Она кивнула монахине.

– Спасибо, сестра Ассунта, ты можешь идти. – Затем она обратилась к Паулю и Клаудии. – Я мать Бенедетта, настоятельница этого монастыря. Вы из полиции?

– Только я, – ответила Клаудия и предъявила матери Бенедетте удостоверение. – Мой спутник – брат Кадрель из Общества Иисуса.

– Из Общества Иисуса? – Голова матери настоятельницы рывком повернулась к Паулю. – Вы, наверное, отправились в путь с тайной миссией?

– Мне жаль, матушка настоятельница, – ответил Пауль, – но я не знаю, о чем вы говорите.

– О! – Мать Бенедетта, похоже, смутилась. – Наверное, я сказала что-то не то. Пожалуй, мне нельзя было упоминать об этом.

– О чем вам нельзя было упоминать? – переспросила Клаудия.

Аббатиса медлила.

– Мне говорили, что я должна хранить молчание. Это чрезвычайно важно.

– Кто вам это говорил?

Когда аббатиса опустила взгляд и промолчала, Клаудия продолжила:

– Мы ведем расследование нескольких убийств. Тот факт, что вы принадлежите к религиозному обществу, не освобождает вас от необходимости давать свидетельские показания, матушка Бенедетта. Если вы не хотите разговаривать здесь, мы заберем вас в Рим, а в случае необходимости – и всех ваших сестер.

– Я не знаю, что к чему, – пробормотала аббатиса после паузы. – Убийства, говорите? И кого убили?

– Двух заслуженных членов Общества Иисуса, – ответил Пауль. – Преподобный генерал поручил мне провести расследование вместе с полицией. Кто бы ни просил вас молчать, матушка Бенедетта, его слово едва ли имеет такой же вес, как слово генерала ордена Иисуса!

– Я ничего не знала об этом, об этих убийствах. У нас здесь, в Санта-Клара, нет ни радио, ни телевидения, ни даже газет. – Мать Бенедетта зажала в правой руке простой крестик, висевший на цепочке у нее на груди. – Четыре дня тому назад к нам прибыли – без предупреждения – два члена Общества Иисуса. Они хотели поговорить с сестрой Марией. Ночное посещение уже само по себе было достаточно странным, но то, что они хотели попасть к сестре Марии!.. Она стара и очень больна. Обычно здесь никто не принимает гостей, а тут она?… Мы бы и этих двоих не впустили, но они показали нам письмо. В нем было написано, что они – уполномоченные генерала общества Иисуса. И потому мы разрешили им войти. – Она посмотрела на Пауля снизу вверх. – Есть ли у вас такое письмо, брат Кадрель?

Он покачал головой.

– Я все равно верю вам. В вашем голосе и в вашем взгляде я вижу искренность.

– Чего они хотели от сестры Марии? – спросила Клаудия.

– Я точно не знаю. Один из них остался в келье наедине с ней, они на этом настояли. Потом Мария показалась мне обрадованной, несмотря на ужасные боли, которые мучают ее день и ночь. Она сказала, что поговорила с ним.

– С кем?

– Я не знаю, commissario. Мы здесь не любопытны. Вероятно, сестра Мария имела в виду одного из иезуитов.

– Мог ли кто-нибудь позвонить ей по телефону? – спросил Пауль, которого неожиданно осенило.

– У нас здесь нет телефона.

– Иезуиты могли принести с собой мобильный телефон. Хотя я не знаю, есть ли вообще сигнал мобильной связи здесь, наверху.

– Сейчас узнаем. – Клаудия достала телефон. – Да, никаких проблем. – Она снова обратилась к аббатисе. – Как звали ваших посетителей?

– Они не называли имен, а я не спрашивала.

– Но ведь на рекомендательном письме его преподобия должны были стоять их имена, – настаивал Пауль.

– Нет. Там только было написано, что предъявитель письма действует по поручению генерала.

Если письмо было настоящее, подумал Пауль, то оба ночных посетителя имели доступ к руководству ордена. Возможно, однако, что письмо было подложным, и, вероятно, они к тому же вовсе не были иезуитами. Клаудия не отставала от аббатисы.

– Почему вы пропустили их к сестре Марии, матушка Бенедетта? Если я правильно понимаю, сестры чистоты – это самостоятельное общество, оно не подчиняется генералу иезуитов.

– Правильно. Мы чувствуем себя обязанными следовать примеру святой Клары, живем в бедности и простоте, как она, но мы всегда держались особняком. В прошлом неоднократно возникали попытки присоединить наше общество к клариссинкам или бенедектинкам, но мы так и не увидели, каким образом это послужит нашей цели быть близкими к Богу в смирении. Мы всегда могли содержать собственный монастырь. Правильно, мы не должны оказывать послушание генералу Общества Иисуса, но я не увидела повода отказать ему или его делегатам в любезности.

– Можете ли вы описать тех двоих? – спросила Клаудия.

– Один еще молод и, кажется, просто сопровождал старшего, который говорил со мной наедине. В келье сестры Марии он тоже был один. Другой оставался за дверью, как сторож. Второму посетителю было, наверное, лет пятьдесят. У него очень крепкое телосложение, рыжеватые волосы и глубокий голос, кроме того, он говорил с иностранным акцентом, английским или американским, кажется.

У Пауля вспотели ладони. Он знал только одного человека, внешность которого соответствовала этому описанию. Внезапно он кое о чем вспомнил, и руки его, будто по собственной воле, проверили карманы кожаной куртки. Да, все на месте, в левом потайном кармане. Он совсем забыл о ней и все время носил ее с собой.

Теперь он положил фотографию, которую молодая женщина-фотограф сделала в ресторане отеля «Колумб», на стол и разгладил ее, насколько ему это удалось.

– Мужчина за моей спиной и есть тот, кто говорил с сестрой Марией?

Аббатисе хватило одного короткого взгляда.

– Да, это он.

– Отец Финчер? – Клаудия вопросительно посмотрела на Пауля. – Что ему здесь понадобилось? Да еще ночью, когда был убит Сорелли?

– Я не знаю, – ошеломленно ответил Пауль. – Он ничего не рассказывал мне об этом визите.

Но почему? Пауль стал лихорадочно обдумывать ситуацию. Возможно, поездка Финчера к сестрам чистоты никак не связана с убийствами Сорелли и Анфузо. Это объяснило бы, почему Финчер ничего не сказал ему, но Пауль не верил в это.

В тот день, похоже, все неожиданно оказалось под сомнением: сначала личность Пауля, а вот теперь – лояльность Финчера по отношению к Обществу Иисуса. Или Финчер действительно приехал сюда по поручению генерала? Но тогда Паулю придется спросить себя, какую игру ведет с ним его собственный орден.

Клаудия снова обратилась к аббатисе.

– Что вы можете рассказать нам о сестре Марии?

– Не многое. Мы здесь не задаем вопросов. Каждая женщина, которая хочет присоединиться к нам и следует нашим правилам, желанна для нас. Общество святой Клары – убежище для всех, кто решил отгородиться от материального мира. Мы начинаем тут новую жизнь, которая посвящена только Богу, и не говорим о том, что было раньше. Сестра Мария прибыла к нам примерно тридцать пять лет назад, тогда я сама была еще послушницей. И я с большим трудом вспоминаю иезуитов, которые привезли ее.

– Иезуитов? – перебил ее Пауль. – А вы знаете, кто это был?

– Нет.

– Есть ли записи об этом?

– Мы не ведем таких записей.

– А сестра Мария совсем ничего не рассказывала?

– Первые двадцать – двадцать пять лет нет. Но когда она постарела и заболела, ее душевное здоровье тоже ухудшилось. Теперь она иногда говорит о своей семье, которая приедет, чтобы забрать ее домой.

– Какой семье? – спросил Пауль.

– Она говорит о своем муже и сыне, но я не уверена, что она не бредит.

Пауль подумал о своем сне, и его охватило сильное возбуждение.

– Матушка Бенедетта, не могли бы вы отвести нас к сестре Марии?

52

В монастыре Санта-Клара

– Я не знаю, сможет ли сестра Мария помочь вам или вообще что-нибудь сказать, – объяснила аббатиса, когда они стояли перед кельей Марии. – Господь наш в великой милости своей скоро призовет ее к себе. За последние дни ее состояние значительно ухудшилось. Я не думаю, что она переживет завтрашнее утро.

– Что с ней? – спросил Пауль.