Я захрипел, пытаясь ослабить удавку; мое запястье было прижато к подбородку этой смертоносной петлей, но правая рука оставалась свободной, и, протянув ее назад мне удалось схватить негодяя за горло и рвануть изо всех сил. Он застонал в агонии, удавка ослабла и тело убийцы осело наземь. Однако, прежде чем я успел нырнуть за ближайшее дерево, его товарищ оказался у меня за спиной. Он действовал безошибочно — новая петля перехватила мою глотку, а коленями он придавил мне спину и я только беспомощно бился, ощущая его дыхание на своей щеке. «Пять секунд, — промелькнуло у меня в мозгу, — всего лишь пять секунд нужно опытному душителю, чтобы убить свою жертву. О, Иисусе!» — у меня потемнело в глазах, голова свесилась на грудь, горло раздирала жуткая боль и я почувствовал, что умираю, все глубже погружаясь в небытие. Затем вдруг я понял, что снова лежу на спине, жадно глотая воздух, а лица, плывущие у меня перед моими пылающими глазами, постепенно слились в одно — Ильдерим-Хан держал меня за плечи, приговаривая:

— Флэшмен! Лежи спокойно! Вот так — просто полежи немного и подыши! Иншалла! ^[81]Пережить прикосновение душителя — это не так просто. — Его сильные пальцы массировали мне горло, а сам он улыбался, глядя на меня сверху вниз. — Видишь, что может выйти, если бегаешь за падшими женщинами? Еще минута — и нам бы пришлось с тобой распрощаться. Скажи спасибо, что у меня возникли подозрения и я со своими бадмашами поехал посмотреть, что за кунчуни ^[82] так искусно заманила тебя в свою постель. Ну, как себя чувствуешь, дружище? Сможешь встать на ноги?

— Что случилось? — пробормотал я, пытаясь подняться.

— Лучше спроси почему.Может, у девчонки оказался слишком ревнивый муж? Мы видели огни и слышали музыку, но до поры все было тихо, лишь несколько человек вышли и сели в паланкин — вроде того, на котором путешествуют женщины, и уехали. Но тебя не было видно, пока мы не услышали, как ты проламываешь себе дорогу, а по пятам за тобой следовали два эти пса из преисподней. — И, проследив за его кивком, я увидел парочку его головорезов, сидевших на корточках рядом с двумя темными тенями, лежащими на траве. Одна из теней была абсолютно неподвижна, другая же задыхалась и хрипела, а по тому, как эта фигура скорчилась, я понял, что она принадлежала убийце, объятий которого мне удалось избежать. Один из соратников Ильдерима тщательно протирал пучком листьев свой хайберский нож, а еще один подошел, выступив из мрака.

— Сайс сагиба лежит там, — махнул он рукой, — богиня Кали укусила его своим зубом. ^[83]

— Что? — переспросил Ильдерим, поднимаясь. — О, Всевышний…

Афганец быстро подошел к телу мертвого душителя, выхватил фонарь из рук одного из своих людей и пристально вгляделся в лицо мертвеца. Я услышал, как он что-то резко крикнул и затем позвал меня.

— Взгляни, — коротко бросил Ильдерим и пальцем оттянул веко у трупа; даже в неверном свете фонаря я разглядел свежую татуировку на коже.

— Туг! — процедил Ильдерим сквозь зубы. — Ну, Флэшмен, и что же это все значит? [XI*]

Я пытался собраться с мыслями, но голова у меня раскалывалась, а по глотке словно прошел паровой каток. Это был настоящий кошмар — только что я, накачавшись шампанским, занимался любовью с Лакшмибай — и вот уже меня пытаются убить профессиональные душители, которые к тому же оказываются тугами. Я был слишком ошарашен, чтобы думать, так что Ильдерим обернулся к стонущему пленнику.

— Вот он-то нам все и расскажет, — проворчал хан и схватил беднягу за глотку. — Слушай, ты все равно умрешь, но твоя смерть может быть быстрой — или же я отрежу все лишнее от твоей грязной туши и заставлю тебя все это съесть. Это так, для начала. Так что выбирай — кто послал тебя и почему? — Туг захрипел и плюнул, на что Ильдерим спокойно приказал: — Оттащите его под ближайшее дерево. — И когда это было выполнено, вытащил свой нож, оправил его лезвие о подошву сапога и, бросив мне: — Подожди здесь, хузур, — мрачно последовал за ними.

Я не мог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Это было так кошмарно и невероятно, что за несколько последующих минут, пока из-под деревьев доносились жуткие стоны и сдавленные крики ужаса, я пытался хоть как-то осмыслить происходящее. Лакшмибай просто оставила меня спящим — пьяным, одурманенным или и тем, и другим — в павильоне, вскоре после чего там появились туги.Но почему — почему она хотела моей смерти? Клянусь Богом, это было бессмысленно: если бы она обрекла меня на смерть, то приказала бы устроить засаду по дороге к павильону, и не стала бы удовлетворять меня, подобно безумной шлюхе. Однако у нее не было абсолютно никаких оснований убивать меня — что я такого сделал, чтобы удостоиться подобной чести? Она была так дружелюбна, весела, так добра. Я готов был поклясться, что она просто влюбилась в меня за прошедшие две недели. О, я знал коварных женщин, шлюх, которые одной рукой расстегивают вам рубашку, а другой тянутся за ножом — но она была совсем иной. Я не мог поверить в это, не мог — и все тут.

Я даже мог понять то, что она ускользнула, оставив меня одного — ведь в конце-концов это было всего лишь тайное свидание и ей нужно было заботиться о своей репутации. Что могло быть для нее лучше, чем вернуться потихоньку во дворец, предоставив партнеру самому найти дорогу домой? Я с легким раздражением подумал, что, наверное, она проделывала такие штуки множество раз, в этом самом павильоне — стоило ей только захотеть. Она явно не была новичком в подобных делах — ничего удивительного, ведь ее старый муж давно потерял к этому интерес, а потом еще и умер: впрочем, бедняге и без того пришлось бы отойти в сторону.

Но кто же натравил на меня тугов?Или они были обычными неразборчивыми убийцами — как это обычно бывает у тугов, убивающими каждого, кто попадется им на пути, просто для развлечения или во имя своей религии? Может, они случайно наткнулись на меня ночью и решили принести еще одну жертву Кали?

Но тут из темноты показался Ильдерим, вытирая свой нож, и присел на корточки рядом со мной.

— Упрямый, — проговорил он, поглаживая свою бороду, — но недостаточно упрямый. Флэшмен, плохие новости для тебя. — Он печально взглянул на меня: — Это их племя охотится на тебя. Начали на прошлой неделе. Их братство убийц, которое долгие годы до этого считалось уничтоженным или распавшимся, получило приказ выследить сагиба полковника Флэшмена в Джханси. Тот, под деревом, был одним из главарей. Шесть дней назад они собирались в Фирозабаде, где какой-то факир предложил им за это золото и, — Ильдерим сжал мое колено, — предсказывал скорый конец власти британцев и возрождение учения тугов.Они должны приготовиться к этому дню — и для начала принести тебя в жертву Кали. Так что я выяснил все, — закончил он с мрачным удовлетворением, — это все паллитикаи ты идешь по опасному пути. Ну что ж, тебя вовремя предупредили. Но теперь тебе понадобятся резвый конь, чтобы добраться до побережья, и быстрый корабль, чтобы переплыть кала пани, ^[84]поскольку если эти ребята уже сели тебе на хвост, то на этой земле тебя ожидает смерть. Здесь ты нигде не найдешь спасения — от Декана до Хайберского перевала.

Я с трудом уселся, дрожа от ужаса; мне было страшно задавать следующий вопрос, но я хотел знать наверняка.

— Этот факир, — прохрипел я, — кто он?

— Про него никто ничего не знает, кроме того, что он приехал с севера. Это одноглазый человек со светлой кожей. Некоторые полагают, что он сагиб, но не из твоего народа. У него есть деньги и тайные последователи и он проповедует против сагиб-логов. ^[85]

Игнатьев! — меня словно подбросило. Значит, случилось так, как и предполагал Пам: этот ублюдок вернулся и выслеживает меня — и, дьявол побери, он знает все о моей миссии. Он и его агенты всюду сеют ядовитые семена и хотят возродить против нас дьявольский культ тугов, а я — номер первый в списке! Ильдерим прав, дело безнадежно, если мне только не удастся выбраться из Индии — но я не могу этого сделать! Именно потому я и нахожусь здесь, именно для этого в своей близорукой глупости послал меня сюда старый Пам — чтобы испортить игру Игнатьеву и избавиться от него самого. Я не могу, поскуливая от страха, вернуться в Калькутту или Бомбей с криком: «Убивают! Билет первого класса домой, и побыстрее, пожалуйста!» Неужели настал момент отрабатывать свое жалованье — сражаться против этих чертовых душителей и русских агентов? Я судорожно сглотнул, обливаясь потом — и тут у меня мелькнула еще одна мысль.