкие черты, как у всех полумужей, он был полным, хотя и повыше ростом, чем Оммар-бей, но не было в нём и тени оммаровой уютности, его пусть даже и показной, поверхностной, но всё-таки доброты. Глядя на Оммара, Инди с трудом представлял себе, как тот наказывает строптивых рабов. Глядя на Гийнара, он с лёгкостью мог это себе представить.

Евнух кутался в длинный шелковый халат и, закончив приветствия, спрятал руки в его широких рукавах. Отчего-то этот жест, исполненный скрытности, очень сильно не понравился Инди.

- Я отнимаю твоё время, - сказал Гийнар, отводя взгляд от Инди и обращая его на хозяина дома. - Но пришёл я не с пустыми руками.

Едва он договорил, в комнату вошли двое слуг, несущие столик, прогибавшийся под тяжестью яств и напитков. Помутившимся взглядом Инди выхватил гроздья роскошного чёрного винограда, свисавшую с серебряного блюда - дорогое угощение в этом сухом, бесплодном краю... Эльдин молча смотрел, как слуги ставят столик и раскладывают вокруг него подушки. Евнух стоял спокойно, глядя на лекаря чуть поблескивающими глазами. Когда слуги ушли, он вынул одну руку из рукава и приглашающим жестом указал Эльдину на подушки - так, словно сам был хозяином, принимающим гостя.

- Прошу тебя, садись.

Эльдин медленно подчинился. Инди видел, что он тоже лихорадочно ищет выход из положения. Мужчины разместились у столика, и Инди бочком бесшумно скользнул в угол комнаты, как можно дальше от них, где и сел на пол, укрытый тенью от ложа. Он видел их с этого места, но им, чтобы смотреть на него, надо было повернуть головы.

Впрочем, оба мужчины как будто забыли о его существовании.

- Хорошая комната, - сказал Гийнар иб-Феррир, когда они в полном молчании выпили по кубку вина. - Просторная и красивая. И гостиница эта хороша: я останавливался здесь три года назад, когда выполнял в Ильбиане поручение моего владыки.

- Благодарю, - коротко ответил Эльдин. Инди с затаенной радостью увидел, что всё происходящее так же неприятно его хозяину, как и ему.

- Да, комната хороша, - продолжал евнух; голос его был очень спокойным, даже слишком - так спокойно и тихо бывает море после ужасной бури. - Но не так хороша, как твоё искусство врачевателя. Ты ведь известный, опытный лекарь, не так ли?

- Ты пришёл, чтобы поведать мне о своей хвори? - не моргнув глазом, спросил Эльдин. - Тогда тебе не стоило утруждать себя всем этим, - он кивнул на столик, ломившийся от яств. - Я беру плату за своё искусство лишь тогда, когда вижу его результат.

- О, нет, хвала Аваррат, я здоров, - засмеялся евнух - смех его был таким же холодным и фальшивым, как и он сам. - И с тех пор, как господин мой Бадияр-паша почтил меня высокой должностью и доверием, я не смею жаловаться на своё благополучие. А вот ты, Эльдин-бей, можешь пожаловаться на него. Ты уже больше года ютишься в этой комнатушке, не так ли? Она мала даже для одного. Что уж говорить о двоих.

"Началось", - подумал Инди, сжимаясь в комок. Эльдин наверняка подумал то же самое, потому что рука его, подносящая кубок к губам, замерла на полпути. Но евнух тоже взял свой кубок и отпил из него как ни в чём не бывало, словно это была всего лишь часть обычной светской болтовни, и Эльдин, помешкав, присоединился к нему.

- Давай начистоту, Эльдин-бей, - сказал евнух, ставя пустой кубок на стол. - Ты стеснён в средствах. Твой труд оплачивается неплохо, ибо ты умеешь находить пациентов, но что ты ещё умеешь, так это тратить деньги. Тебе ничто не стоит спустить за неделю то, что ты зарабатывал целый месяц. Ну подумать только - заплатить пятьдесят дайраров в нижней части рынка! Там, где за самого лучшего раба красная цена - двадцать пять! Или вот купить втридорога книгу, которая на восточном базаре обошлась бы тебе гораздо дешевле, - он небрежно кивнул на "Сказания", оставленные Инди на подоконнике. На самого Инди он так и не взглянул с тех пор, как переступил порог. Эльдин слушал его, закаменев лицом. - Ты мот, признай это, Эльдин-бей. И тебе не помешает покровительство человека, знающего цену деньгам.

- Вижу, твои люди исправно следили за мной, Гийнар-бей, - без выражения ответил Эльдин. - Что ещё они тебе рассказали?

- О, не они, - улыбнулся евнух. - Почти всё это я узнал от старого Язиля, который продал тебе этого раба. Большинство людей становятся очень болтливы, стоит прижечь им пятки - так и норовят выложить больше, чем тебе интересно. А как ты покупал книгу, я сам видел сегодня. Но подойти не решился - я не из тех, кто пристаёт с непрошенными советами.

- Однако не это ли ты делаешь прямой сейчас, Гийнар-бей? - резко спросил Эльдин, и Инди вздрогнул, почуяв задрожавшую в воздухе угрозу.

Но евнух лишь рассмеялся.