Беседа у нас не сложилась. Мы то и дело перескакивали с темы на тему, ни на одной надолго не останавливались и чувствовался какой-то неприятный осадок после разговора.

Валерий Иванович после ресторана отвёз меня домой. У моего подъезда, выйдя из своей машины, он спросил:

- Ты не против, если я ещё заеду?

- А зачем я вам? – хмуро спросил я.

- Может, муки совести.

- Ага. Конечно.

- Мне очень жаль, что я тебя тогда сбил, правда.

- Вы общаетесь со мной из-за чувства вины?

- Не только это, - поморщился мужчина. – Ты хороший собеседник.

- То есть, вам нравится со мной общаться? – допытывался я.

- Слушай, да ты всю душу вынешь, - возмутился Валерий Иванович.

- Такой я, да.

- Привет, Даниэль, - раздался голос мамы под ухом, и я подскочил, как кот, застигнутый на месте преступления.

- Мам?

И что я ей скажу? Как объяснить родительнице, что её шестнадцатилетний сын общается с взрослым мужчиной? Но Валерий Иванович не растерялся:

- Здравствуйте, меня зовут Валерий Иванович, я отец друга вашего сына.

- У моего сына не так много друзей, - маму было не так просто провести.

- Хорошо, - лучезарно улыбнулся мужчина. – Одноклассника.

- Одноклассника, значит?

- Вы всегда такая недоверчивая?

- О, нет, - мама вдруг смутилась. – Извините.

- Знаете, я бы и не подумал, что вы мать Даниэля.

Это ещё больше смутило маму. Она была в любимых джинсах, кроссовках и ярком жёлтом пальто. Выглядела самой настоящей студенткой.

- Спасибо, - её щеки покраснели. Вот в кого я постоянно краснею. Гены.

Мама родила меня в семнадцать лет, путём нехитрых расчётов можно подсчитать, что ей тридцать три года. Наверное, для Валерия Ивановича она молода. Сколько ему? Сорок три, сорок четыре?

- Не хотите зайти к нам и выпить чай? – ошарашила мама меня предложением. Я замотал головой и стал показывать другие знаки мужчине, чтобы он не соглашался, но, ухмыльнувшись, он принял предложение. Мы поднимаемся в квартиру, где мама заставляет меня заваривать чай с липой, ведь «только у меня он так замечательно получается», а сама сидит с Валерием Ивановичем в зале и разговаривает. До меня доносятся обрывки их фраз. Мама рассказывала о своей работе, мужчина о своей и тут они сошлись - один интерес. Я достал из холодильника кекс, стал резать на кусочки. Тон мамы явно изменился, стал более мягким, игривым… Твою мать! Да она кокетничает!

Эту идиллию я разрушил своим появлением. Громко поставил чашки и чай на стол. Взрослые сдержанно улыбались. Глаза мамы будто говорили: «Видите, я же говорила, что он импульсивный подросток».

- Дани, а кекс?

Пришлось смотаться на кухню. Этих двоих я не хотел оставлять ни на секунду. Мой сотовый зевнул. Мама пошутила по этому поводу, и они рассмеялись. Я достал телефон из кармана джинс и прочитал: «Жду к семи». Руслан. Сердце заколотилось быстрей, а во рту пересохло. Сейчас пять. Мне нужно выходить через час, чтобы не опоздать. Но не оставить же маму наедине с этим?..

- Что там, Дани? Ты чего побледнел? – спросила мама.

- Ничего. Друг… Приглашает в гости.

- Отлично, я подвезу, - вызвался Валерий Иванович, за что получил благодарную улыбку от мамы.

- Мне к семи. Тут несколько остановок, - мрачно сообщаю я.

- Это хорошо. Дани, тогда тебе пора делать уроки.

- Но, мам!

- Дани, не спорь.

Ничего не поделаешь. Копя обиду на всех взрослых, я заперся в своей комнате и попытался делать домашнюю работу. Но мешали смех и разные слова, то и дело долетающие до меня. Тогда я надел наушники и включил тот самый плеер, что мне подарил Валерий Иванович. Ох уж эти взрослые.

Я опомнился только когда меня потрогали за плечо. Мама, румяная, с блестящими глазами:

- Сынок, уже половина седьмого. Тебе не пора?

- Да, - чёрт, я опоздаю.

- Валерий Иванович ждёт тебя.

- Спасибо, - я чмокаю маму в щёчку, иду в прихожую, где действительно стоит Валерий Иванович.

Когда мы спускаемся к его машине, я предупреждаю:

- Даже не думайте приходить к нам в гости ещё раз.

- А ты не очень-то гостеприимный парень, - смеётся он.

- Какой есть.

- Хорошо, Дани, не волнуйся.

- Меня так только мама может называть! Для вас я Даниэль.

- Ладно-ладно! – он шутливо поднял руки, будто сдаваясь.

Ехали мы в полной тишине. Улица была ему знакома, хоть я и попросил меня высадить у другого дома. Попрощались мы скомкано. Ну, то есть, я просто выскочил из машины. Так ему. Что-то он меня здорово злит. Прежде чем зайти в подъезд, я оборачиваюсь, проверяя, не следят ли за мной. Поднимаюсь на самый последний этаж и задерживаю дыхание, как перед прыжком в воду, и нажимаю кнопку звонка.

***

Где-то на окраине шумного и грязного мегаполиса

Искать иголку в стоге сена было бы легче. Кот не знал ничего: ни имени, ни внешности. Лишь пол и примерный возраст. Очень примерный. Но у него был выход, он прибегал к нему в самых трудных случаях. Данный как раз подходил под это определение.

Она жила в публичном доме. Она была слепа, безумна и бесполезна для остальных. Это он оплачивал её комнату и все остальные расходы. Она поднимала на него белые, пугающие глаза и щербато улыбалась. При её отталкивающей внешности (неровные зубы, рябое лицо), она обладала поистине зачаровывающим и мелодичным голосом:

- Как долго тебя не было, Кот. Садись.

И он сел у её ног на грязный пол прямо в своём костюме от Армани. Тонкая рука легла на его голову. Замерла. Она закрыла глаза и прошептала:

- Ты опять играешь с огнём.

Это он знал. Лишь так жизнь обретала краски, подсвечиваясь от смертельного пламени.

- То, за что ты взялся… Это таит опасность. Большую опасность.

Кот не перебивал. Будет время для вопросов. Он, не дыша, слушал. А она водила по его голове рукой, будто что-то ища:

- Мальчик… Юный. Совсем юный. Очень красивый. Тебе понравится, - вдруг улыбнулась она. – Он особенный. И сам не знает, насколько особенный. Вы встретитесь. Не сразу, но встретитесь. Ты найдёшь его.