Вскоре русалки вернулись и стали отжимать друг другу волосы. В том, как они были заботливы и нежны между собой, я видел очень хороший знак для себя. Дочери Маниту во время нашей брачной ночи всячески избегали даже случайных прикосновений друг к другу, а эти красавицы не стеснялись ласкать друг друга, что обещало нам всем райское наслаждение. Я решил отдать каждой по родинке, а четвертую оставить еще для одной небожительницы с которой хотел вскоре встретиться и потому, на всякий случай, сотворил одно маленькое, фамильное заклинание. Это отодвигало от меня Лауру еще на какое-то время, но, право же, вполне стоило того, к тому же со своей маленькой охотницей я уже никогда не расстанусь.

Налюбовавшись на игры русалок, которые они, явно, устроили для меня специально, я голубым лучом, выпущенным из Кольца Творения быстро высушил, нежно расчесал и заплел их прекрасные, синие волосы в косы. Русалки засмеялись и бросились ко мне в объятья и я отдал им свое тело, чтобы они довели меня до полного исступления и забрали себе подарки моих сестер. Первую родинку сорвала с меня Лесичка и это произошло так быстро, что я даже не поверил себе. Мою маленькую русалочку словно ударило током, когда это произошло и она вскрикнула, как раненная птица, но в глазах её было столько счастья, что я понял, как приятна ей была эта боль.

Вторая родинка отошла Настеньке и это снова произошло так же быстро и лишь после того, как наступила очередь Оленьки получить от меня в подарок родинку Маниту, я сообразил, наконец, что эти небесные создания сделали то же самое, что каждое утро делала Афродита. Это настолько возбудило меня, что душа моя была переполнена страстью. Усилием воли заставив родинки погаснуть, я стал ласкать и целовать своих невест так, словно хотел забрать обратно с их тел родинки. Над озером разнеслись крики и стоны моих обожаемых и любимых русалок и в каждом крике было столько блаженства, столько счастья, что из этого наслаждения можно было создать не один десяток Вселенных.

Когда мои нежные подруги вконец обессилили, я поднялся вместе с ними и перелетел через гранитный, покрытый мхом валун в нежные воды озера. Бросив взгляд на ложе, я увидел на нем алые цветы, рожденные их страстью, тот секрет хитрых русалочек, из-за которого они смогли так быстро заполучить мои родинки. Смеясь от счастья, я резвился с ними в прозрачной воде, нырял вслед за своими рыбками и легко нагонял их под водой, где так же как и они мог свободно дышать благодаря тому, что стал сыном Великого Маниту.

Наши любовные утехи и под водой были так же хороши и сладостны и русалкам очень понравилось то, что у них, наконец, есть такой любовник, который может овладеть ими на дне озера, прямо на его золотом песке. Магические воды озера многократно усиливали наше взаимное влечение и наслаждение наше было столь велико, что над нами возник целый водоворот и длилось это до самого заката солнца.

Ночь принесла нам новую волну страсти, которая не иссякала до самого утра и лишь с первыми лучами солнца мы отстранились друг от друга и на наши тела белыми птицами слетели длинные рубашки. Вот тогда я и сделал своим сестрам свой подарок, - наградил их полным и абсолютным знанием магии, а в прекрасные тела Ольги и Анастасии вложил свои магические обереги. Сестры мои стали еще прекраснее, чем были и теперь они стали магессами самого высокого уровня, а значит и задачи у них были теперь совершенно иные, более высокие. Обеим я велел отправляться в Синий замок. Ольге я велел поселиться в Синей башне, быть в ней хозяйкой и внимательно следить за тем, чтобы ничто не нарушало покой острова Мелиторн. Настеньке же следовало лететь в Золотой замок и так же поселиться в его Синей башне. Отныне эти башни я повелел называть Русалочьими и послал в оба замка два малиновых шарика, которые должны были высечь их имена на самом видном месте.

Все остальное мои сестры должны были найти уже в своих новых жилищах, включая и своих новых возлюбленных. Хотя теперь они были не совсем обычными русалками, а стало быть могли дарить свою любовь не одному единственному возлюбленному, ну, да, это уже было делом моих сестер и любой их выбор я мог только приветствовать. Лесичку же ждал её Харальд и она уже вздыхала о нем и, глядя в глаза русалочки, чей взгляд стал много смелее, я понимал, что для этого парня кое-какие перемены покажутся не только неожиданными, но и весьма приятными. Оставив своих прекрасных сестер-русалок говорить о своем, о девичьем, я быстро перелетел через озеро. Полет был хорош, но вот при приземление, запутавшись в подоле длинной рубахи, я споткнулся и запахал носом по траве. Мне навстречу раздался громкий, ехидный смех и шуточки:

- Что, мессир, возникли проблемы при посадке? - Беззлобно поддел меня Уриэль.

- Да, братко, не больно ты ловок. - Вторил ему Добрыня.

Ангел Уриэль-младший сидел голиком на постеленном на траве пушистом пледе с сигаретой в зубах и на его руках спала обнаженная девушка-кикимора. Его крылья порхали над ними распахнувшись подобно балдахину. Неподалеку от него на втором пледе полулежал опершись на локоть Добрыня и его обнимала вторая такая же красотка с изумрудными волосами, которая даже во сне не могла оторваться от этого ладного парня. Сев между ними, я тоже закурил и стал любоваться красивым и величавым зрелищем, - над лесом встает солнце и озаряет своими лучами водную гладь Русалочьего озера, над которым курился легкий туман.

Стояла тишина, в которой был слышен каждый звук и до меня донесся серебряный русалочий смех. Мои сестрички решили испробовать самый сложный магический трюк и перелететь через озеро. В отличие от меня они догадались сбросить с себя длинные рубашки и летели нагишом, но все-таки не дотянули до берега и с визгом шлепнулись в озеро. У Уриэля на лице было написано крайнее изумление. Райский летун совсем обалдел, увидев конкуренцию ангельскому племени со стороны русалочек и когда они шлепнулись в воду, вздымая брызги, удовлетворенно крякнул:

- То-то же, синеглазые, долетались. Для хорошего полета нужны крылья и настоящее мастерство! - Высказав критические замечания, ангел, не выпуская девушку из рук, передал мне своими послушными крыльями золотой поднос, накрытый мелехинским "Ролексом", раскатанным в блин - Михалыч, отведай-ка угощеньица, которого Добрыня дожидался столько лет. Благодаря его щедрости нам всем по кусочку досталось. Мало конечно, но вкус почувствовать можно.

Подняв крышку, я увидел на золотом подносе узенькую дольку торта, испеченного Создателем. Он и в самом деле оказался великолепным на вкус, но я не стал его есть один, а позвал своих сестер. Я не стал рисковать и увеличивать этот кусочек торта, боясь того, что тем самым испорчу кулинарное творение Создателя и разделил его на совсем тоненькие кусочки. Мы съели их не спеша и нашли, что наш Создатель был мастером и в этом сложном деле. Торт имел отменный, ни с чем не сравнимый вкус и попробовать его стоило, хотя, вероятно, пользы от него теперь не было никакой. Однако, я ошибался. Стоило мне съесть крохотный его кусочек, как я почувствовал в себе невиданный прилив сил и энергии.

Превратив крышку обратно в часы, я убедился в том, что они идут и заодно узнал, что уже наступила половина седьмого утра. Мои сестрички-русалочки отведав торта тотчас побежали к коттеджу, а я взял в руки поднос, в котором было добрых полтора пуда весу. Сам по себе не смотря на изящные формы он не представлял для меня особенного интереса, тем более, что я уже умел делать золото отменного качества, которое почти ничем не отличалось от природного золота из Зазеркалья. Меня этот поднос интересовал прежде всего, как вещь, изготовленная самим Создателем и особенно ценным на мой взгляд было само золото.

Добрыня и Уриэль разбудили своих подружек, укутали их в пледы и отправили досматривать сны в теплые постели, а сами принялись быстро одеваться. Судя по тому, что по берегу было разбросано немало одежды, вчера и на этом берегу творилось черт знает что. Когда я шел к лесу, откуда доносилось тихое ржание, я увидел на веранде одного из коттеджей прелестную картину, - свою обнаженную, отважную охотницу в объятьях кудрявого лешего с голубыми, словно небо, глазами, который, видно, так и не сомкнул в эту ночь глаз. Любуясь Лаурой, он нежно гладил её по волосам. Увидев меня, леший вздрогнул, но я улыбнулся ему в ответ и прижал палец к губам.