— Так ты хочешь меня обвинить в изнасиловании твоей сестры и своей волей наказать как преступника?

— Да! — заявил Андрей сердито.

Беззаботно рассмеявшись, Стокоз, успокоившись, со­общил ему:

—   К твоему сведению, я никогда не думал и не собира­юсь никого насиловать. На меня девки и бабье сами толпой лезут. Только успевай выбирать. Вот скажи, как ты узнал у Кристины, что она была со мной?

—  Сейчас уже без подсказки видно, что сестра в пол­ожении. Ну я и выпытал у нее, с кем она была.

—  Вот видишь! Если бы она не забеременела и ты ее не пытал, то о моих отношениях с нею никто бы и не узнал, в гом числе и ты. Пойми меня, дорогой, ты зря пришел ко мне со своей претензией. Все было по взаимному согласию, без всякого насилия.

— Ты же видел, что она пустая, как пробка, значит не­чего было с ней связываться.

—  Когда я вздумаю жениться, то можешь не сомневать­ся, — на пустой пробке не женюсь.

— Ты ей испортил жизнь!

—  И с этим твоим выводом я согласиться не могу. Если бы твои родители и ты сам интересовались судьбой Крис­тины, как положено, вовремя поправляя, учили ее уму-ра­зуму, то, может быть, наша встреча с нею и не состоялась и не имела бы такого результата. Так что упущения в воспи­тании Кристины большей частью лежат на вашей совести. Если же говорить честно, то могу заверить, что у меня к Кристине нет никаких претензий.

—   Кончай зубы скалить! Не такой я слабенький, как ты думаешь, чтоб не пересчитать тебе зубы.

—  Что-то я твоей силы не чувствую.

—  Я сегодня пришел к тебе один, но состою в бригаде Эфиопа. Это тебе что-нибудь говорит?

—  Говорит.

—  В следующий раз я могу прийти к тебе с дружками из бригады, тогда твои телохранители вряд ли смогут тебя за­щитить.

—  Серьезная заявка, но только никак не пойму, поче­му ты сразу же так не поступил?

—  Хотел с тобой по-родственному разобраться, но, как видишь, вышла осечка, — показал в улыбке красивые зубы Андрей.

—  Я с Эфиопом в очень хороших отношениях, поэтому его парнями меня пугать не стоит, так что у тебя и второй вариант со мной не получится.

—Я знаю твои возможности, но ты не знаешь моих спо­собностей. Отбросим в сторону похвальбу и давай погово­рим по делу.

—  Не возражаю.

—  Моя сестра от тебя в положении. Что ты в связи с этим думаешь предпринять?

—  Ничего не собираюсь ни думать, ни предпринимать.

—  Почему?

—  Ни ты, ни я не уверены, что я у Кристины был един­ственным мужчиной. Совершенно не исключено, что я — всего лишь один из толпы претендентов в отцы ее ребенка. Если сможете и желаете, то докажите мне через суд, что именно я являюсь отцом ее чада. Только тогда между нами возможен другой, более интересный разговор.

— Это твое окончательное решение? -Да!

— Ты о нем не пожалеешь?

—   Не думаю. И пожалуйста, не пугай ты меня, сам же видишь, что я тебе не по зубам. Могу сейчас позвать своих парней, и они тебя так напугают, что всю оставшуюся жизнь будешь кровью харкать и работать на лекарство.

—  Где ты так красиво насобачился трекать? Насколько я знаю, ты к хозяину ходок не делал.

—  Зато мой отец имел их достаточно, — скупо пояснил Стокоз. Перед тем, как отпустить Андрея из кабинета, он попросил его: —Если тебя не затруднит, то передай, пожа­луйста, Кристине, чтобы она пришла ко мне сюда.

—  Зачем?

—    Может быть, мы с ней до чего-нибудь толкового и договоримся.

—  У меня бабок нет, чтоб возить ее на такси.

—  Я тебе сейчас дам машину. Мой водитель отвезет тебя домой, а сюда привезет Кристину для разговора. Ты мне больше не понадобишься.

—  О чем у вас будет тол ко ви ще?

— Можешь быть уверен, что не о тебе, — пошутил Сер­гей Викторович.

Своим вопросом Андрей надеялся вынудить Стокоза проговориться о его намерениях в отношении сестры, это понимал и сам Сергей. Но поскольку делиться своими пла­нами он не желал, то Андрей счел бесполезной затеей по­пытку выпытать что-нибудь новое, а поэтому повернулся к двери, чтобы уйти.

Перед расставанием Стокоз остановил Андрея:

— Ты извини меня, несостоявшийся родич, но вернуть тебе твой нож я не могу.

—Почему?

—  Потому что не хочу, чтобы ты меня зарезал до того, как я успею поговорить с Кристиной.

ГЛАВА 8. КРИСТИНА

В свои шестнадцать с половиной лет Кристина выгля­дела вполне оформившейся, созревшей для любви девуш­кой. Она была высокого роста, ее можно было бы даже на­звать стройной, но беременность уже явно портила фигуру, а поэтому говорить на эту тему не приходилось. Ее прият­ное, смугловатое лицо с карими, испуганными от свалив­шихся на девичьи плечи неожиданных забот глазами обрам­лялось длинными, прямыми черными волосами, стянутые на затылке красивой заколкой. Других украшений на ней больше не было. По ее простому, свободного покроя яркой зелени ситцевому платьицу было видно, что родители де­вушки не очень-то беспокоились о расширении гардероба своей дочери.

Все это увидел и смог понять Стокоз сразу, как только Кристина зашла в его кабинет.

Усадив ее рядом с собой в мягкое кресло, он, как стро­гий по отношению к своему ученику наставник, повел с нею беседу:

—   Ты что ж это, Кристина, натворила? — не скрывая своего недовольства, сердито начал он.

—  Ничего! — опустив голову, покраснев ответила она.

—  Как же «ничего», если уже скоро рожать будешь!

—    Ведь не я одна виновата в том, что так получилось. Значит, судьба у меня такая. Я этого, конечно, не хотела.

—  Были у тебя другие парни, кроме меня?

—   Зачем ты меня, Сережа, обижаешь? Превращаешь в шлюху какую-то, а я, между прочим, тебе девчонкой доста­лась, — напомнила она ему, заставив смутиться, так как сказанное было правдой, и более того, овладел он ею с по­мощью обмана, о котором она по сей день не знала.

— Пойми меня правильно, Кристина, в настоящее вре­мя я жениться не собираюсь. Тем более, такой хомут на шею в виде ребенка мне тоже сейчас не нужен.

— Тебя послушать, так получается, что я тебе в жены набиваюсь! Ошибаешься.

—  Как же не набиваешься, если сегодня твой братель­ник из-за тебя чуть меня не зарезал вот этим ножом!

—  Неужели Андрюшка на тебя с ножом бросился? -Да!

— Можешь не сомневаться, я его об этом не просила. У меня к тебе нет никаких претензий.

Он ожидал увидеть у себя в кабинете плачущую, под­авленную, не видящую выхода из создавшейся ситуации девушку, которая будет у него что-то просить, выторговы­вать своей беременностью какие-то блага, даже шантажи­ровать. Ничего подобного! Ему пришлось признать полную несостоятельность своих ожиданий.

«Может быть, она из-за возраста не понимает всей тра­гичности своего положения?» — задал он мысленно себе вопрос, понимая, что Кристина ведет себя вопреки его стандартному рассуждению.

— Ты что, решила родить ребенка?

—  За меня время решило. Врачи сказали, что аборт де­лать мне уже поздно и я должна рожать.

—   Почему же ты раньше к ним не обратилась насчет аборта?

—  Знаешь, Сережа, ты мне уже стал надоедать. Ведь я тебе тоже могу задать массу вопросов типа «зачем ты меня трогал?», «зачем так подло со мной поступил?» Но ведь я этих вопросов не задаю! Глупо их теперь задавать и просто бесполезно. Я смирилась со своей участью. Какая есть и как смогу, буду нести свою ношу.

Стокозу было приятно, что Кристина своей твердой позицией снимает с него массу обязательств в отношении ее будущего ребенка. Вместе с тем, глубоко в его подсозна­нии шевелился червь недовольства собой.

Если она родит от него ребенка, то при своей неустро­енности, отсутствии образования, специальности, жизнен­ного опыта, — как она сможет жить и воспитывать ребен­ка? Что при таких условиях жизни получит в будущем их ребенок? Ответы на такие вопросы ему долго искать не при­ходилось. Его ребенок станет таким же изгоем, как его не­совершеннолетняя мать, — никому не нужной, ставшей всем обузой.