К сожалению, жизнь гораздо сложнее. История показала нам очень мало примеров разумного управления какой-нибудь страной, а чтобы разумность была признана всеми, внутри и за пределами границ, такого еще не было. Воздействие на разум идеологии и биологических потребностей, присущих человеку, гораздо сильнее, чем можно предположить, если опираться на элементарную логику. Даже дважды два не для всех и не всегда - четыре. Эти "критерии", то есть чувства и идеи, находят всевозможные лазейки, чтобы доказать, казалось бы, самое недоказуемое. И преуспевают в этом очень часто.
Возьми пример. Допустим, наука сказала категорически: "Если немедленно не снизить потребление (загрязнение) до такого-то уровня, то начнется процесс деградации биосферы, который уже нельзя будет остановить запоздалыми мерами". Но снижать потребление - ущемлять чувства. Не хочется. Вступает в действие "коэффициент будущего". Значимость небольшого ущерба сегодня оказывается важнее катастрофы через 20 лет. Начинаются обходные маневры. И прежде всего дискредитация выводов науки. Ряд стран в этом преуспеют, не примут ограничений. Другие уже не захотят их вводить. И - все, пропало. Меры будут или отсрочены, или половинчаты. Катастрофа произойдет. Можно предполагать, что примерно так и будет. Близкий пример: нужно отказываться от фреона в холодильниках из-за озонных дыр. Наша страна тоже подписала соглашение, но можно сказать точно: сейчас выполнять его никто не собирается. Очень дорого.
Так и получится: неравномерность развития стран при субъективности и увлекаемости "частных" разумов не позволит договориться о глобальных ограничениях до тех пор, пока не будет поздно. При этом демократия и равноправие наций, да еще при частном предпринимательстве, не пойдут на пользу будущему.
Много написал. Нужно кончать. Какие задачи я вижу для себя? Очень хорошо понимаю, мое будущее - коротко, но и его нужно прожить с удовольствием. Для меня - это деятельность и творчество, прежде всего научное. Поэтому: да здравствуют модели!
Модели личности. Общества. Человечества. При заданных условиях: потребностей, уровня экономики, неравномерности, воспитуемости.
Очень хочется одновременно запустить психосоциологические исследования, чтобы нащупать реальные значения этих самых потребностей, воспитуемости, разумности, субъективности, увлекаемости - всего того, что мешает людям договориться о самоограничениях. Хотя мировые катаклизмы меня, точно, уже не догонят, но все равно интересно.
Очень бы хорошо исполнить давнюю мечту, написать "Мировоззрение". Гласность совершенно изменила обстановку, запретных тем нет, и, как говорят, даже можно напечатать книжку за свой счет...
Что касается практической деятельности, то посмотрим. Есть планы. Например, создать диагностическую, учебную и экзаменационную программы для ЭВМ по медицине - для средних врачей и студентов. Желательно оперировать раз в неделю, пока будут силы.
Все! Больше уже не буду писать до самой отставки.
Дневник. 6 декабря. Вторник
Вот он и пришел - последний день. Давно я его ждал со страхом и надеждой. Скинуть ношу ответственности за чужие жизни. И погрузиться в последние радости - информация и творчество без перспектив. В ожидании конца.
Разговор об отставке не вел. Виду не подавал. Работал как всегда, будто впереди ожидалась вечность. Оперировал два-три раза в неделю. Правда, избегал двухклапанных протезирований и повторных вмешательств. Но не всегда это удавалось, когда приходили мои бывшие больные. Не хотел просить кого-нибудь, признать, что сдаюсь.
Вот и сейчас лежит в реанимации женщина, которой десять лет назад вшивал митральный клапан. Ревматизм медленно прогрессировал и поразил аортальный клапан, развился стеноз. Снова появилась одышка, увеличилась печень, пришлось бросить работу. Два последних года она приезжала, мы ее лечили, отправляли в санаторий, надеялись продержаться, отрегулировать медикаментами и режимом жизни. Велика опасность повторной операции. Очень боялся и втайне надеялся, "без меня" пусть прооперируют после отставки. Но не удалось. Два месяца назад приехала совсем плохая.
- Делайте. Не уеду. Что уж будет! Дети подросли, доживут с отцом.
- Может быть, хочешь к другому хирургу? К Ситару, например? Я его попрошу...
- Нет. Только на вас надеюсь...
Спрашивал не для проформы. Приходится учитывать психологию. Ставлю себя на место больных. Представляю такой разговор: "Вам нужна операция". - "А кто будет оперировать?" - "Профессор". - "Сколько же ему лет?" - "Семьдесят пять...". - "Нет уж, я лучше подожду".
Да, я тоже так решил бы на его месте. Поэтому должен спрашивать и предлагать другого хирурга. Правда, окружающие уверяют, что больные просятся ко мне на операцию. Но... нужно быть осторожным. И не очень доверять.
Так или иначе, неделю назад оперировал эту женщину. Думалось втайне: "Умрет - так уже будет последняя..."
Операцию описывать не стану, сколько можно их описывать? Длилась пять часов из-за спаек, но прошла нормально. Еще раз почувствовал, что все могу. Вышел такой бодренький: "И зачем тебе уходить?" И тут же одумался: нет, оперировать, может, и буду понемногу, если смертность не прижмет, но без директорства. Чтобы отвечать только за своих пациентов. Беда в том, что "понемногу" в сердечной хирургии не может быть хорошо.
Дела в институте, с последней записи, шли, скажем, удовлетворительно. Правда, хотелось бы иметь больше больных для операций, да где же их взять, если не едут?
Строительство операционной тоже подвигалось медленнее, чем предполагал, но, поскольку операции не прижимали, аврал не требовался: пусть Толя Нагорянский (наш заместитель по хозяйству) делает, как может...
Хозрасчет работал исправно: никаких конфликтов ни внутри ни вовне не возникало. "Эксперимент" продолжался. Год прошел, но никто не напоминал о сроке. Я, разумеется, тоже молчал и отчета, который предполагался, не предлагал. Наоборот: почин развивался, приезжали представители из институтов "за опытом", особенно после съездов врачей и статей в газетах. В институтах у Бураковского и Петровского уже все готово к хозрасчету, как будто прошли "инстанции". Мне это приятно, хотя, конечно, по свойственному столице гонору, они нашего приоритета не признают... Бог с ним. Лишь бы операций было больше.
Хозрасчет - это великое дело: я крепко привязал персонал института к работе. Если директор даже не будет погонять, деньги заставят крутиться. Общественное мнение, трудовой коллектив надавят на директора. Все уже привыкли получать надбавку в 100-200 рублей, не захотят с ней расставаться.
Большой вопрос о преемнике. Хорошо бы оставить человека, который "удержит и приумножит"... Конечно, я двадцать раз перебирал варианты. Думал о "варягах", но отказался. Свои кандидаты, хотя и не стопроцентные, но известные, дело провалить не должны. А чужие, каковы они будут? Наверняка есть в стране молодые и талантливые, но мне уже поздно выискивать и подбирать. Тем более, что три года назад уже прикидывал - и не нашел подходящего... А кроме того, есть начальство: министерство, горком. Правда, время не то, можно было бы "пробить" Всесоюзный конкурс, но боюсь. Есть уже слухи, что такой метод дает изрядно ошибок. Поэтому решил положиться на нашу "конституцию", на устав. Пусть коллектив выбирает. По крайней мере, вижу двух кандидатов: Кнышева и Зиньковского. По-честному, даже не знаю, кто лучше. Поэтому твердо решил не вмешиваться в выборы.
Сколько раз я проигрывал в воображении этот последний день, ждал его с нетерпением, когда умирали свои больные, когда на Институт нападала очередная тяжелая полоса осложнений, когда возник блок и гипертония и не мог подняться по лестнице.
На вторник был назначен отчет за ноябрь, поскольку в пятницу еще не были готовы цифры и в реанимации оставались тяжелые больные. Хотел, чтобы народ собрался: речь же приготовил! Впрочем, всегда приходили на этот день, цветочки вручали. Раньше это поручалось дяде Косте, как старейшему. Но уже и Кости нет давно...