Я повернулся к Фуаду и сонно пробормотал:

− Он, по– моему, собрался нам лекцию читать о здоровье.

− А как насчёт “основного” инстинкта, ничего не написано? Очень актуально в наше время, − с подковыркой, но крайне вежливо поинтересовался осмелевший после выпитого Фуад.

Максуд сделал вид, что не понял намёка и продолжил листать проспект.

Я не остался в долгу и добавил:

− Мне приходилось читать такие шедевры, где много драгоценных советов и рецептов известных практиков-садоводов и целителей. Я помню даже одну из них «Простейшие приёмы при ловле майских жуков». Вы, случайно, не читали?

− Я, к сожалению, не имел удовольствия, − быстро отозвался Фуад. − Зато советую книгу Меллер Зигфрида «Как возвратить и сохранить здоровье».

− Сохранить то можно, а как возвратить, вот в чём вопрос, − задумчиво произнёс я. − Надеюсь, книгу Зар-Адушт Отоман “Знание маздаизма об омоложении” ты уж читал?

− Или “Руководство по профилактике и оздоровлению подорванного организма”? – подумав, произнёс Фуад и добавил: − “Руководство” читать особенно полезно на голодный желудок и перед сном. По личному опыту знаю.

− Нет, не читал, а вам поржать хочется? – спросил Максуд.

− Конечно.

− И в связи с этим жаждем новых полезных советов и рецептов.

Максуд устало отмахнулся.

− Тогда слушайте, ещё написано “воздействует на холерные эмбрионы и тифозные палочки” − и, прищурившись, посмотрел на нас.

− Учитывая массовую эпидемию холеры и тифа в России. Это, конечно, важно,− продолжал уже я.

− Вот ещё “Два стакана красного вина компенсируют вред от выкуренной сигареты”.

− А мы бросили курить, − переглянувшись, воскликнули мы хором. − И другим советуем.

Максуд, “увлечённый” чтением не реагировал и продолжал читать, − “для лечения лучше всего подойдут марочные высококалорийные вина и шампанское”.

− Шампанское, конечно, только французское подразумевается! Нельзя же принимать ванны обычным советским или болгарским. Эти никуда не годятся, – постарался убедительно сказать Фуад, но я не выдержал и первый прыснул. − Вот уж правда − жизнь полна неожиданностей. Получается, мы все столько лет лечились и не знали этого.

− Вы что-то сказали, − не поднимая головы, сказал Максуд и продолжал что-то искать, оставаясь предельно любезным. Найдя что-то, ткнул пальцем.− Вот здесь написано то, что касается вас: ”винотеропия стимулирует выделение желчи”. Глядя на ваш жёлтый цвет лица и шутки, желчи у вас в переизбытке. А мамы в детстве, наверное, говорили, что надо быть добрыми.

− Нет, не говорили, нас, как и тебя, учила жизнь, − подняв стакан, голосом, полного сарказма, признался я.

Фуад выпил и, с трудом подавляя зевоту, сказал:

− Хотя, может и говорили, − затем, подумав, добавил, − но это было так давно, что мы успели всё забыть.

В действительности так и было. В квартале нас было несколько одногодков. Фуад был младше нас на пять лет, но его пустили в свой круг только потому, что использовали в корыстных целях. Ребёнком роста он был невысокого, но как только дорос до дворового бильярдного стола, целыми днями только и делал, что гонял шары. От бильярда его нельзя было оторвать, и детство его так и прошло у кромки бильярдного стола, а сильный мягкий удар кистью поражал всех. Одинаково хорошо играл не только в “пирамиду”, но и в “карамболь” и “снукер”. Корысть была в том, что мы его водили с собой в бильярдную Парка офицеров, и он на деньги играл с советскими офицерами. На эти деньги мы гуляли несколько дней. Конечно, уже без Фуада, ему доставалось только на мороженое и сироп. Всё это продолжалось не один год, пока он не перерос нас и с ним остерегались играть даже пьяные офицеры. На смену пришло новое увлечение, если это можно так назвать − воровство. Так, ничего особенного, по мелочам из озорства, для выброса адреналина и куража. Брались настоящие чеки из магазинов и приписывались цифры. Особенно хорошо получались у Фуада нули. Рисовал одним движением руки. Так выяснилось, что у него есть талант к рисованию. В конце концов Фуад увлёкся рисованием, бильярд и прочие удовольствия для души отошли на второй план, а он был принят в наш круг равным. Его мать была нашей учительницей в школе, и только благодаря ей мы добрались до выпускного вечера. Наконец мы начали взрослеть, и все соседи облегчённо вздохнули.

По дороге на Пятницкой мы попросили остановить, не доезжая Софийской набережной, сказав, что хотим пройтись по ночной Москве. На самом деле хотелось есть, в последний раз это было в Баку, если не считать маслин и орешков и того чем нас угостили в самолёте. Зашли в первое же заведени. Подали спагетти с анчоусовым соусом, от красного вина мы отказались. Принесли немецкое пиво в литровых бокалах. Позвонили в Баку Сафе, ситуацию объяснили и получили добро. Жене сказал, что рыба пока не клюёт, и мы немного задержимся. Заказали ещё купаты, маленькую бутылочку водки и расслабились. Завтра надо было рано вставать, поэтому сидели мы не больше двух часов. Москворецкая набережная вся, как и прежде, светилась огнями. Слева, там где кончались стены Кремля, вдали виднелись золотые купала нового собора. По дороге мы обменялись впечатлениями о разговоре с Максудом и поняли, что возвращаться ни с чем было нельзя.

− Надеемся, завтра что-нибудь прояснится, а оттуда прямым ходом домой,− подвёл я итог.

Утром нас разбудил телефонный звонок Максуда.

− Вы готовы?

− Почти, осталось только встать, помыться, одеться и всё прочее. Мы ещё в постели, −тихо сказал я, взяв мобильный с прикроватной тумбочки. Фуад сладко похрапывал, свернувшись калачиком. Москворецкая набережная гудела от шума машин. Гул моторов доносился до нашего номера на двенадцатом этаже, несмотря на закрытые окна и большое расстояние до проезжей части. По набережной медленно двигался поток машин, конец этого потока просматривался где-то за горизонтом. Удивительно как мы спали в таких условиях. Самое сложное было поднять Фуада. Как все творческие люди он, разумеется, привык вставать во второй половине дня и поднять его в такую рань будет нелегко. Часы на дисплее мобильника показывали девять, значит в Москве сейчас восемь. Зачем так рано нас поднял? Сам не спит и нам не даёт. В этой максудовской семейке, наверное, все страдают бессонницей. Мобильный в руках снова зазвенел, я повернулся на бок и прошептал:

− Извини Фофа, но я вынужден это сделать.

И поднёс телефон к уху Фуада.

− Мы можем опоздать, − прокричал голос в трубке.

− Фуад, давай вставай, звонит твой родственничек. Пора ехать. Он ждёт в машине.

Я понял, что всё бессмысленно и мне придётся вставать первым. Говорят, с постели легче встать, если начать двигать по кругу стопой ноги. Может быть, кому-то это и помогает. Главное, рубашку застегнуть на нужную пуговицу, брюки не одеть задом наперёд и не спутать правую туфлю с левой, а теперь пошли приводить себя в порядок. Выйдя из ванны и поняв, что надо поднять Фуада, пока не пришёл рассвирепевший Максуд, я очень тихо сказал:

− Фуад, ты оставайся, а я поехал в Париж.

Эффект был поразительный, Фуад вскочил с кровати на ноги, в трусах и всколоченными волосами и лихо соврал:

− Я уже проснулся.

Глаза были по-прежнему закрыты. Так, с закрытыми глазами, сунул ноги в кроссовки и, путаясь в одежде, пошёл в ванную. Минут через десять мы с сумками упали на заднее сиденье машины. На наши приветствия Макс пробубнил себе под нос “сколько можно спать”. Ввиду того, что я был полусонный, а Фуад сразу в машине заснул, его риторический вопрос повис в воздухе. Приблизительно в таком состоянии нас посадили в самолёт компании “Эр Франс” и через три часа мы приземлились в аэропорту Шарля де Голля. Шум и толкотня огромного аэропорта подействовала и на проезжую часть мы постарались выйти бодрым шагом. Максуда ждали у входа с табличкой, на которой была изображена виноградная лоза. Миниобус со скоростью понесся по дороге в Париж, заезжая и выныривая из туннелей.

− Вы, я вижу, пришли в себя, ”сони “.