— Он не храпит! — Эмили топнула ножкой.

— Ах так! — сказал герр Сироп. — Стало пыть, вы потслушивали?

— Я просто решила совершить моцион в надежде побороть проклятую бессонницу, — искренне ответила мисс Крофт. — И сюда забрела чисто случайно. Я хочу сказать, если кто-то может спать, как чурбан бесчувственный, после того как… — Лицо ее затуманилось, предвещая грозу. — Я хочу сказать — как он мог?!

— Но теперь-то он вам песрасличен, правта?

— Конечно! Чтоб он сгнил, я хочу сказать, развалился на части! Нет, я вообще-то не хочу этого сказать, потому что, видите ли, хоть он и ужасный хам, но он все-таки человек, и я бы просто хотела его проучить, то есть научить его больше думать об окружающих и не заваливаться спать, как будто ничего не случилось, потому что я видела, что ему было больно, и, если бы он только дал мне возможность все объяснить, я… А, ладно, это неважно! — Эмили сжала кулачки и снова топнула ножкой. — Вот так бы взяла да и заперла его здесь, пока он спит! Тоща бы он понял, что у других людей тоже есть чувства, даже если у него самого их нету!

Нижняя челюсть у герра Сиропа, клацнув, отвисла.

Эмили широко распахнула глаза и поднесла к губам дрожащую ручку.

— Ох! — сказала она. — Что-то не так?

— Чтоп я стох! — прошептал герр Сироп. — Чтоп я стох и помер!

— Нет, нет, все не так уж плохо! Я хочу сказать: я знаю, что мы попали в жуткий переплет и все такое, но на самом деле…

— Нет! Я все понял! Я снаю, как нам скинуть треклятово кэла с нашей шеи!

— Что?

— Ja, ja, ja, все так просто, что я котов открутить свою старую трухлявую пашку са то, что не тотумался то этово раньше! Слушайте, веть пока он там, в машинном оттелении, он путет спать как сурок то самово сутново тня! Нет? О’кей, я сапру все твери, там их только три — эта, клавная, еще отна, ветущая в мою каюту, и третья — в мастерскую. Я сапру их, приварю — и он в ловушке!

Эмили ахнула. Потом прильнула к нему и поцеловала.

— Силы непесные! — прошептал герр Сироп слабеющим голосом. Его глазные яблоки влезли наконец обратно в глазницы, и он облизал губы. — Плакотарю вас, вы очень топры.

— Вы замечательный! — радостно воскликнула Эмили, стряхивая волоски усов со своего носа. И вдруг: — Нет! Нет, мы не можем. Я хочу сказать, он будет там вместе с двигателями, и если он их выключит…

— Все о’кей. Кенераторы и прочие механисмы откорошены экранами, а ключи от них я сапрал. — Герр Сироп вбежал в мастерскую. — Против листовой опшивки ево орушие путет пессильно. — Инженер выбрал сварочную горелку, включил ее и проверил ток пламени. — Так. Пошалуйста, тайте мне вон ту маску и перетник. И рукавицы. И не смотрите на оконь.

Он осторожно закрыл боковую дверь. На мгновение ему стало страшно. А вдруг, не дай Бог, Макконнелл проснется? Не то чтобы датчанин боялся расправы, но этот проклятый гэл был такой здоровенный, ну просто до неприличия! Однако даже вонь горящей краски, вынудившая Эмили закашляться и отступить в коридор, не смогла разбудить майора.

Герр Сироп воткнул шнур горелки в удлинитель и поспешил в коридор.

— Там-ти-там-ти-там, — напевал он, атакуя центральную дверь. — Как там пыло в этой старой американской песенке? Капитану Тшон Хенри скасал: «Я всево лишь простой человек, но пока я трам-пам-что-то-там, я умру с чем-то-там-трам-па-пам! Витит Пох, я умру с трам-па-пам-тари-рам!»

Губы у Эмили задрожали.

— Не по душе мне все это, — сказала она. — Я хочу сказать, он ведь такой душка. Ах нет, конечно! Я хочу сказать, он болван, но… но не совсем болван, просто у него никогда не было возможности… Ну, в общем, вы понимаете, что я хочу сказать! А теперь он будет сидеть там взаперти, один-одинешенек, много дней подряд…

Герр Сироп на мгновение прервался.

— Вы смошете коворить с ним по селектору, — предложил он.

— Что?! — Она вздернула носик. — С этим хамом? Пускай посидит там в одиночке! Может статься, тогда он поймет, что во Вселенной есть и другие люди, кроме него!

Герр Сироп зашел в свою каюту и начал закрывать внутреннюю дверь.

— Макконнелл — три буквы с ушами! — пронзительно крикнул Клаус.

— Ничего подобного! — возмутилась Эмили, покраснев.

В темноте машинного отделения послышался шорох.

— Ну что там за шум? — недовольно пробасил знакомый голос. — Вам мало, что вы разбили мне сердце, — вы хотите отнять у меня еще и сон, мое последнее прибежище?

— Прошу прощения, — сказал герр Сироп и закрыл дверь.

— Эй, вы там! — взревел Макконнелл, вскакивая с раскладушки. По металлической палубе пробежала дрожь. — Чем вы там занимаетесь?

— Лошитесь опратно в постельку! — посоветовал герр Сироп. — Спокойной ночки! — Хрипловатому баритону инженера вторило гудение горелки. От двери по каюте разлетались горячие искры. — Паю-паюшки-паю, тепе песенку спою!

— Ага! — Макконнелл устремился к двери. — Так вы, значит, решили меня замуровать, подлые английские каратели! Это мы еще посмотрим!

— Осторожно! — взвизгнула Эмили. — Осторожно, Рори! Там горячо!

Поток гэльских ругательств, заставивший Клауса благоговейно разинуть клюв, не оставлял сомнений в том, что Макконнелл уже успел в этом убедиться. Герр Сироп водил струей горелки вверх-вниз и поперек. За дверью затрещала автоматная очередь, но «Девчонка», хоть и старенькая, сработана была на совесть, так что все пули майора отскакивали рикошетом.

— Не надо! — взмолилась Эмили. — Рори, не надо! Вы убьете себя! Ах, Рори, будьте же благоразумны!

Герр Сироп выключил горелку, сдвинул назад маску и с нескрываемым самодовольством оглядел дымящиеся швы.

— Ну вот! — сказал он. — Котово!

Клаус что-то заверещал. Инженер обернулся — и увидел, как одеяло на его койке занялось огнем. Эмили прильнула к двери и закричала сквозь дым и шипение пены, повалившей из огнетушителя:

— Рори, Рори! С вами все в порядке, Рори?

— Ода, я жив, — проворчал голос за переборкой. — Вам, конечно, приятнее уморить меня голодом, чем просто пристрелить по-человечески, да?

— О ма Диа![55] — выдохнула девушка. — Мне это и в голову не пришло!

— Так я вам и поверил! Расскажите об этом королевским десантникам.

— Погодите минуточку! — взмолилась она. — Одну минуточку, я сейчас вас выпущу! Клянусь вам, Рори, я никогда… Осторожнее, мне надо взрезать этой штуковиной дверь…

Герр Сироп бросил огнетушитель и схватил девушку за руку, сжимавшую сварочную горелку.

— Что вы телаете? — завопил инженер.

— Я должна его освободить! — крикнула Эмили. — Мы должны! Он умрет там от голода и жажды!

Герр Сироп смерил ее долгим взглядом.

— Сначит, вам ево шиснь тороше шисней тех тысяч лютей, что покипнут, если начнется война? — спросил он сурово.

— Да… нет… Ох, я не знаю! — прорыдала девушка, вырывая руку и пиная датчанина ногами. — Мы должны его выпустить, вот и все!

— Потоштите, прошу вас! Я все протумал, не пойтесь! В каштом отсеке есть вентиляционные трупы тиаметром около тесяти сантиметров. Мы открутим кте-нипуть решетку и кинем ему несколько панок консервов. И консервный нош, расумеется. Ничево с ним не случится, если поситит немноко на холотных попах и пиве. Там у нево и душевая комнатка есть, и таше колота карт, по-моему. С ним все путет о’кей.

— Господь милосердный, благодарю тебя! — прошептала девушка. И, прижавшись лицом к двери, крикнула: — Вы слышали, Рори? Мы будем бросать вам еду через вентилятор. И не волнуйтесь, вам не придется сидеть на холодных бобах. Я хочу сказать, я буду готовить вам вкусные горячие обеды и заворачивать так аккуратно, что вы получите их целехонькими. Я совсем неплохая повариха, Рори, честное слово, я вам докажу. Кстати — а бритва у вас есть? Если нет, я найду какую-нибудь. Я хочу сказать, вы же не захотите выйти оттуда заросшим, то есть… Ну, в общем, это неважно!

— Да? — прорычал пленник. — Да, я все слышал. — Он внезапно разразился смехом. — Ах, дорогая, это очень великодушно с вашей стороны, но бритва мне не понадобится. Вы выпустите меня через денек-другой как миленькие!