Бесстрашие, самоотверженность, неуклонная вера в Общее Дело справедливости и свободы — эти черты составляли облик личности героической и высоко духовной, каковой являлся Ленин. Н.А.Бердяев, у которого не было причин проявлять симпатии к Ленину, отмечал, что последний был «настоящим революционным вождем»[142].

Самым важным качеством Ленина было бескорыстное и самоотверженное служение тому Общему Делу, которое лежало в основе его революционного творчества и было продиктовано эволюционными целями. «Видя несовершенство России, — писали создатели Живой Этики, — можно многое принять ради Ленина, ибо не было другого, кто ради Общего Блага мог бы принять большую тяготу»[143].

Самоотверженностью и преданностью Общему Делу определяется духовная направленность вождей и народных героев. Ленин был человеком, никогда не думавшим о себе, что подтверждается образом жизни, который он вел до самого последнего часа. Он отдал делу не только жизнь, но и всю свою энергетику, напитав ею то движение, которым руководил. Эта энергетика позволяла побеждать в самых, казалось бы, неблагоприятных условиях. Для тех, кому неведомы закономерности действия космической энергетики, в пространстве которой находится человек, так и останутся загадкой эти невероятные победы в гражданской войне или же победы Ленина в острых разногласиях со своими единомышленниками.

Одной лишь только фразой Христос определил духовное качество не только каждого великого, но и каждого малого человека нашего мира плотной материи. Помните? «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете». Пространство, заключенное между полюсами «во имя Отца», или во имя Высшего, и «во имя свое», и есть пространство борьбы зла и добра, Света и тьмы. Ленин, несомненно, по уровню духа и по практическому творчеству принадлежал к полюсу «во имя Отца», во имя Общего Дела, которое для него и составляло Высшее. В нем не было делания «во имя свое». Не было той самости, на которую обращает внимание Живая Этика и которая есть основное мерило пространства зла во внутренней структуре человека. «Даны достаточные доказательства, насколько все, порожденное самостью, непригодно для эволюции»[144]. И еще: «Самость есть предательство самоотверженности. Без подвига нет пути»[145]. Самость, утверждают Учителя, порождает зло не только в самом человеке, но и в человеческом обществе. Она противоположна той огненной стихии, которая ведет человека по эволюционной лестнице к Высшим Мирам. Отдавая всего себя на Общее Дело, Ленин был объективно связан с Высшим более тесно, чем любой другой, знающий об этом Высшем, но живущий «во имя свое». Уже было написано о самости превосходства, как наиболее концентрированном выражении «во имя свое».

Человек Высокого Духа может потерять ориентир в дебрях земного мира не потому, что не обладает знаниями, а потому, что, как каждый земной человек, меряет этот мир и других, в нем обитающих, «своим аршином». Работая во имя Общего Дела, Ленин полагал, что если не все, то большинство делающих революцию должны обладать таким же качеством. Следуя теории Маркса, он считал пролетариат тем высшим, избранным классом, на котором лежит всемирная миссия переделки старого мира. Эта концепция присутствовала во всей его деятельности, в его политике, в его подходах к решению практических вопросов. В результате среди многих полуобразованных пролетариев стал складываться тот самый синдром «самости превосходства», на котором сыграли темные силы и во время революции, и после.

Будучи лишенным качества самости, Ленин, сам не осознавая этого, привил господствующему революционному классу самость самой низкой пробы, которая затем принесла немало бед России и продолжает еще приносить. «Во имя свое» было практически поддержано всей идеологической системой революционного и послереволюционного периода. На этом «во имя свое» и возник впоследствии тоталитарный режим. В самом Ленине, в силу того что он использовал старое мышление для построения нового общества, возникли такие трагические противоречия, которые, уверена, существенно сократили ему жизнь. Очевидно, каждая такая великая фигура несет в себе трагедию, порожденную негармоничным взаимодействием Духа и материи, неба и земли. Революционная обстановка крайне содействует такой дисгармонии. Не зря в книге «Напутствие Вождю» приводится такая притча: «Можно вспомнить, как при встрече одного Победителя старая женщина заплакала горько. Когда же спросили — откуда слезы при общей радости? — она сказала: „Уж очень мне жаль Его“[146]. Путь Вождя на средостении старого и нового, на грани разрушения и созидания всегда трагичен. Таковы энергетические закономерности мира, в пространстве которого действует такая личность.

„В 1918 году, — писал Бердяев, — когда России грозили хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов, он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящие заклинания над бездной. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотическим, тираническим путем. В этом есть черта сходства с Петром“[147].

Эти емкие слова — „заклинания над бездной“, лучше, чем что-либо другое, характеризуют и Россию того времени, и ее Вождя. И как бы в унисон с этим звучат слова, написанные в „Общине“: „Бывает время, когда можно идти лишь вперед. Сохраним зов воли в беге непрестанном и над бездной не промедлим“[148]. Время революции в России было именно таким временем. Ее Вождь шел над бездной и понимал, что останавливаться нельзя. В нем жило если не точное знание особенностей исторического момента, то какое-то внутреннее, интуитивное, как мы часто говорим, сознание совершающегося, ощущение того космического веления, которое было запрограммировано в его энергетике. И поэтому слова, которые мы читаем в книге „Напутствие Вождю“, — „Можно утверждать, что момент космической возможности невозмещаем“[149], как бы существовали в его духовной энергии. Его теории и слова были отделены от его действий, и действия его, как бы вне зависимости от его мозга, противоречили этим теориям и словам.

„Пути к вехам непреложности, — сказано в „Напутствии Вождю“, — дышат и волнуются подобно волнам“[150]. Он действовал так, как будто знал об этом. Упущенное сегодня не может быть возвращено завтра. Океан космической энергетики дышал и вздымался, складывая свои комбинации, каждая из которых имела свои сроки. Имела свое начало и свой конец. Он удивительным образом, каким-то внутренним необъяснимым чувством ощущал эти сроки. И поэтому спешил. В этой исторической спешке он не щадил ни себя, ни своего времени, ни своих сил, ни других. Его рабочая нагрузка превосходила все допустимые человеческие нормы. Он брался за все, временами даже за немыслимое. Человек высокой ответственности, он понимал, что многое он может сделать лишь сам, и поэтому не ждал помощи извне. Он знал, как это делать и когда делать. Даже у самых близких его соратников ни этого знания, ни таких способностей не было. „Среди чуждых ему сотрудников“, — писали те, кто складывал новое мышление планеты. Обращая внимание на эту особенность Вождя, они говорили: „Особенно трудно преодолеть сознание одиночества. В мудрых сказаниях часто упоминается единоличная битва. Боец — он же разведчик, он же советник, он же решитель, он же герой“[151]. Эти слова сказаны о Ленине. Ибо в своей деятельности он часто делал многое за других и действительно выступал при этом в самых разных ипостасях.