На четвертый день, к удовольствию Бориса Васильевича и москвича, около сгоревшей усадьбы уже никто не останавливался.

— А не могли ли часы и будильник расплавиться? — спрашивал Малютин, разгибаясь и вытирая рукавом пот. К уху протянулась полоска сажи.

— Часы и будильник могли, швейная машина — нет. В сорок третьем, после освобождения Воронежа, их на пожарищах даже собирали, отчищали от копоти и кое-как приспосабливали к делу. Да и часы с будильником совсем исчезнуть не могут. Должно что-нибудь остаться.

В работе следователя велик элемент случайности, но не той, которая приходит сама, а той, которая открывается в результате неустанных упорных поисков. На пятый день работы Мосолов, растирая пальцами комок золы, взятой из решета, ощутил под рукой что-то твердое, продолговатое. Он пытался разломить комок, но тот не поддавался. Борис Васильевич отковырнул от него щепоть земли, затем другую. Вглядевшись, он не сдержал возгласа удивления: из комка торчала стреляная гильза. Пока до Мосолова доходило все значение находки, оперуполномоченный уже был на ногах.

— Подожди очищать, — остановил он товарища. — Надо показать понятым.

Через полчаса на том месте, где была обнаружена первая гильза, нашли вторую, точно такого же калибра. Третью же не отыскали ни в этот день, ни в следующий. А третья должна быть — убитых было трое. Не нашли также остова часов фирмы «Павел Буре», ни зингеровской швейной машины, ни самовара, ни будильника. Куча обгорелых гвоздей, дверных петель, чугунных и глиняных черепков, топор без ручки, смятый чайник, изувеченная посуда — это было все, что обнаружили при осмотре, кроме двух гильз.

Вечером Борис Васильевич и Малютин лежали в сарае на охапке сена. В раскрытую дверь был виден кусок чернильного неба.

— Откопали на свою шею, — вздыхал Малютин. — Теперь попробуй не раскрой. Не посмотрят, что по двадцать лет работаем.

— А ты думаешь, посмотрят? Приедешь в столицу, а тебя к комиссару третьего ранга. «Доложите, мол, товарищ подполковник, обстановку». А ты: «Так, мол, и так, товарищ комиссар, убили всех троих». — «Кто же эти негодяи?» — «А вот этого, товарищ комиссар третьего ранга, я и не знаю. Их уж-жасно трудно ловить».

— Насмешник ты, Мосолов. Это я уже давно заметил.

— Тогда лучше спи, ты знаешь, когда нам вставать.

Фонарь «летучая мышь» едва освещал могилу, но копачи работали уверенно. Судебный врач, приехавший из города, дремал, сидя на чемодане с инструментами. Стук лопат о дерево заставил его очнуться от дремоты и встать. Подняли крышку, обитую красным материалом. Ткань была порезана лопатами. Удостоверившись, что эксгумирован тот самый труп, который предстояло исследовать, эксперт опять сел на чемодан и погрузился в дремоту, а рабочие понесли гроб на машину, стоявшую метрах в ста от края неогороженного деревенского кладбища. Навстречу им вспыхнули фары, выхватывая из темноты покосившиеся кресты и заросшие дерном холмики. Вторая пара рабочих выбрасывала последние лопаты земли из соседней могилы. Через минуту-две они пропустили под оба конца гроба два длинных куска тесьмы и подняли его наверх. Лезвием лопаты вскрыли крышку Распухшее лицо мужчины было подернуто белой плесенью. Истлевшая одежда еще не рассыпалась. Третий труп оказался короче гроба: ноги частично обгорели.

Проводив машину и врача, Мосолов и оперуполномоченный отправились в сельский медпункт пешком, двигаясь в темноте на свет, горевший в окне медпункта.

Эксперт, облаченный в белый халат, красный клеенчатый фартук и желтые резиновые перчатки, ждал их, раскладывая на скамье инструменты: скальпели, пилу, молоток, медицинское зубило.

— Ну, что ж, приступим? — встретил он вошедших и подал обоим кургузые белые халаты с оборванными завязками.

Надежда сделать важные выводы из осмотра внутренних органов не оправдалась. Мягкие ткани полусгнили. Все сомнения теперь должно было решить вскрытие черепной полости и осмотр скелета.

Врач без труда обнажил белые черепные кости. Следователь и работник уголовного розыска, напряженно ждавшие этой минуты, почти одновременно увидели отверстие в затылочной кости. Выходного отверстия не было. Эксперт распилил кость и отделил черепную крышку. После минуты поисков он обнаружил в мозговом веществе почти не деформированную пулю. Хозяин дома был убит выстрелом из пистолета калибра 9 миллиметров.

Такую же пулю эксперт извлек из височной кости старшей дочери хозяина. Как и первое, это ранение оказалось слепым. Зато в брюшной полости третьего трупа обнаружили не пулю, а свинцовую картечь. Девушка погибла от выстрела из ружья калибра 28 миллиметров.

На обязанности Малютина лежало добывать сведения, на обязанности следователя их обрабатывать. В селе и окрестностях не осталось человека из числа тех, кто знал погибшего старика и его дочерей, с кем бы оперуполномоченный не побеседовал. Он сколотил группу добровольных помощников, которые не упускали ни одного слова из того, что говорилось о происшествии или о погибших. Сосед старика, живший через дорогу, однажды за бутылкой самогона рассказал женщине, у которой крыл крышу, что в ночь, когда произошел пожар, он несколько раз выходил к сараям: накануне у него из хлева украли двух овец. Часа в два-три ночи он проснулся от гула мотора. Он приник к окну и увидел легковую машину, крытую брезентом. Она без света шла по улице и остановилась, не доезжая дома старика Субботина. Из нее вышли три человека, и машина, как и прежде без света, тронулась по направлению околицы. Двое неизвестных прижались к стене избы, а третий постучал в дверь и сказал: «Петр Михайлович, открой!» Когда дверь отворилась, на пороге показалась женская фигура. Мужчина, стучавший в дверь, переступил-порог. Потом послышался какой-то вскрик. Сосед решил, что парень ущипнул девушку. Вслед за тем в сенцы вошли еще две фигуры, и дверь захлопнулась. А минуты через две раздались три выстрела и все стихло. Сосед не был уверен, что выстрелы донеслись из дома Субботиных. Они показались ему довольно глухими. Сосед лег, а примерно через полчаса его поднял шум с улицы. Дом Субботиных горел. На первом допросе в милиции рассказчик скрыл правду, не желая ходить по судам и следствиям.

Хозяйка дома, где он крыл крышу, под величайшим секретом поделилась новостью со своей невесткой, а последняя не удержалась, чтобы не обсудить новость со своей племянницей. В тот же день Малютин знал все подробности разговора и его источник. Так стало известно, что преступников было четверо, что они прибыли на легковой машине, крытой брезентом, и что один из них, шофер, в нападении не участвовал, а, по-видимому, ожидал соучастников где-нибудь неподалеку.

С этого дня следствие пошло по двум направлениям: Малютин занимался выявлением лиц, посещавших Субботина и его дочерей. Мосолов сосредоточил усилия вокруг поиска машины, крытой брезентом.

А между тем машина, крытая брезентом, словно в насмешку над милицией и прокуратурой, продолжала совершать ночные рейсы. В конце второй недели пребывания Мосолова и Малютина в селе им позвонил начальник отдела милиции и попросил обоих приехать в райцентр: имелись важные новости. Как узнали следователь и оперуполномоченный, предыдущей ночью был обворован продовольственный магазин одного из глубинных сельпо, Сторож, уйдя на час домой, обнаружил после возвращения, что контрольный замок на двери сломан и дверь магазина приоткрыта. Изнутри помещения доносились шорох и какие-то звуки. С ружьем наизготовку сторож перешагнул порог тамбура и толкнул дверь в торговый зал. На полу он увидел смертельно пьяного мужчину, который пытался подняться, по вновь падал, бормоча бессвязные слова. Сторож скрутил ему руки и выволок на улицу. В задержанном он узнал односельчанина Матвея Крюкова, работавшего учетчиком тракторного отряда.

Утром в сельмаге сняли остатки ценностей и вытаращили глаза от удивления. Недоставало целой автомашины товаров. Клокова отвезли в районный центр, где он целые сутки спал в КПЗ. Проснувшись, он рассказал удивительную историю.