Лодка выровнялась. Парус вновь наполнился ветром, и суденышко, развернувшись, побежало прочь от берега. Теор ощутил восторг — лодка слушалась его!
Но вскоре она снова накренилась. Огромные волны вздымались и с грохотом рушились в бездну, увлекая за собой лодку. Борта трещали от их ударов. Дождь усилился и вовсю забарабанил по снастям и дну. Надо было спешно вычерпать аммиак — но как оставить румпель? Осмотревшись, Теор увидел рядом с ручкой румпеля два фиксирующих штыря, которые торчали из бортов. «Хорошая штука!» — с радостью подумал он и, закрепив руль, отправился на нос суденышка, надеясь отыскать там какую-нибудь емкость.
Найдя ковш, он энергично стал вычерпывать аммиак из лодки. Закончив работу, он решил вновь вернуться на корму — в такой сильный шторм лодку нельзя оставлять без управления. Дождавшись очередной вспышки молнии, он обернулся и посмотрел в сторону берега. Земля уже пропала из виду. Но среди волн он увидел черную тень. Она быстро приближалась. Внезапно из аммиака вынырнула маленькая зубастая голова на тонкой шее.
Надежда на спасение покинула Теора.
Глава 10
— Марк, — сказал Теор, — ты слышишь меня?
Одной рукой он взялся за румпель и выровнял крен.
Сквозь шум волн прорвался голос Фрэзера:
— Конечно, я слушаю. У тебя все хорошо? Ты смог убежать?
— Да. Но, боюсь, мы разговариваем с тобой в последний раз. Враги, должно быть, заметили мою лодку и послали погоню. Меня преследует огромное морское чудовище с наездником на спине. Именно такие животные недавно разбили наш флот. Я не могу уйти от монстра, но не хочу и сдаваться. — Теор помешкал, подыскивая прощальные слова. Живи с радостью, друг! Пусть все твои беды уйдут прочь!
Он посмотрел в сторону кормы. Сквозь пелену дождя он увидел, что его преследует только одно чудовище. Впрочем, для него и одного было вполне достаточно…
— Эй, Теор, ты что, готовишься к смерти? — встревоженно закричал Фрэзер. — Не рано ли? Ты можешь пристать к берегу?
— Вряд ли. Да и все равно меня настигнут на суше.
Дожидаясь ответной реплики, Теор взглянул в сторону правого борта. Берег был пока невидим, даже при вспышках молний. Может быть, вновь сесть к рулю и попытаться развернуть лодку? Или лучше прыгнуть за борт и поплыть? Нет, в такой шторм большое расстояние ему не одолеть.
— Я отдал бы правую руку за то, чтобы послать тебе сейчас ружье! — сказал Фрэзер, страдая от своего бессилия. — У тебя есть какое-нибудь оружие?
— Нож и длинное копье… — Внезапно Теору наконец-то пришла в голову дельная мысль. — Погоди, я кое-что придумал… Очень рискованно, но это мой последний шанс. Жди, я позову тебя — если останусь цел.
Он схватил копье и пошел к мачте. Подняв со дна лодки якорный канат, он стал старательно привязывать копье поперек мачты. Это была медленная, нелегкая работа, мешали темнота, дождь и сильная качка. Когда он закончил, монстр был уже близко…
— Марк! — воскликнул он, пытаясь перекричать шум волн. — Мне нужен твой совет. Помнишь, ты рассказывал мне как-то о том, как люди ходят под парусами по земным морям? У меня почти нет опыта в управлении судном. Могу ли уйти от преследователей против ветра?
Теор забыл о своих страхах. Коротко и ясно он рассказал о своем плане и об оснастке лодки.
Фрэзер тоже успокоился. Он объяснил другу, как менять галсы. Теор взял одной рукой древко копья и повернул парус, а другой переложил руль вправо. Лодка сильно накренилась, едва не зачерпнув бортом аммиак, но вскоре вновь выровнялась и нехотя вышла на другой галс.
Монстр был слишком тяжел и неповоротлив, чтобы быстро совершить подобный маневр. Теор же упрямо держался нового курса. Аммиак переливался через борт и струился по его ступням холодным, искрящимся потоком, время от времени окатывая его с ног до головы. Монстр проплыл так близко от лодки, что Теор увидел отражение молнии в его огромных глазах. Улунт-хазул стоял на его плечах, держась за длинный повод, наброшенный на рога животного. Вскоре преследователи оказались впереди и скрылись во мгле.
Теор перешел к решению другой задачи. Он ждал, когда монстр развернется и повернет назад.
— Не сомневаюсь, что улунт-хазул решил, будто я иду к берегу сдаваться в плен, — сказал он.
Он вновь развернул лодку и пошел навстречу врагу. Затем он отвязал копье от мачты. «Только бы воин не увидел оружие в моих руках!» — подумал он.
Через несколько секунд прямо перед ним выросла черная стена — это была грудь монстра. Теор, не раздумывая, метнул копье, и оно попало точно в цель.
Лодка затряслась так, что Теора отбросило к противоположному борту. Раздался хриплый вопль. Монстр отпрянул и ударом хвоста швырнул лодку на гребень высокой волны. Когда она соскользнула вниз, Теор увидел прямо перед собой покрытую костистым панцирем голову. Животное ревело от боли. Копье глубоко вонзилось ему в горло. Теор бросился на дно лодки, сломав скамью гребца. Лежа в темноте под брызгами аммиака, он мрачно думал: «Как бы там ни было, этот чертов улунт-хазул уйдет на дно вместе со мной!»
От яростных ударов чудовища лодка продолжала рассыпаться на части. Нахлебавшись аммиака, она стала тяжело заваливаться на борт, и вскоре ее перекошенная мачта едва не коснулась пенных гребней. Теор, наполовину ослепленный и избитый, изо всех сил цеплялся за борт. Волны перекатывались через него.
Каким-то образом остатки снастей смогли вновь выровнять лодку, и чудом уцелевший парус понес ее на север. Теор выглянул из-за борта и увидел, как монстр бьется среди волн, пытаясь удержаться на поверхности. На его изогнутой спине не было видно наездника. Казалось, беда пронеслась мимо, но внезапно животное ринулось к лодке. Его огромный хвост взмыл в небо и с оглушительным грохотом обрушился на бедное суденышко. Еще один удар — и чудище скрылось среди волн.
Теор плавал среди обломков, не веря, что остался жив, и отчаянно колотил руками и ногами по аммиаку, но волны то и дело захлестывали его, не давая вздохнуть. Теор пытался плыть, но сознание медленно покидало его.
Внезапно что-то сильно ударило его в бок. Теор машинально вцепился в это «что-то» руками и ногами. Больше он ничего не помнил…
Он очнулся, когда дождь ослабел, перейдя сначала в изморось, а затем в густой туман. Шторм утих, и его сменил злой, обычный для Юпитера ветер. Море еще свирепо шумело, не желая успокаиваться. Прибрежное течение швыряло в Теора обломки лодки. Но он мог теперь держаться на поверхности, и постепенно его сознание стало проясняться.
Теор осмотрелся. Туман скрывал все вокруг на расстоянии больше двух-трех метров, брызги волн висели в воздухе искрящимся водопадом. Теор плыл в вихре фосфоресцирующего света, раскачиваясь на крутых волнах. Он невероятно устал, каждая клеточка его тела болела — но он был жив, жив! Вскоре к нему вернулась надежда на спасение, и он впервые взглянул на спасительное «что-то», которое помогало ему держаться на поверхности.
Это был кусок обшивки с остатками шпангоутов. Сказочная, невероятная удача! Теор осторожно оседлал свою небольшую «лодку» и наконец перевел дух. Рядом плавал клубок якорного каната, в котором запутались несколько обломков дерева, в том числе половина скамьи для гребца. Ее можно было использовать в качестве весла.
«Да, я могу спастись», — подумал Теор и поднес к губам диск коммутатора.
— Марк!
Что-то захрипело и зашуршало, и словно издалека послышался знакомый голос:
— Угх… ухх… Это Теор?
— Да, я все-таки уцелел, друг! — Теор попытался улыбнуться, ощущая саднящую боль в разбитом лице. — Ты удивлен? Я снова выкарабкался из могилы!
Жизнь постепенно возвращалась к нему, и вскоре он почувствовал острый голод. Утолить жажду было нетрудно — морской аммиак вполне годился для питья. Содержание минеральных веществ в нем было крайне низким, зато присутствовали некоторые питательные вещества в виде аминокислот. Они синтезировались в верхних слоях атмосферы, где ультрафиолетовые лучи солнца воздействовали на газообразный метан и аммиак. Образовавшиеся органические молекулы опускались в нижние слои атмосферы. Некоторые из них достигали океана и составляли питательную среду для микрофлоры его поверхности. Та, в свою очередь, служила кормом для многочисленных высших животных. Но, конечно, морской аммиак не мог насытить Теора, а лишь раздразнил аппетит. Он не ел почти целый день — с тех пор как по собственной инициативе сбежал от гостеприимного Чалхиза.