— … а то, что он при этом является принцем-консортом, не имеет никакого значения, понимаете? Ни для страны, ни для меня. Однако пока Ее Величество уверена в обратном, это меняет все, не так ли? Баррингтон, вы нашли эту телеграмму от Килтера? Нет? Так посмотрите в персидской папке.

Тут он заметил меня и встрепенулся, надув свои тонкие губы.

— Ха, вот этот человек! — воскликнул он, — входите же сэр, входите!

Возможно, от того, что я вечером выпил лишнего или же вследствие моего неожиданного нервного возбуждения, я споткнулся о коврик — что можно было принять за дурное предзнаменование — и подошел так близко, что чуть не наткнулся на стул.

— Силы небесные, — ахнул Пам, — он что, пьян? Уж эта нынешняя молодежь! Сюда, Баррингтон, сюда, усадите его на стул, пока он не вывалился из окна. Давайте, к столу.

Баррингтон пододвинул мне стул и все трое у камина зловеще взирали пока я, извиняясь, расположился на нем, прямо напротив Пама. Блеснувшие глаза премьера пристально изучали каждый дюйм моей физиономии. При этом одной рукой он бережно нянчил свой стаканчик портвейна, а большой палец другой засунул в жилетный кармашек — ни дать ни взять — шериф канзасского городка, наблюдающий за порядком на улице (которым он, впрочем, и был — только в гораздо большем масштабе).

В то время Пам уже был очень стар, с подагрой и вставными зубами, которые то и дело выпадали, однако в ту ночь он был полон задора и отнюдь не пребывал в своем обычном благодушном настроении. Но по крайне мере, хоть не кусался.

— Молодой Флэшмен, — прорычал Пам, — очень хорошо! Штабной полковник на половинном жалованье, а? Ну что ж, с этого момента вы вновь на действительной службе, и все, что вы услышите нынче ночью, не должно стать известно никому больше, слышите? Ни одной живой душе, даже в этом замке, понятно?

Я смекнул — премьер считает, что об этом не должна знать даже королева. Обычное дело — он никогда ей ничего не говорил. Но это еще было ничего — в самом его тоне звучала такая угроза, что у меня волосы стали дыбом на загривке.

— Очень хорошо, — вновь повторил он, — прежде чем я поговорю с вами, лорд Элленборо кое-что покажет — интересно, что вы об этом думаете. Хорошо Баррингтон, я просмотрю эти персидские материалы, пока полковник Флэшмен взглянет на эти чертовы штуки.

Я подумал, что ослышатся, но он проскользнул мимо меня на свое место во главе стола и нетерпеливо зарылся в бумаги. Баррингтон протянул мне маленькую закрытую коробку из-под бисквитов, а Элленборо, присев рядом, жестом показал, что я должен ее открыть. Заинтригованный, я откинул крышку, под которой, на рисовой оберточной бумаге лежали три или четыре сероватые, черствые на вид лепешки, размером не больше обычной галеты.

— Вот, — буркнул Пам, не отрываясь от своих бумаг, — только не ешьте их. Скажите его светлости, что вы об этом думаете.

Я сразу понял в чем дело — этот странный восточный аромат невозможно было спутать ни с чем, но все же тронул одну из них, чтобы удостовериться.

— Это чапатти, милорд, — удивленно произнес я, — индийские чапатти.

Элленборо кивнул:

— Да, обычные лепешки, национальная еда. Вы не заметили в них ничего необычного?

— Но почему… да нет, сэр.

Вуд присел напротив меня.

— И вы, полковник, не можете представить ситуации, — произнес он сухим, спокойным голосом, — при которой подобные лепешки вызвали бы у вас… тревогу?

Конечно, королевские министры не задают дурацких вопросов просто так, но я мог только вытаращиться на него. Пам, все еще погруженный в свои бумаги, хрипя и посасывая свои зубы, что-то бормотал Баррингтону, затем сделал паузу и хрюкнул:

— Подайте мне этакую чертовщину к обеду, и лично я буду здорово обеспокоен.

Элленборо захлопнул бисквитную коробку.

— Эти чапатти на прошлой неделе доставлены из Индии на паровом шлюпе. Они были посланы нашим тамошним политическим агентом из местечка под названием Джханси. Знаете такое? Это сразу за Джамной в стране маратхи. ^[23]Несколько недель тому назад множество подобных лепешек появилось среди сипаев ^[24]нашего гарнизона в Джханси — причем не в качестве пищи. Сипаи передавали их из рук в руки во время беседы…

— Вы когда-либо слышали о подобных вещах? — вмешался Вуд.

Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой и смотреть повнимательней, удивляясь, что все это, черт побери, может означать, а Элленборо продолжал:

— Наши политики знают, откуда они появились. Туземные деревенские констебли — вы знаете, човкидары —пекли их партиями по десять штук и рассылали по одной десяти разным сипаям, каждый из которых должен был сделать десяток другихи передать ихсвоим товарищам — и так далее, до бесконечности. Конечно, все это не новость; ритуальная передача лепешек — очень древний индийский обычай. Но три момента весьма примечательны: во-первых, это случается очень редко, во-вторых, даже туземцы не понимают, почемуэто делается — зная лишь, что должны испечь и передать лепешки, и, наконец, в-третьих, — он снова постучал по коробке, — они верят, что появление подобных лепешек предвещает настоящую катастрофу.

Он сделал паузу, а я пытался сделать вид, что все это произвело на меня впечатление, поскольку сам ничего не понимал — прямо какая-то «Алиса в Стране чудес». Но если вы знаете Индию и те трюки, которые туземцы способны выкинуть (обычно, из религиозных соображений), то можно уже ничему не удивляться. Это напоминало любопытное суеверие, но что было еще любопытнее — два министра Кабинета и бывший генерал-губернатор Индии обсуждали дело за закрытыми дверями и вдруг решили посвятить Флэши в этот секрет.

— Есть и еще кое-что, — продолжал Элленборо, — вот почему Скин, наш человек в Джханси, считает, что дело очень срочное. Подобные лепешки распространялись исключительно среди сипаев,не затрагивая гражданских лиц, лишь трижды за последние пятьдесят лет — в Веллоре в 1806-м, в Буксаре и Барракпуре. Не припоминаете эти названия? Ну так вот, в каждом из мест, где появлялись эти лепешки, реакция сипаев была одинаковой, — тут выражение лица Элленборо стало таким, как будто он выступал в палате лордов: — Мятеж.

Оглядываясь назад, я полагаю, что должен был вздрогнуть от ужаса при звуке этого страшного слова — но, помнится, все, что промелькнуло у меня в голове, так это — сипаям пора увеличить пайки. Я не придавал слишком большого значения мнению политического агента Скина — я и сам был неплохим политиком и знал, что эти ребята любят ловить рыбку в мутной воде. Но если он — или Элленборо, который отлично знал Индию изнутри — вдруг унюхали синайское восстание в нескольких обычных лепешках — это было просто смешно. Я знал обычного сипая (да все мы его знали, не так ли?) как самого преданного осла, на которого когда-либо удавалось натянуть военную форму — а именно так с ними поступала Ост-Индская компания. Правда, не мое дело было высказывать свое мнение в столь августейшей компании, тем более что нас слушал сам премьер-министр: он отодвинул в сторону свои бумаги, встал и налил себе еще немного портвейна.

— Ну ладно, — резко произнес Пам, сделав добрый глоток и перекатывая вино между зубами, — как вам понравились эти благородные пирожные? Чертовски неаппетитно они выглядят. Ладно, Баррингтон, ваши помощники могут идти — мы останемся вчетвером, понятно? Очень хорошо.

Он подождал, пока младшие секретари выйдут, бормоча что-то про безбожные времена и упрямство королевы, решившей уступить в вопросах Северного полюса, и тяжело ступая прошел к огню, где и уселся спиной к каминной решетке, уставившись на меня из-под своих кустистых мохнатых бровей, отчего обед вдруг вновь забурлил у меня в желудке.

— Признаки восстания в индийских гарнизонах, — проскрипел он. — Очень хорошо. Я перечитал один из ваших рапортов, Флэшмен — тот, что вы подали Дальхаузи ^[25]в прошлом году, в котором вы описываете открытия, сделанные во время пребывания в русском плену, про план вторжения в Индию, пока мы будем заняты в Крыму. Конечно, сегодня об этом не говорят — с Россией подписан мир, чертово взаимопонимание и сотрудничество — полагаю, могу вам об этом не напоминать. Но кое-что из вашего сообщения пришло мне на память, когда началось это дело с лепешками. — Он оттопырил губу, глядя на меня. — Вы писали, что русское наступление в Индии будет сопровождаться внутренними восстаниями в стране, инспирированными агентами царя. Наши ищейки разнюхали кое-что по этому поводу, так что эти чертовы лепешки стали последней точкой. Так что сейчас, — он устроился поудобнее, глядя на меня полузакрытыми, но внимательными глазами, — повторите мне поточнее все, что вы слышали в России насчет восстания в Индии — слово в слово.