— Грант…

— Да?

— Ты забыл обо мне?

Вздохнув, Грант закрыл глаза. В мире есть совсем мало девушек, которых невозможно забыть. Джуди была одной из них. Ни один мужчина, который имел счастье с ней дружить, слышать этот звонкий озорной смех, видеть, как ее лицо вспыхивает радостью или погружается в печаль, никогда не сможет забыть ее. Каждая черточка ее внешности навсегда запечатлеется теперь в душе Гранта.

— Нет, Джуди. — Грант никогда не показывал ей свое обожание и зависимость от нее. Улыбнувшись, она потянула его за руку.

— Так что же ты собираешься делать дальше?

— О… Не знаю. Поживу еще немного здесь, пока ты не найдешь своего прекрасного принца, а потом уеду.

Джуди выпрямилась, в ее темных глазах мелькнула тревога.

— Почему?

— Я всего лишь мужчина, милая, — угрюмо проговорил он. Его задевало то, что она никогда не думала о нем как о мужчине. Только как о друге.

— Я это знаю. Но всегда считала, что ты еще и мой самый лучший друг. А друзья не расстаются только потому, что кто-то из них женится.

Грант наклонился к ней. Лицо Джуди было серьезным, в глазах — неподдельная тревога. Его охватил озноб, все тело заболело.

— Джуди, — спокойно произнес он, — я остаюсь твоим другом только потому, что больше никем для тебя быть не могу.

— Ты хочешь сказать, что, если я выйду замуж, ты сядешь на коня и уедешь? — Слеза, появившаяся в уголке глаза, скатилась по щеке. Подбородок дрожал, Джуди тяжело дышала, и Грант чуть не застонал. Интересно, сколько он сможет продержаться в качестве ее друга? Неужели она думает, что он бесчувственный истукан, который может сидеть около нее всю жизнь, претендуя лишь на роль придворного шута?

— Черт возьми, Джуди! Я всего лишь мужчина… — повторил он, но тут же замолчал, стиснув челюсти. Ведь Джуди не виновата в том, что он так безнадежно в нее влюблен. Он прекрасно понимал, когда избирал для себя этот путь, что ему будет нелегко. — Мужчина, которому необходимо путешествовать, знакомиться с миром. Эй, красотка, — мягко продолжал он, — ты же еще не вышла замуж, зачем так расстраиваться? Между прочим, когда придет день и колокольчик в твоей прекрасной головке прозвонит «динь!», ты даже не заметишь, что я ушел.

— Нет, замечу.

— Давай поспорим, — подзадоривал он ее. Ему надо было что-то сделать, лишь бы она не плакала. Слезы Джуди пронимали его до глубины души. Грант знал о Джуди многое — она всегда отдавала долги, всегда была ласкова со своими друзьями, но была… и совершенно непредсказуема… Ну кто бы мог предположить, что она так расстроится, узнав, что он уедет, как только она выйдет замуж?

— Поспорим. Твоя ставка, — фыркнула девушка.

— Твоя сверху. Сколько?

— Пять долларов.

— Мало!

— Десять!

— Ну это куда ни шло.

Глава тринадцатая

Тиа уже собиралась пойти к себе. Она очень устала. И неудивительно — утром она проснулась чуть свет, дорога до ранчо заняла семь часов, да еще пришлось помочь Кармен приготовить ужин и перемыть посуду. Глаза у нее слипались — так ей хотелось спать.

— Тиа, — неожиданно позвал ее Джонни из дверей, ведущих на заднее крыльцо.

Тиа сняла фартук.

— Что?

— Давай прогуляемся… Я хочу тебе кое-что показать.

Он прошел через столовую и остановился рядом с ней. Она тут же почувствовала непонятное волнение от того, что он рядом, даже воздух в комнате, казалось, стал прохладнее, по ее телу побежали мурашки. Усталость, которая давила на нее еще минуту назад, как рукой сняло.

— Нет, спасибо, я не могу.

— Тебя ждет кавалер? — тихо рассмеявшись, спросил он.

— Нет…

— Тогда нет проблем. — Он решительно взял ее под руку и подвел к раздвижным дверям в стене столовой. Легкий прохладный ветерок ударил в разгоряченное лицо Тиа, и все протесты, которые она приготовила, так и замерли на ее губах. После работы в душном доме она почувствовала приятное облегчение, оказавшись на улице. Низко над горизонтом висело солнце, нагромождения облаков казались красно-лиловыми в его лучах. Оно вот-вот должно было спрятаться за горы, и тогда станет темно. На заднем дворе уже начали пробовать голоса сверчки и лягушки.

— Видишь, как здесь хорошо? Это гораздо приятнее, чем сидеть весь вечер в душной гостиной. Пошли, я хочу тебе кое-что показать.

Джонни взял ее за руку и привел в конюшню. Там они миновали стойла с фыркающими лошадьми и прошли к восточной стене, откуда начиналась лестница на сеновал.

— Я не могу по ней подниматься в этом платье, — запротестовала Тиа.

— Я залезу первым, а потом подниму тебя.

— Но я не хочу туда подниматься…

— Не упрямься, отсюда не будет видно.

Джонни бесшумно поднялся по лестнице до самого верха и на несколько секунд исчез из поля зрения. Тиа хотела было убежать, но в ней разгорелось любопытство. Тут в проеме потолка показалось лицо Джонни, он рукой приглашал ее подняться.

Девушка собрала подол платья и зажала его зубами, освободив тем самым руки. На верхней ступеньке Джонни подхватил ее за запястья и затащил наверх.

— Ты выглядишь просто шикарно с платьем в зубах… Она собиралась ему ответить, но он взял ее за руку и жестом заставил замолчать. Тиа молча пошла за ним. Неожиданно Джонни опустился на охапку сена и потянул ее за собой. Когда она устроилась рядом с ним, он внимательно посмотрел на девушку.

— Нужно тебя накрыть сеном. — Прежде чем она успела ответить, взял охапку соломы и набросал на нее.

— Ты что, спятил? — спросила она.

— Тише, они уже идут. — Он быстро залез под солому, а потом одной рукой накрыл сеном свою и ее головы.

— Джонни, мне вовсе не хочется изображать из себя стог сена!

— Ш-ш-ш. Можешь ты не шуметь? Послушай.

Тиа замолчала и прислушалась. Почти в ту же секунду снизу раздались приглушенные детские голоса. Они становились все громче. Она посмотрела через солому на Джонни.

— Нам нельзя даже двинуться! — прошептала она. Дети забрались на сеновал по той же лестнице. Они не представляли никакой угрозы. Но сердце у Тиа почему-то судорожно забилось при мысли, что они могут обнаружить их здесь.

По мере того как дети поднимались все выше по лестнице, их голоса становились все тише и испуганней. Она едва могла понять, что они говорят. Дети устроились на сеновале в каких-то двенадцати футах от того места, где под соломой лежала Тиа.

Один из мальчиков, судя по голосу, сын Кармен — Наварон, проговорил довольно громко:

— Если вы хотите, чтобы я рассказал вам историю, сидите тихо.

— Ш-ш-ш, — прошептал чей-то голос. Послышалась возня: дети устроились поудобней, и наконец наступила гробовая тишина.

— Однажды… — И Наварон рассказал им историю про привидение, которое живет в заброшенном доме одного миссионера к северу от ранчо. Как только история закончилась, Джонни издал низкий горловой звук. Один из детей толкнул другого.

— Что это?

— Наверное, крыса или цыпленок.

— А я думал, что привидение.

— Привидения не появляются до полуночи.

— А вот и появляются.

Тиа насчитала шесть детских голосов, это несомненно были Наварон, трое детишек Люпи и двое Круз. Она уже познакомилась с ними и знала, что им от пяти до двенадцати лет. Наварон начал рассказывать другую историю. Девушке нравился его голос. К тому же он оказался превосходным рассказчиком — прекрасно знал, как напустить на слушателей страху и как рассмешить. Страх все больше и больше охватывал детей. Тиа очень хотелось посмотреть на лица ребятишек. Надо заметить, она и сама была увлечена рассказом. Наварон напомнил ей о чем-то давно забытом. Андреа тоже любила ей в детстве выдумывать страшные истории. Иногда Тиа приводила друзей и просила сестру рассказать что-нибудь ужасное. Тогда они все садились в кружок, и сестра начинала свое повествование, которое тянулось нескончаемо долго и становилось все страшнее и страшнее. Тиа не смогла бы объяснить, почему в детстве это было таким интересным занятием, но сейчас, вспомнив те годы, она получала истинное наслаждение.