— А я ведь могу и рассердиться на одного молодого человека, который держит меня под палящим солнцем! — заявила Тиа.
Джонни кивнул. «К тому же ты немного упряма, девочка. Но я ничего не имею против. Я и сам такой».
— Ладно пойду за лошадью…
Но он не двинулся с места и не собирался отпускать ее руки. Тиа подняла голову и удивленно посмотрела ему в лицо. Опять этот странный взгляд, который заставил Тиа вспомнить вкус его поцелуя. Сама того не желая, она почувствовала, как с того места, где лежала его ладонь, по ее телу начало разливаться приятное тепло. Власть этого мужчины на ее тело начинала раздражать девушку, но она ничего не могла с этим поделать.
— Ты пойдешь искать для меня лошадь? — Почему ее голос прозвучал так натянуто и неестественно?
— Да… — Джонни продолжал неподвижно стоять, и тепло, шедшее от его руки, продолжало наполнять ее.
Она должна немедленно поставить его на место и дать ему понять, что не собирается поддаваться его преследованиям, но, всегда такая скорая на язык, девушка молчала.
— Ага! Вот ты где! — голос Джуди, как будто отрезвил Тиа. Тепло от руки Джонни тут же исчезло, как, впрочем, и сама рука, когда они оба повернулись к Джуди.
— Как тебе не стыдно, Тиа Марлоу! Ты флиртуешь с моим парнем! Я же предупреждала тебя — Джонни мой. — Она не обращала внимания на удивленную улыбку, появившуюся на загорелом лице Джонни. — А ты, Джонни Браго, как себя ведешь? Тиа слишком молода и наивна для твоих заигрываний.
Прежде чем Джонни нашелся, что ответить, Джуди взяла Тиа за руку. Девушка, не проронив ни единого слова, позволила себя увести. В дверях отеля она обернулась. Джонни смотрел ей вслед, в его взгляде была тревога…
Глава седьмая
Тиа исчезла в дверях отеля, и Матео Лорка зашагал своей обычной походкой к загону с лошадьми на окраине города. Никто не обращал на него внимания. Раздраженный тем, что ему приходится играть такую дурацкую роль, он остановился перед магазином. Прислонившись к деревянным перилам крыльца и делая вид, что отдыхает, Матео встретился взглядом с высоким мужчиной, одетым в коричневую сутану священника. Тот в ответ слегка кивнул. Все складывалось не так уж плохо.
На улице было оживленно, и никто не обращал внимания на эту парочку. На какое-то мгновение Матео выпрямился.
— Здравствуй, Эстебан, — тихо поздоровался он со своим двоюродным племянником.
— Приветствую вас, мой генерал.
— Есть для меня какие-нибудь новости?
— Да, и хорошие… Мне приятно сообщить вам о том, как мы ведем борьбу, отвоевывая наши земли. — При словах «отвоевывая наши земли» его тело вызывающе напряглось. Матео Лорка равнодушно отвернулся от парня, служившего связным. Увидев Терезу, он был уверен, что где-то здесь находится и Рита… Теперь все новости для него действительно были хорошими.
Сжав кулаки, Матео оглядел рады белых палаток. Томбстоун разрастался с каждым днем. А началось это в апреле 1879 года, когда этот негодяй Скифелин присвоил себе участок земли, построил там шахту и во всеуслышание заявил, что нашел серебро в недрах Томбстоун-Хиллз. Прошло совсем немного времени, и в этом районе жило уже не менее десяти тысяч чужеземцев, причем большинство селилось в простых палатках. У самых жадных из них просто не было времени на то, чтобы построить нормальные дома, — они все время копали.
Матео всегда приходил в бешенство, думая о чужеземцах. Они с их многочисленными палатками казались ему чем-то вроде грибкового заболевания — безобразные белые бактерии, которые покрывают землю, и она умирает под их натиском. И когда этот кусок земли окажется совершенно мертвым и выпотрошенным, безобразные бактерии переместятся на новое место. Всю свою жизнь Матео де Мара Гарсиа Лорка считал себя жертвой этих отвратительных белых завоевателей, которые сметали все, что попадалось им на пути.
Вся земля, начинающаяся с подножий Томбстоун-Хиллз и простирающаяся до самой долины Салфар-Спрингз, принадлежала его семье еще с 1771 г. Именно тогда его прадед отправился сюда вместе с Хуаном Батистой де Анза из Сан-Ксайвер-дель-Бак. Франциско Гарсиа Лорка, близкий друг капитана Анза, сам лично финансировал переезд первопоселенцев из Новой Испании, это был сложный переход: они перевозили пожитки и перегоняли скот… Оказавшись в долине Салфар-Спрингз, его прадед прямо-таки влюбился в это место. Он на собственные деньги построил там церковь для миссионеров и с большим умением и заботой обустроил долину, где раньше жили только дикие апачи. Гарсиа Лорка владели этой землей почти сто лет. Они были честными и разумными хозяевами, и вот теперь чужеземные солдаты прогнали их оттуда.
Матео расправил плечи. Да, с тех пор многое изменилось… Но, к счастью, он внешне почти ничем не отличался от своих предков. В его жилах текла благородная кровь отца, и еще в наследство он получил его отличное здоровье. Он с детства не баловал свое тело, не был ленивым и неподвижным, как эти глупые толстые чужеземцы. Он со своими людьми всегда был готов принять бой и защитить от этих ужасных завоевателей всех мексиканцев. Двадцать девять лет назад, когда ему было всего шестнадцать, он очень хорошо узнал, что из себя представляют гринго.
Тогда они с двоюродным братом Антонио Ампаро (отцом того самого парня, который сейчас надел на себя рясу священника) возвращались в дом, принадлежавший семье Гарсиа Лорка, после утомительной охоты в горах Сонора.
Их лошади — отличные выносливые животные, выросшие в конюшнях Гарсиа Лорка, — были измучены погоней за горными козлами. Молодые люди охотились целую неделю и были пропитаны пылью горных троп. Они оба очень устали. Приближалась полночь, и юноши с удовольствием предвкушали отдых и сон в удобных постелях, после того как семь дней ночевали на сырой земле.
Они поднялись на холм и остановились возле огромных гранитных камней. Матео прищурился и внимательно посмотрел на долину. По ней низко стелился дым. Он шел от того места, где за высокими тополями стоял дом Матео. Может быть, отец коптит мясо?
— Да поехали же, Матео, я уже весь зад отбил на этой проклятой кляче! — жалобно затянул Антонио.
— У тебя он всегда болит, — лениво ответил ему Матео. Антонио вечно на все жаловался. На свой зад, на своих родителей, на учителей, но больше всего он любил жаловаться на девочек, которые не желали отвечать на его пошлые заигрывания.
Через два часа они доехали до тополиной рощи. Тут Матео заметил, что над деревьями не возвышается крыша его дома. Он изо всех сил пришпорил коня. Антонио закричал ему вслед:
— Эй, сумасшедший, ты что? Да подожди же! Я слишком устал и не могу скакать так быстро!
Не обращая на него внимания и чувствуя, как сердце заполняется тревогой, Матео помчался к дому. Что случилось, почему он не видит из-за деревьев блеска черепичной крыши, который всегда служил ему добрым знаком?
Миновав последние деревья, Матео натянул поводья и остановился как вкопанный. Он был потрясен. Теперь он увидел все…
Вместо прочного деревянного строения его взору открылись черные, дымящиеся развалины. Весь второй этаж превратился в груду обгоревших обломков, которые местами лежали на потолке первого этажа. Один угол дома, правда, все еще стоял, поддерживая небольшой кусок крыши. Матео, не веря своим глазам, медленно приблизился к пепелищу.
От развалин поднимался дым. Ему в ноздри ударил едкий запах пожарища. Матео медленно объехал на лошади черные, покосившиеся стены. Большая доска с надписью, прибитая к обуглившемуся дереву, привлекла его внимание.
«Собственность правительства. Не входить. Приказ подполковника армии США Эндрю Р. Раундтри, Уилкокс, штат Нью-Мексико».
Как это — «правительственная собственность»? Недоверие и гнев вдруг сменились в нем ужасным беспокойством. А что же стало с его родителями, сестрами, дядей и тетей? Где они все?
Ища хоть какие-то признаки жизни, Матео еще раз объехал дом. Вся земля была испещрена следами копыт. Их было очень много…