— Послушай, но я ведь не смогу удержать своего красавца в стойле, — задыхаясь, проговорил он.

— Я хочу только потрогать твою кожу…

Джонни расстегнул брюки и снял их. Потом снова лег рядом с ней, и Тиа, обхватив его руками за талию, крепко прижала к себе.

Было просто замечательно ощущать его радом с собой почти обнаженным, чувствовать под руками тепло сильного мужского тела. Предмет его мужской гордости упирался ей в бедро. Он показался Тиа таким нежным и беспомощным, даже слегка подрагивающим. Джонни продолжал страстно обнимать и целовать ее, не обращая внимания на свое естество. Но Тиа стало жаль его, такого одинокого… Ей захотелось, чтобы ему тоже было хорошо…

Джонни целовал ее с такой силой, словно желал избавиться от мутившей его боли. Тиа не выдержала.

— Можно я потрогаю его? — спросила она.

— Лучше не делай этого. Я ведь могу и не…

— Я осторожно!

Тиа опустила руку и прикоснулась к тому, что так давно не давало покоя ее девичьим мыслям. Он тут же напрягся, и Тиа испуганно отдернула руку. Джонни перевернулся на спину, и Тиа прильнула к нему как можно плотнее. Он целовал ее все жарче, а она все теснее прижималась к его телу. Не прерывая поцелуя, девушка быстро сняла лифчик. Джонни застонал, как человек, на которого взвалили непомерную ношу.

— Не искушай меня, я и так держусь из последних сил.

— Не волнуйся… Я хочу ощущать твое тело.

— Черт побери, Тиа…

Тиа остановила его протесты поцелуем, а потом заставила лечь на себя. Так было удобнее целоваться. Она ласкала его «инструмент» и извивалась, пока не ощутила его между ног. Джонни тяжело дышал, сердце его готово было вырваться из груди… Она мечтала, чтобы это мгновение длилось вечно. Вот если бы он проник внутрь, хотя бы чуть-чуть. Но бедняжке Джонни и так было нелегко…

Тиа страстно целовала его, пока он совершенно не потерял, голову. Тогда она осторожно обхватила пальцами его естество. Джонни застонал, но она заглушила крик поцелуем. Джонни перевел дыхание и перехватил ее руку. Он с силой поднес ее ко рту и начал осыпать кончики пальцев поцелуями.

— Но я только хотела…

— Нет, — прошептал он, касаясь губами ее щеки, — и не терзай меня. Мы с тобой не муж и жена, а такими вещами можно заниматься только после свадьбы. Так что придется подождать.

Тиа пришла в замешательство. В кругу подруг ее мамы все женщины прекрасно занимались «такими вещами», хотя многие из них вовсе не были замужем.

— Почему ты решил, что я выйду за тебя, Джонни Браго? За человека, который только тем и занимается, что постоянно дерется из-за женщин легкого поведения?

— Ты опять забываешься, Тиа Марлоу.

— Гарсиа Лорка.

— Баркарт, — отпарировал он. — Ты, наверное, уже и сама не знаешь, кто ты, да?

— Прекрасно знаю.

— А я знаю только одно: ты — моя девушка. И я собираюсь жениться на тебе.

— Я даже не стала носить твой браслет. Почему ты решил, что тебе удастся взять меня в жены?

— Ты же захотела, чтобы я тебя целовал, и не только целовал…

— Но мне кажется, это две разные вещи.

— Но ты можешь захотеть и замуж.

Его искрящиеся глаза заставили Тиа улыбнуться.

— Если бы я даже этого хотела, то ни за что бы тебе не призналась.

— Да уж, конечно. — Джонни сделался серьезным и погладил Тиа по волосам, словно успокаивая ее.

— Ты выйдешь за меня, Тиа?

— А ты хочешь этого?

— Разве стал бы я спрашивать, если бы не хотел?

— Не знаю…

— Что значит «не знаю»?

— Потому что мне еще надо кое-что сделать…

— Что именно?

— Сказать обо всем Джуди. Я хочу объяснить ей, чтобы она все поняла.

— Никогда еще не встречал такой опасной женщины, как ты. — Он взял в ладони лицо девушки, поцеловал в губы, а потом пристально посмотрел в глаза.

— Я люблю тебя, Тиа.

Он произнес эти слова, и вокруг на несколько секунд повисла полная тишина. Это были именно те слова, которых она ждала! Тиа даже задохнулась от переполнившей ее радости. Сердце ее запело.

— Я тоже люблю тебя, Джонни.

— Никогда не думал, что услышу от тебя это.

— Особенно после драки из-за Джуди.

— Я тебе уже в третий раз повторяю, что дрался не из-за Джуди. Я дрался с Морганом Тоддом, потому что ненавижу этого негодяя и готов убить его даже спящего.

— Ты никогда так не поступишь.

— Знаю, но ты меня здорово разозлила.

Тиа наклонилась и прижалась губами к его губам, заставляя его снова лечь на нее.

— Если уж ты такой храбрец, посмотрим хватит ли у тебя смелости поцеловать свою без пяти минут невесту.

Протаптывая тропинку на золотистом коврике, который она выписала по почте из Чикаго, Джуди прохаживалась от двери в спальню до окна. Даже в расстроенном состоянии она постоянно бросала быстрые взгляды на свое отражение в зеркале. Она никогда не заблуждалась на свой счет.

Джуди остановилась и оглядела комнату, в которой выросла. Она любила ее яркие цвета, особенно когда здесь была чистота и порядок, как сейчас.

С тех пор как дом был поручен заботам Тиа, женщины особенно тщательно следили за ее комнатой. Вспомнив о Тиа, Джуди смутилась. Тиа претендовала на ее дружбу и выглядела по-настоящему огорченной, когда она обвинила экономку в предательстве. Но факт остается фактом: Тиа увела у нее Джонни, едва прибыв на ранчо ла Рейна, хотя Джуди и предупредила ее, что он принадлежит ей и только ей. Она вспомнила, как Джонни ее любил. Его любовь казалась тогда бесконечной, как текущая в реке вода. В его глазах отражалась вся та радость, которую могла принести ей его любовь… Но Джонни по натуре своей был созидателем. Стоило ей от него отвернуться, как он выстроил новый канал…

Грант в этот вечер лег рано, объясняя это болью в плече, но Джуди ни на секунду не поверила ему. Разумеется, он был шокирован ее сегодняшними откровениями, но все равно будет утверждать, что любит ее, но это только для отвода глаз. Все равно он скоро уедет на другое ранчо, найдет другую работу. Это даже к лучшему. Грант слишком хорошо знал, чего хочет, так же, как и Джонни. Джуди тоже думала, что знает, но иногда нить жизни будто ускользала от нее. И тогда она не могла контролировать свои поступки… Порой Джуди могла так увлечься чем-нибудь, что совершенно забывала о последствиях.

Сейчас ее радовало лишь то, что Андреа не останется на ранчо навсегда. Скоро она выйдет замуж и уедет. Мужчины находили ее привлекательной, хотя Джуди не желала этого признавать: она ненавидела школьных учителей.

Еще она ненавидела индейцев, Моргана Тодда, Джонни Браго, Тиа и саму себя. Только Стив еще не отвернулся от нее, хотя теперь все больше ругал ее за поведение.

Джуди усмехнулась. А как она должна была себя вести? Не могла же она постоянно объяснять окружающим, что у нее просто такой характер. Стив как-то о ней очень хорошо сказал: «Ты можешь совершить убийство и остаться безнаказанной, если один на один объяснишься с судьей. Но стоит только присяжным записать твои показания и объявить тебя убийцей, ты уже не отвертишься, потому что ты будешь убийцей для всех, а они не простят тебе твоего преступления, как бы ты ни старалась его загладить».

Да, Стив умел поиграть словами. Это было самое изощренное оскорбление, которое она услышала в свой адрес за всю жизнь. Отец тоже нередко упрекал ее: «Ты совсем как твоя мать. Это у тебя в крови. Ты выглядишь как она и ведешь себя как она. Ты никогда не будешь верна ни одному мужчине». Сколько раз он с ненавистью повторял эти слова и выходил из ее комнаты с таким отвращением на лице, будто она кишела ядовитыми змеями.

Как-то раз, ей тогда было семнадцать…

Тогда еще и Томбстоуна не было, и Джуди разоделась в пух и прах для грандиозной вечеринки в форте Боуи. Она надела свое самое красивое платье и новые туфли и сделала совсем взрослую прическу. Кармен провозилась с ней целый час. Когда Джуди вдела в уши золотые серьги с янтарем, доставшиеся ей от матери, Джонни, проходя мимо ее окна, сказал, что она самая красивая девушка в мире. Она была так горда своей внешностью и его похвалой! Джуди опрометью бросилась покрасоваться перед отцом.