— Привет, — помощник шерифа Фрейн не нашел в себе сил ответить как полагается и секунд десять помялся, прежде чем сообщил: — Мэтт, мне страшно жаль, но этот человек побывал у судьи Эбшира, и тот выписал ордер на обыск твоего дома.
— Извини, не могу не сказать, что это не очень-то по-добрососедски с его стороны.
— Он обязан подчиняться закону, Мэтт. Я тоже.
— Все обязаны подчиняться закону, — кивнул Эдмондс, — во всех случаях, когда это возможно.
— Вот видишь ли… Они утверждают, что ты прячешь беглую рабыню. Это нарушение федерального закона, Мэтт. Рабство мне и самому не по нраву, но закон есть закон.
— Я знаю иной Закон, Питер. Иисус Христос говорил в Назарете: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу»[30].
— Хватит проповедовать, квакер! — вспылил Гейб. Он вспотел, запылился и устал, мотаясь туда-сюда, и теперь едва сдерживался. — Давай, помощник, делай, что положено.
— Как ни ищи, на моей земле ты рабов не найдешь, — провозгласил Эдмондс.
Фрейн воззрился на него с недоумением.
— Клянешься?
— Питер, ты же знаешь, что приносить клятвы я не могу. — Эдмондс на миг задумался, а затем, словно решившись, сообщил: — Но если вы начнете обыскивать дом, жена расстроится, а детишки будут напуганы. Посему сознаюсь — я видел негритянку нынче утром.
— Видел? — взревел Аллен. — И ничего нам не сказал?! Слушай, ты, сукин сын…
— Уймись, приятель! — вмешался Фрейн. — Еще слово в таком духе, и ты у меня ответишь за оскорбление, угрозы и покушение на свободного гражданина. — Он обернулся к Эдмондсу. — Расскажи подробнее, что ты видел.
— На ней было грязнющее изодранное желтое платье. Бежала она прямиком на север. Чем терять тут драгоценное время, спросили бы лучше у тех, кто живет в том направлении.
Фрейн нахмурился, потом недовольно пробормотал:
— М-м… да. В миле отсюда живут Линдоны, и уж эти аболиционистов не любят.
— Может, они и видели чего, — подхватил Эдмондс. — Уж они-то от тебя таиться не станут.
— Следы вели прямиком… — начал было Аллен, но Эдмондс не дал ему договорить, разрубив воздух ладонью:
— Тю! Да у нас тут почитай все босиком ходят. Давайте договоримся: если там вы не сыщете и не услышите ничего, то возвращайтесь сюда и ищите сколько заблагорассудится. Только помните — ферма у меня большая, укромных уголков много, и вы потратите здесь полдня, а беглянки тем временем и след простынет.
Гейб только рот разинул. Фрейн уставился на Эдмондса, потом кивнул:
— Он прав. Поехали.
— Слушай, а если… — замялся Гейб.
— Вам нужна моя помощь или нет? Меня ради этого оторвали от дел, вытащили из города, и я не намерен терять еще полдня на бесцельные поиски там, где ничего нет.
— Поезжай справься, — махнул Гейб Аллену, — а я тут посторожу. Теперь моя очередь.
— Я с ним! — заявил Фрейн и поскакал следом за Алленом, так и не вытащив ордера из кармана. Чуть погодя из кухни выглянула Джейн.
— Обедать!..
— Извини, друг, но пригласить тебя за стол я не могу, — сказал Гейбу Эдмондс. — Дело принципа. Тебе вынесут поесть сюда.
— Да иди ты ко всем чертям! — яростно тряхнул головой Гейб, прихлопнул муху и затрусил на пригорок продолжать наблюдение.
Мылся Эдмондс долго и основательно. Когда он наконец уселся за стол и начал молитву, собаки во дворе снова подняли лай, и за окном показался помощник шерифа, въехавший во двор в компании Гейба. Они перекинулись несколькими словами, после чего Гейб пришпорил коня и скрылся за деревьями сада, но вскоре показался снова — конь его летел галопом по северной дороге.
Эдмондс вышел на крыльцо.
— Не отобедаешь ли с нами, друг Питер?
— Спасибо, но, э-э, поеду-ка я в город, — подъехав поближе, ответил тот. — Как-нибудь в другой раз, а? Или вы приезжайте к нам. Молли обрадуется. Давай на будущей неделе!
— Благодарствую. Обязательно свяжусь с тобой. Сказал ли вам Линдон что-либо новое?
— Ага, Джесс заметил ее. Надеюсь, этих двоих мы больше не увидим. — Фрейн помялся, но все-таки выговорил: — Вот уж не думал, что ты способен навести на след.
— Я просто не хотел, чтобы в мой дом вторгались чужие.
— Д-да, я понимаю, но все-таки… — Фрейн потер подбородок. — Ты ведь сказал, что на твоей земле рабов нет.
— Не спорю.
— Значит, ты все-таки не присоединился к «Тайной дороге». Ходили такие слухи.
— Не стоит доверять сплетням.
— Ага. И слишком удивляться тоже ничему не стоит, — рассмеялся Фрейн. — Ладно, я поехал. Передай хозяйке мои наилучшие пожелания. — Тут на лицо его набежала тень. — И если ты солгал — если ты хоть когда-нибудь солгал, — то наверняка ради правого дела. Господь тебя непременно простит.
— Ты добр ко мне, но лгать мне было вроде как не к чему. На моей совести и без того много грехов, чтобы отягощать ее еще и ложью. До свиданья, друг. Передай Молли наш сердечный привет.
Помощник шерифа приподнял шляпу и отбыл восвояси. Когда он отъехал достаточно далеко, чтобы не слышать слов фермера, Эдмондс проговорил:
— Рабов нет и быть не может. Противно учению Христа обращаться с людьми как с имуществом.
Он вошел в дом, и Джейн с Уильямом выжидательно вскинули на него глаза. Нэлли радостно залепетала. Рот Эдмондса расплылся до ушей.
— Уехали! Попались на крючок. Возблагодарим же Господа!
— А мистер Фрейн? — поинтересовалась жена.
— Поехал домой.
— Это славно. Нет, я не против него — Питер хороший человек, зато теперь Флора может спуститься к столу и отобедать с нами.
— Ах, так ее зовут Флора? Ну и ну, как же я сам не догадался ее позвать!
Джейн вышла из кухни, приставила к стене лестницу, приоткрыла люк и негромко заговорила. Вскоре она вернулась, а по пятам за ней следовала Флора, облаченная в платье, едва достававшее ей до щиколоток. Девушка едва передвигала ноги и беспрестанно осматривалась. Рука по-прежнему вздрагивала, и в руке был по-прежнему зажат нож.
— Можешь спокойно отложить эту штуку, — сказал Эдмондс. — Опасность миновала.
— Вправду? — не поверила она, потом встретилась с ним взглядом и положила нож на стол.
— Никогда не следует обращаться к оружию. Откуда-то взялись силы, и Флора заявила гордо:
— Я нипочем бы назад не пошла. Лучше помереть. Только б еще кого порешить перед тем.
— Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: «Мне отмщение, я воздам, говорит Господь»[31].
Страшусь я часа, когда гнев Его падет на эту грешную землю. — Эдмондс печально покачал головой, потом шагнул вперед и взял негритянку за руки. — Впрочем, не время ныне поминать об этом. По здравом размышлении сперва следует отобедать, а после вознести хвалу Господу, когда сердца наши возрадуются.
— А чего потом, господин?
— Сперва мы с Джейн приготовим тебе горячую ванну. Потом тебе надо хорошенько выспаться. Держать тебя здесь слишком рискованно, завтра охотники могут вернуться. Как только стемнеет, мы переправим тебя на следующую станцию. Отныне можешь забыть о страхе — какой-нибудь месяц, и ты доберешься до Канады, флора.
— Вы страшно добрый, господин, — выдохнула она, и на ресницах у нее сверкающими искрами повисли слезы.
— Мы просто смиренные слуги Господа нашего и стараемся по своему разумению исполнять волю Его. Кстати, никому я не господин, и тебе тем более. А теперь, ради всего святого, приступим к еде, пока не остыло.
Флора застенчиво присела на краешек стула.
— Мне много не надо, гос… спасибо, сэр, спасибо, мэм. Леди уже дала мне малость покушать.
— Чтоб эти спички снова стали руками и ногами, тебе надо хорошенько питаться, — ответила Джейн, накладывая Флоре целую груду всякой всячины: жареной свинины, картофельного пюре, тушеных кабачков, фасоли, пикулей, кукурузного хлеба с маслом и джемом, — а напоследок поставила возле тарелки высокий стакан с принесенным из погреба холодным молоком.