Прощай, прощай! О, если б знала ты,

Как тяжело, как страшно это слово…

От муки разорваться грудь готова,

А в голове больной бунтуют снова

Одна другой безумнее мечты.

Я гнал их прочь, обуздывая властью

Моей любви глубокой и святой;

В борьбу и в долг я верил, веря счастью;

Из тьмы греха исторгнут чистой страстью,

Я был царем над ней и над собой.

Я, мучася, ревнуя и пылая,

С тобою был спокоен, чист и тих,

Я был с тобою свят, моя святая!

Я не роптал — главу во прах склоняя,

Я горько плакал о грехах своих.

Прощай! прощай!.. Вновь осужден узнать я

На тяжкой жизни тяжкую печать

Не смытого раскаяньем проклятья…

Но, испытавший сердцем благодать, я

Теперь иду безропотно страдать.

Ничем, ничем в душе моей

Заветной веры ты не сгубишь…

Ты можешь полюбить сильней,

Но так легко ты не разлюбишь.

Мне вера та — заветный клад,

Я обхватил его руками…

И, если руки изменят,

Вопьюсь в безумии зубами.

Та вера — жизнь души моей,

Я даром не расстанусь с ней.

Тебя любил я так смиренно,

Так глубоко и так полно,

Как жизнью новой озаренной

Душе лишь раз любить дано.

Я всё, что в сердце проникало

Как мира высшего отзыв,

Что ум восторгом озаряло,—

Передавал тебе, бывало,

И ты на каждый мой порыв

Созвучьем сердца отвечала.

Как в книге, я привык читать

В душе твоей и мог по воле

Всем дорогим мне наполнять

Страницы, белые дотоле.

И с тайной радостью следил,

Как цвет и плод приносит ныне

То, что вчера я насадил

В заветной, девственной святыне.

Я о любви своей молчал,

Ее таил, как преступленье…

И жизни строгое значенье

Перед тобой разоблачал.

А всё же чувствовали сами

Невольно оба мы не раз,

Что душ таинственная связь

Образовалась между нами.

Тогда… хотелось мне упасть

К твоим ногам в порыве страсти…

Но сила непонятной власти

Смиряла бешеную страсть.

Нет! Но упал бы я к ногам,

Не целовал бы след твой милый,

Храня тебя, хранимый сам

Любви таинственною силой…

Один бы взгляд, один бы звук,

Одно лишь искреннее слово —

И бодро я пошел бы снова

В путь одиночества и мук.

Но мы расстались без прощанья,

С тоской суровой и немой,

И в час случайного свиданья

Сошлись с холодностью сухой;

Опущен взгляд, и чинны речи,

Рука как мрамор холодна…

А я, безумный, ждал той встречи,

Я думал, мне простит она

Мою тоску, мои мученья,

Невольный ропот мне простит

И вновь в молитву обратит

Греховный стон ожесточенья!

Мой ангел света! Пусть перед тобою

Стихает всё, что в сердце накипит;

Немеет всё, что без тебя порою

Душе тревожной речью говорит.

Ты знаешь всё… Когда благоразумной,

Холодной речью я хочу облечь,

Оледенить души порыв безумный —

Лишь для других не жжется эта речь!

Ты знаешь всё… Ты опускаешь очи,

И долго их не в силах ты поднять,

И долго ты темней осенней ночи,

Хоть никому тебя не разгадать.

Один лишь я в душе твоей читаю,

Непрошеный, досадный чтец порой…

Ты знаешь всё… Но я, я также знаю

Всё, что живет в душе твоей больной.

И я и ты равно друг друга знаем,

А между тем наедине молчим,

И я и ты — мы поровну страдаем

И скрыть равно страдание хотим.

Не видясь, друг о друге мы не спросим

Ни у кого, хоть спросим обо всем;

При встрече взгляда лишнего не бросим,

Руки друг другу крепче не пожмем.

В толпе ли шумной встретимся с тобою,

Под маскою ль подашь ты руку мне —

Нам тяжело идти рука с рукою,

Как тяжело нам быть наедине.

И чинны ледяные наши речи,

Хоть, кажется, молчать нет больше сил,

Хоть так и ждешь, что в миг подобной встречи

Всё выскажешь, что на сердце таил.

А между тем, и ты и я — мы знаем,

Что мучиться одни осуждены,

И чувствуем, что поровну страдаем,

На жизненном пути разделены.