Священнослужители, цепкие и умные, воспользовавшись этим неожиданным поворотом, потребовали вернуть церкви когда-то конфискованные у нее ценности. Стараясь добиться благосклонности православных, правящая элита стала их возвращать. Методы при этом опять были старые. Принуждение и категорические директивы. Привыкшие еще со времен тоталитаризма свободно распоряжаться любой собственностью (все, что на этой земле, принадлежит государству), высокие чиновники не задумывались о том, что значительное количество этих ценностей было спасено во время гонений усилиями работников культуры и бережно хранилось в музеях и галереях как национальное достояние. Если раньше церковные ценности гибли от рук варваров, выполнявших распоряжения тех же чиновников, то теперь принудительное и скоропалительное их возвращение церкви нанесло немалый ущерб национальному культурному достоянию. Не всегда грамотная реставрация старинных росписей, фресок, икон усугубила и без того тяжелую ситуацию.
Наивно полагая, что духовная Культура — это и есть церковь, что духовные ценности сосредоточены именно там, номенклатура, старая и новая, проявляет к российской Культуре еще большее небрежение, чем в тоталитарном государстве. Разрушаются культурные учреждения, мажутся грязью великие имена Пушкина, Толстого, Достоевского. Помещения, где были когда-то музеи, театры, музыкальные школы, отданы коммерческим структурам, приватизированы частными банками и фирмами. Культура и наука посажены на голодный бюджетный паек. Гибнут библиотеки, разрушаются театры, закрываются музеи. Никакие призывы о помощи, никакие разъяснения не дали результатов. Ситуация эта задела, и весьма существенно, одно из бесценных и важнейших культурных наследий России — наследие семьи Рерихов.
Известно, что вплоть до конца 80-х годов, буквально за два-три года до крушения идеологической системы партии, творческое наследие Рерихов находились на полулегальном положении, а их идеи, составлявшие основу нового планетарного мышления, были под запретом. За чтение подобной литературы исключали из партии, увольняли с работы, а тех, кто распространял эти идеи, отдавали под суд. Книги Живой Этики имели тот же нелегальный статус, что и произведения А.И. Солженицына, статьи А.Д. Сахарова, работы Лидии Чуковской и многие другие так называемые "диссидентские" книги. В идеологическом отделе ЦК КПСС был запущен механизм борьбы против "еретических" рериховских идей, которые по своей сути не совпадали с марксистской материалистической философией. Средства массовой информации разоблачали подобные идеи и в буквальном смысле слова предавали их "анафеме". Вот только несколько цитат из множества публикаций, которые в 80-е годы наводнили страну. Государственная идеология давала очередной бой Духовной революции.
"Коммунизм не нуждается в том, чтобы его пропагандировали при помощи мифической Шамбалы"[279].
"Агни Йога — учение опасное. Оно уводит от реальной жизни в мир иллюзий, заставляет отказаться от любого дела, даже стирки собственного белья. Люди, издающие и распространяющие учение Агни Йоги, — убежденные противники марксизма-ленинизма, деятельности КПСС в области формирования научного мировоззрения трудящихся"[280].
"Формирование научного мировоззрения, борьба с проявлениями чуждой идеологии (философия Н.К.Рериха. — Л.Ш.) была и остается одной из центральных задач коммунистического воспитания"[281].
"Письмо Махатм Советскому правительству и даже целая книга ("Община" — Л.Ш.), изданная от имени Махатм в Монголии, с изложением основ будущей религии, — это типичнейшие первичные документы новой религии, вроде скрижалей Моисея или Евангелий"[282].
Каждый из процитированных выше авторов понимал прочитанное по-своему. Но всех их объединял один и тот же метод, который так долго с успехом практиковался в идеологической сфере КПСС. Найти в прочитанном, или, вернее, вырвать из прочитанного, строки или строку, которой можно было навязать свою интерпретацию и вступить в борьбу с созданным таким образом фантомом. Научную теорию можно было таким методом превратить в "идеалистическую". Если соображения известного всем академика А.Д.Сахарова не подходили руководству партии, они превращали эти соображения в антинациональные и "предательские" и боролись с "предателем". Подобных примеров можно привести множество. Этот "ряд волшебных изменений" помогал любому малограмотному и невежественному "борцу" лихо разделываться с самыми сложными проблемами, с самыми оригинальными мыслями, с самыми талантливыми личностями. За каждым из этих "воинов" стояла несокрушимая монополия на истину. С помощью такой монополии любой, принадлежавший к "воинству" идеологическому, мог одержать "победу" над любой реальной истиной. Если носитель такой истины не раскаивался, его подвергали тюремному заключению и ссылке.
Именно тогда же и возникло мнение о том, что философско-научная система Живой Этики, представлявшая новое планетарное мышление, есть религия, а ее последователи не кто иные, как новые религиозные фанатики. Начавшееся саморазрушение системы и последовавшая за этим ликвидация идеологического пресса в стране дали возможность расставить правильные акценты в оценке философского наследия Рерихов и привлечь к нему внимание тех, кто искал свой духовный путь. Форпосты Духовной революции укреплялись, а ее пространство росло.
По всей России создавались культурные и научные организации, в деятельности которых важнейшее место занимало изучение творческого наследия Рерихов и идей Живой Этики. Стала складываться пока еще немногочисленная группа представителей различных сфер знания, которые хорошо понимали, что идеи Живой Этики, реализуя себя через науку, являются важнейшим условием неизбежной трансформации последней. Новая система направляла внимание носителей науки на изучение тонких энергий, предлагала сделать науку более гибкой и непредвзятой, настаивала на ее обязательной нравственности и глубокой духовности.
В 1989 году, по инициативе Святослава Николаевича Рериха, младшего сына Н.К. и Е.И.Рерихов, возник Советский Фонд Рерихов, впоследствии переименованный в Международный Центр Рерихов. В 1990 году Рерих передал Центру последнему бесценное наследие своих родителей: художественное, философское, литературное. Начало культурной, научной и просветительской деятельности МЦР совпало со временем нового идеологического поиска старой номенклатуры, стоявшей у власти независимой России. Как уже было отмечено выше, поиск этот привел номенклатуру к церкви. В силу своей тоталитарности, роднившей церковь с развалившимся режимом, именно она и стала идеологическим преемником этого режима. К церкви, а не к какой-либо другой социально-культурной структуре перешла большевистская монополия на истину, специфические методы ее утверждения и, наконец, нетерпимость к свободной мысли, где бы она ни проявлялась. Иными словами, церковь оказалась в первых рядах противостоящих Духовной революции, пространство которой продолжало расти, захватывая самые разные слои Культуры.
Идеи Рерихов, идеи Живой Этики, связанные с новым мышлением, с новым космическим мироощущением, естественно, по праву преемства, попали под обстрел новоиспеченных российских идеологов. "Отцы церкви", не утруждая себя особо, спокойно взяли из арсенала идеологического отдела ЦК не новую мысль о том, что Живая Этика — религия, а те, кто ей следуют, — члены религиозной секты. Приняв сей постулат за основу своих действии, Московский Патриархат и Священный синод в мае 1993 года делают заявление:
"…Мы не можем молчать и перед лицом активного антихристианского движения, включающего в себя теософию, антропософию, "Живую Этику" Рерихов и культы. Распространение "Агни Йоги" Рерихов в России, происходящее с поддержкой государственных лидеров и структур, вызывает нашу тревогу. Со всей ответственностью мы свидетельствуем: учение Рерихов — это религиозная секта, не только несовместимая с христианством, но и прямо ему враждебная".