Корреспондент. Какие люди? Мужчины, женщины, дети?

Мидлоу. Мужчины, женщины, дети.

Корреспондент. Грудные дети?

Мидлоу. Грудные дети. Мы их окружили и заставили всех сесть на корточки. А лейтенант Кэлли подошел и сказал: вы знаете, что с ними делать, так ведь? И я ответил — да. Я понял так, что он хочет, чтобы мы просто сторожили их. Он ушёл и вернулся минут через десять или пятнадцать и говорит; «Как, вы их ещё не убили?» А я говорю ему, что не знал, что он хочет их убить, я думал, он хочет, чтобы мы только охраняли. Нет, он говорит, я хочу, чтобы они были убиты. Ну и…

Корреспондент. Он сказал это всем или только вам?

Мидлоу. Да я стоял прямо перед ним. Вот. Но остальные — трое или четверо ребят — тоже слышали. Тут он отошёл назад футов на десять — пятнадцать. Й стал стрелять по ним. И сказал нам, чтобы и мы начинали… Ну и я начал. Я дал около четырёх очередей по ним.

Корреспондент. Вы выпустили четыре очереди из своего…

Мидлоу. М-16.

Корреспондент. И это около… я имею в виду, сколько.

Мидлоу. Каждая очередь — семнадцать выстрелов.

Корреспондент. Значит, вы сделали что-то около 68 выстрелов?

Мидлоу. Верно.

Корреспондент. И сколько убили в тот раз?

Мидлоу. Как сказать… Я стрелял из автомата, поэтому вы не можете… вы просто поливаете их и поэтому не можете знать, сколько вы убили… потому что частая стрельба. Я думаю, что мог убить десять или пятнадцать из них.

Корреспондент. Мужчин, женщин и детей?

Мидлоу. Мужчин, женщин и детей.

Корреспондент. И младенцев?

Мидлоу. И младенцев.

Корреспондент. О’кэй, ну и что дальше?

Мидлоу. Ну, потом мы начали сгонять других и согнали еще семь или восемь человек, которых мы собирались втолкнуть в хижину и бросить туда к ним гранату.

Корреспондент. Итак, вы согнали ещё.

Мидлоу. Мы согнали ещё. У нас получилось семь или восемь человек. И мы собирались втолкнуть их в землянку… ну и втолкнули их туда и бросили вслед гранату. Тут кто-то приказал нам — тащить их к яме. Поэтому мы выволокли их обратно из хижины и потащили к яме… к тому времени там уже всех собрали, всего, наверное, человек семьдесят или семьдесят пять. Мы прибавили к ним наших, и лейтенант Кэлли сказал мне: Мидлоу, говорит, у нас еще есть работка. И подошел к людям и начал сталкивать их и стрелять…

Корреспондент. Начал сталкивать их в яму?

Мидлоу. В яму. Это был ров. И все мы начали сталкивать их и стрелять. Мы как раз столкнули их всех и тут начали бить из автоматов по ним. И тогда…

Корреспондент. Опять по мужчинам, женщинам и детям?

Мидлоу. По мужчинам, женщинам и детям.

Корреспондент. И по грудным детям?

Мидлоу. И по грудным. Ну вот, мы стали бить из автоматов, но кто-то сказал нам, чтобы мы перешли на одиночные выстрелы, надо экономить боеприпасы. Ну мы и перешли на одиночные. Я разрядил несколько обойм. А после этого я как раз… мы как раз… рота стала собираться снова. Мы начали двигаться обратно… и перед собой пустили туков, чтобы, ну, вы понимаете, прикрыться…

Корреспондент. Так.

Мидлоу. …и когда мы начали движение…

Корреспондент. Прикрыться. Вы имеете в виду с фронта? Чтобы они приняли на себя весь огонь, который может начаться с фронта?

Мидлоу. Верно… На следующее утро мы совсем должны были уйти из района, уйти. А я наступил на мину на следующий день, на следующее утро, и потерял ступню.

Корреспондент. И вы вернулись в США.

Мидлоу. Я вернулся в США и потерял ступню…

Корреспондент. Вы чувствуете…

Мидлоу. Я чувствую, что меня обманули. Потому что Организация ветеранов урезала мою инвалидность. Они сказали, что культя моя хорошо залечена, хорошо действует и нет болей. Ну ладно, она хорошо залечена, но ещё очень далеко до того, чтобы она хорошо двигалась. И без боли?! Болит всё время! Я должен работать на ногах восемь часов в день. И к концу дня еле могу терпеть. Но мне надо работать. Потому что надо зарабатывать на жизнь. А Организация ветеранов не дала мне достаточного пособия.

Корреспондент. Было ли у вас чувство вины за то, что вы сделали?

Мидлоу. Ну, я чувствовал, что утром меня вроде бы наказали за то, что я сделал. Позже в тот день я чувствовал себя так, будто был наказан.

Корреспондент. Почему вы сделали это?

Мидлоу. Потому что я считал, что мне приказали… это казалось тогда именно так… в то время так казалось, что я делаю верное дело, потому что, так сказать, я терял приятелей. Я потерял, чёрт дери, очень хорошего приятеля, Боба Уолсона! И это давило на меня. Ну а после того, как я сделал это, я почувствовал себя хорошо. Только позже в тот день меня начало забирать.

Корреспондент. Вы женаты?

Мидлоу. Верно.

Корреспондент. Дети?

Мидлоу. Двое.

Корреспондент. Сколько лет?

Мидлоу. Мальчику два с половиной, а дочке полтора.

Корреспондент. Естественно, вопрос приходит сам… отец двух таких маленьких ребятишек… как он может расстреливать детей?

Мидлоу. У меня не было тогда дочки. У меня тогда был только маленький сын.

Корреспондент. Как же вы стреляли по детям?

Мидлоу. Я не знаю. Кто-нибудь другой думает об этом.

Корреспондент. Как вы полагаете, сколько людей было убито в тот день?

Мидлоу. Я думаю, около трёхсот семидесяти.

Корреспондент. Почему вы называете именно такую цифру?

Мидлоу. Так, по виду.

Корреспондент. Значит, вы лично видели именно это число людей. И скольких из них убили вы сами?

Мидлоу. Не мог бы сказать.

Корреспондент. Двадцать пять? Пятьдесят?

Мидлоу. Не мог бы сказать… просто очень много.

Корреспондент. А сколько всего человек стреляло?

Мидлоу. Ну, я и этого не знаю, честное слово. Там были другие… Там была другая рота… ну просто не могу сказать сколько…

Корреспондент. Но ведь этих мирных жителей построили в линию и расстреляли в упор. Ведь их убивали не перекрестным огнём?

Мидлоу. Их не выстраивали… их просто сталкивали в ров, а другие сидели, сидели на корточках… и в них стреляли…

Корреспондент. Что эти жители — особенно женщины и. дети, старики, — что они делали? Что они говорили вам?

Мидлоу. Им нечего было говорить. Их просто толкали, а они делали то, что им приказывали делать… Ну и просили, кричали: «Нет… нет…» И матери закрывали руками детей, но они попадали как раз под огонь. Ну, в общем, мы их держали прямо под огнем. Они махали руками и просили…

Корреспондент. Это самое главное зрительное впечатление в вашей памяти?

Мидлоу. Верно.

Корреспондент. И ничего не тронуло тогда ваш ум или ваше сердце?

Мидлоу. Много раз… много раз…

Корреспондент. В то время, как вы стреляли?

Мидлоу. Нет, не когда я стрелял. Мне казалось, что в то время я делал что надо. Я не знаю. Я просто… просто я почувствовал удовлетворение после того, что я видел там раньше.

Корреспондент. Что вы имеете в виду?

Мидлоу. Ну вообще, меня злость брала… как будто… ну, моих приятелей убивало, или они получали ранения, или… мы не могли ничего сделать… ну и это в общем-то было… больше всего это походило на реванш…

Корреспондент. Вы называете вьетнамцев «гуками».

Мидлоу. Гуки, верно.

Корреспондент. Вы их считаете людьми? Вы считали их людьми?

Мидлоу. Ну, вообще, они были людьми. Это просто слово, которое мы там узнали, вы понимаете. Любое слово, которое вы подбираете… Вы так называете людей. И вас как-нибудь называют…